- Конечно, Моника, завтра же. И если она будет против, я обещаю тебе, что не выйду замуж за твоего отца, что бы он ни говорил.

Моника с благодарностью прижалась к ней. Но у Хуана Антонио стало тяжело на сердце. Он был в ужасе, ему казалось, что мир рушится. Но он стал успокаивать себя тем, что Моника уже доверяет Даниэле и что его невеста сумеет убедить девочку. Он взял себя в руки, перевел разговор на другую тему, и вскоре все трое снова веселились, будто ничего не произошло. Лишь иногда Даниэла и Хуан Антонио обменивались тревожными взглядами. По дороге домой они купили девочке мороженое. Даниэла призналась, что тоже любит его. Потом Хуан Антонио повез свою невесту к ней домой.

- Любимый мой, - сказала Даниэла, - я думаю, не надо давить на девочку. Не торопи события.

- Ты же видела, она, по сути, не была против.

- Бедняжка, - вздохнула женщина, - у нее на душе, должно быть, очень тяжело.

Они помолчали.

- Ты действительно собираешься с ней завтра на кладбище? - спросил Хуан Антонио.

- Конечно, я же обещала.

- Как я тебя люблю, Даниэла! Об одном жалею, - Хуан Антонио вздохнул, - что мы не познакомились раньше.

- Зато у нас впереди много лет счастья, - засмеялась Даниэла.

- Что ты, я уже совсем старый, - прокряхтел Хуан Антонио, состроив уморительную физиономию.

- Я еще старше, - Даниэла покивала головой. - Ты просто не видел меня без парика, вставной челюсти и прочих накладных деталей.

- А куда ты их складываешь, когда снимаешь?

- На диван, а что?

- Хорошо, - удовлетворенно сказал Хуан Ан-тонио. - Когда мы поженимся, я буду ночевать на диване, - и он нежно поцеловал ее.

Тем временем к Джине на работу пришел Ханс. Накануне к нему заявился Фелипе и пытался убедить, что Джина морочит ему голову. По словам адвоката, девушка просто использовала немца, чтобы вызвать ревность своего жениха и заставить его жениться на ней. Джина разволновалась и зашагала по комнате. Ханс умолял ее успокоиться.

- Как я могу быть спокойной? Что себе вообразил этот Фелипе? Как он смел прийти к тебе и говорить такие вещи обо мне?

- Он ревнует, его можно понять. Я просто хотел, чтобы вы это знали.

- Ты должен был позвонить мне вчера, сразу после этого. Почему ты сказал только сейчас? - возмущалась Джина.

- Я думал, незачем вас беспокоить на ночь.

Джина рассердилась не на шутку. Он честила Фелипе на чем свет стоит, но в глубине души признавала его правоту. И от этого злилась еще больше.

- Я этого так не оставлю, - бросила она. - Если он думает, что ему это сойдет с рук, он плохо меня знает.

- Не думаю, чтобы он пришел ко мне снова.

- Пусть он делает, что ему угодно. Пусть милуется со своей ипподромной подружкой, живет с ней в конюшне, если хочет. Но меня он пусть оставит в покое.

Ханс все же успокоил ее и пригласил пообедать в ресторане. Джина не стала возражать. Ей хотелось заглушить тихий голос разума, звучавший в ее душе. Девушка так до сих пор и не могла решить, что ей делать. А Ханс был настойчив.

- Джина, вы так и не ответили на мое предложение.

- Ханс, я не знаю, что тебе сказать, - призналась Джина.

- Скажите, «да», этого будет достаточно.

Джина судорожно соображала, как ей уйти от прямого ответа, не обидев Ханса.

- Я не могу покинуть Мексику, пока Даниэла не выйдет замуж за Хуана Антонио. Я бы не смогла жить спокойно, если бы не была уверена, что у моей подруги все в порядке.

- Я готов ждать, но когда они поженятся, вы обещаете выйти за меня замуж? - не отступал немец.

Джина рассмеялась. Деваться ей было некуда.

- Ладно, я не буду долго тебя мучить. Когда Даниэла выйдет замуж, я поеду с тобой в Германию, и там мы поженимся.

Ханс молча поцеловал ей руку. О большем он и не мог мечтать. Душу его переполняло счастье. Ему хотелось как-то отметить это событие и, к удивлению Джины, он заказал шампанское.

- Вы сделали меня самым счастливым человеком на свете, Джина, - сказал он.

- Но не забывай: я не уеду с тобой до свадьбы Даниэлы. Только боюсь, что тебе будет здесь очень скучно.

- Не беспокойся. Завтра я пойду в туристическое агентство и узнаю, какие есть маршруты по Мексике. Может быть, в какую-нибудь поездку мы отправимся вместе?

Джина всплеснула руками:

- Милый мой. Ты не учитываешь мои связи! Моя знакомая - агент турбюро, и завтра я тебя с ней познакомлю. Ты увидишь самые невероятные места.

- Я хочу выпить за женщину, которую люблю, за самую прекрасную женщину в мире, - сказал Ханс, подняв бокал с золотистым напитком. Они чокнулись и выпили.

После ссоры с Брендой Сония очень переживала. Прежде ей и в голову не могло бы прийти, что когда-нибудь она выгонит подругу из своего дома. Её мучили угрызения совести. Сония понимала, что зашла слишком далеко в стремлении устроить свои отношения с Рамоном, не обращая внимания на остальных. Она хотела позвонить Бренде, но та позвонила сама и назначила ей встречу в кафе.

Бренда пришла раньше и уже успела заказать себе кофе, когда появилась Сония. Поздоровавшись, сестра Хуана Антонио села за столик.

- Спасибо, что пришла, - сказала Бренда.

- Я не знала, стоит ли приходить, но мы столько лет дружили, - осторожно ответила Сония, не желая признаваться, что сама хотела предложить встречу.

Официант подал ей меню. Сония сделала заказ. Когда он ушел, Бренда продолжила:

- Ради этой дружбы я и хочу попросить у тебя прощения. В тот день мы обе были слишком возбуждены.

- Ты вела себя неправильно.

- Но и ты должна признать, что Рамон был со мной груб. Правда, я часто подсмеивалась над ним, но в тот день…

- Ну ладно, забудем об этом, - остановила ее подруга. Сония боялась, что, заговорив о Рамоне, они снова поссорятся.

- Так ты меня простила? - спросила Бренда, и глаза ее вдруг покраснели от подступивших слез.

- Если ты обещаешь больше не вмешиваться в мою жизнь, то да, - ответила Сония, и они обнялись.

А Рамон между тем также был полон переживаний, но несколько иного свойства. Его тянуло к Патрисии, девушке, с которой он познакомился в первый же свой университетский день. А она, словно что-то подозревая, все время расспрашивала его о Сонии, и ему приходилось изворачиваться. Наконец, он решил, что не будет ничего страшного, если Патрисия узнает правду. И юноша признался, что Сония ему вовсе не мачеха.

- Почему же ты сразу не сказал правду? Какой смысл был во лжи? - посуровев спросила девушка, которая тоже была не совсем равнодушна к высокому красивому соученику с наивными глазами деревенского мальчика. То, что она услышала, больно резануло ее.

- Как же ты не понимаешь… Мне было стыдно. Я не хотел, чтобы ты, да и все другие смеялись.

- Тебе стыдно из-за разницы в вашем возрасте? - уточнила девушка.

- В возрасте и в положении, - сказав это, Рамон почувствовал облегчение. Ему казалось, что преграда лжи между ним и Патрисией рушится, и теперь будет легче.

- Я хочу спросить тебя кое о чем. Только прошу тебя ответить честно, - попросила она.

- Что ты хочешь знать?

- Эта сеньора тебя… - она запнулась. - Она тебя содержит?

Кровь бросилась Рамону в лицо.

- Да, - тихо сказал он, глядя в сторону.

Патрисия смотрела на него с ужасом.

- Не бойся, я не буду над тобой смеяться. И никому об этом не расскажу. В конце концов какое мне дело, с кем и почему ты живешь.

- Послушай, - сказал Рамон, догадываясь, что происходит что-то неладное. - Ты меня не так поняла. Я с ней живу вовсе не из-за ее денег.

- Не надо мне ничего объяснять, - Патрисия брезгливо повела плечом.

- Пойми же, я очень ей благодарен, потому что она помогает мне получить образование.

- Конечно, ты должен ее благодарить.

- И потом… Я люблю ее. Она красивая женщина, - сказал Рамон и сам понял, что еще больше все испортил.