- О Господи! Я разговариваю и вижусь только с Ракель. И то все реже, - оправдывалась Иренэ.
- Я не позволю, чтобы ты мне наставила рога! - Леопольдо стукнул тростью об пол.
- Тебя так волнует моя верность? - Иренэ скривила губы в усмешке. - Тогда зачем ты заставляешь меня танцевать перед твоими друзьями? Зачем позволяешь, чтобы эти слюнявые старики меня тискали?
- Это совсем другое дело! - Леопольдо был в бешенстве. - Больше ты не получишь от меня денег! Когда тебе что-нибудь понадобится, тебе придется это заслужить. Без моего разрешения ты больше из дома ни ногой!
- Но здесь не тюрьма…
- Ты будешь делать то, что я говорю! Если ты выйдешь, то больше не вернешься в этот дом!
- Ты не можешь запретить мне выходить. Я - твоя жена, и этот дом принадлежит и мне.
- Нет, голубушка, ошибаешься! Все, что здесь есть, - Леопольдо тыкал тростью, указывая на мебель, картины и ковры, - вот это, и это, и это тоже - все мое, включая и тебя! Открой свои глазки, моя куколка!
Прошло несколько дней. Даниэла почти не выходила из спальни, и все усилия как-то расшевелить ее, пробудить интерес к жизни оказывались тщетными. Даже Джина не могла поднять ей настроение. Джина влетела в спальню Даниэлы, изобразив на лице радость:
- Когда ты выйдешь на работу?
- Не знаю. Когда-нибудь…
- А почему бы тебе не принять ванну, привести себя в порядок и выйти прошвырнуться по улицам, а? Давай пойдем по магазинам, купим что-нибудь… Прошу тебя, дорогая, сделай над собой усилие. Мы все очень тебя любим и не можем позволить, чтобы ты вот так… погибала на наших глазах.
- Я ничего не хочу, Джина! Вместе с моим сыном похоронили и мою душу.
- Нет, Дани, ты здесь, с нами! Ты живешь. Ты должна взять себя в руки, ты же сильная! Твой Дом моделей надо расширять, он должен превратиться в солидную фирму. Мы будем вместе работать и бороться. Как всегда!
Даниэла закрыла лицо руками и произнесла сдавленным голосом:
- Я хочу остаться одна. Понимаешь? Одна!
- Пожалуйста, Даниэла, тебе нельзя быть одной. Я хочу тебе помочь!…
- Ты не виновата в том, что со мной происходит. Только уходи, прошу тебя!
- Тебе надо молиться, Дани. Помолись, чтобы Господь тебя вразумил.
- Уходи, умоляю тебя, уходи!
Джина растерянно смотрела на Даниэлу.
Хуан Антонио ушел с головой в работу. Он стал задерживаться в офисе по вечерам, чего с ним раньше не бывало. Как-то Мануэль даже упрекнул его в этом:
- Ты тоже неправ, что проводишь столько времени на работе.
- На работе я забываю о моих проблемах, о всем этом кошмаре, - сказал Хуан Антонио, откидываясь в кресле.
- Ты же нужен Даниэле. Тебе надо больше бывать с ней.
- Когда мы вместе, боль утраты чувствуется сильнее, - объяснил Хуан Антонио.
- А почему бы вам не уехать куда-нибудь? Путешествие могло бы вас отвлечь, - предложил Мануэль.
- Путешествие? - обрадовался Хуан Антонио. - А что, неплохая идея! Только не знаю, захочет ли Даниэла.
- Постарайся ее убедить! Вы могли бы поехать на недельку-другую в Европу или еще куда-нибудь, - сказал Мануэль, довольный, что хоть чем-то может помочь другу.
- Сегодня же предложу ей. Знаешь, даже Джина ничего не может с ней сделать. Она мне сегодня позвонила и сказала, что Даниэла буквально выгнала ее, - Хуан Антонио переложил бумаги на столе. - А поеду-ка я домой, к Даниэле!
- Она будет тебе благодарна.
- Она мне нужна, Мануэль. Смерть нашего сына задела меня гораздо глубже, чем ты думаешь и чем кажется со стороны.
- Да, я знаю, - отозвался Мануэль.
- А работа… Что ж? Это что-то вроде брони, за которую я хочу спрятаться.
Уходя, Хуан Антонио обернулся и крепко пожал руку Мануэлю.
Но Даниэла наотрез отказалась ехать.
- Я не хочу, - сказала она, уставившись в одну точку.
- Небольшое путешествие нам пришлось бы кстати.
- От перемены места ничего не изменится, я все время буду думать, о нашем малыше.
- А если мы забронируем места на «Норвее»? Там мы познакомились и полюбили друг друга. Давай, а?
- Не настаивай! - резко ответила Даниэла, но потом смягчилась: - Спасибо тебе, родной. Прости, но я не в настроении…
- Пойми, я только хочу, чтобы тебе было хорошо, - произнес Хуан Антонио умоляющим голосом.
- Мне никогда уже не будет хорошо!
- Что ты собираешься делать? Провести всю жизнь взаперти и в слезах?
- Очень может быть, - упрямо сказала Даниэла.
- Наш сын умер, Даниэла. И с этим надо смириться!
- Нет! - зарыдала Даниэла.
- Ты ничего не сможешь изменить ни слезами, ни затворничеством. Надо жить, как тяжело бы это ни было. Надо жить!
Расстроенная Джина вернулась домой. Она рассказала Фелипе о безуспешных попытках вытащить Даниэлу из четырех стен, куда она добровольно себя заключила.
- Знаешь, милая моя, я не хочу сказать, что всегда… но временами тебе не достает такта, - заметил Фелипе.
- Я только хотела поднять ей настроение, я ничего такого не сказала…
- Но если Даниэла не хочет выходить, а предпочитает сидеть дома… ну и оставь ее в покое!
- Но я не могу видеть, как она мучается! Я же ее подруга.
- Прошло слишком мало времени. Дай ей опомниться!
- Да, пожалуй, ты прав, - согласилась Джина и обняла мужа. - Я тоже не буду чувствовать себя спокойной, пока не родится наш ребенок. Мне хотелось бы запереться где-нибудь и никуда не выходить до самых родов.
- Я уже пришел! - закричал с порога Фико, входя в квартиру. Ответа не последовало. Мальчик насупился, глядя на мать. - Ты плакала? Папа опять избил тебя? Чтоб он провалился куда-нибудь! Он злой и не любит нас!
- Он любит нас, у него просто плохой характер, - возразила Арселия.
- Он скоро умрет, правда? - с надеждой в голосе спросил Фико. - Врач сказал, что он умрет, если будет пить, а он пьет.
Мать опять не ответила.
- Мама, а он будет сегодня ночевать дома? - спросил Фико.
- Не знаю… Если он не придет, мы ляжем спать без него и нам будут сниться ангелы… - по лицу Арселии блуждала улыбка.
- Мама, что с тобой? Ты какая-то странная, - сказал Фико, вглядываясь в материнское лицо.
- Не могу же я рыдать все время!
- Я не понимаю, что с тобой, - Фико не нравилась эта перемена в матери. - Ты похожа на пьяную…
- Я? Пьяная? - засмеялась Арселия и притянула Фико к себе. Язык ее заплетался. - О чем ты говоришь?
Фико почувствовал запах перегара изо рта матери и увернулся от ее объятий. Ему стало страшно.
- Только не становись похожей на папу, пожалуйста, мама!
- Нет, сыночек! Я никогда тебя не ударю и кричать не буду. Потому что я тебя люблю и ты будешь любить меня!
Фико со страхом, как затравленный зверек, смотрел в мутные глаза матери.
Моника поделилась своими бедами с подругами.
- Все, что ни делается, все к лучшему, - заявила Летисия. - Ты избавилась от своего братика, и больше их у тебе не будет!
- Перестань подначивать ее! - сказала Маргарита.
- Ах, да! Это тебе посылает Фико, - Моника протянула конверт Летисии.
- Пусть подавится своими подношениями, урод несчастный! Терпеть его не могу!… И никогда не стану с ним дружить! - Летисия разорвала конверт на мелкие клочки.
- Если Лало опять мне передаст что-нибудь для тебя от Фико, я тебе не отдам! - сказала Моника, поджав губы.
- Вот и прекрасно! Я об этом мечтаю! - воскликнула Летисия.
- Если ты будешь так себя вести, у тебя не останется друзей, - заметила рассудительная Маргарита.
- А мне никто не нужен! Я и сама проживу!
- Да, я вижу, - пожала плечами Моника.
- Вы мне надоели! Да ну вас! - и Летисия быстро пошла прочь.
- Только мы ее и терпим, - сказала Маргарита, глядя вслед удаляющейся Летисии.
