Толпа зашумела.

– Почему? – спросил полицейский.

– Потому, – юноша выдержал эффектную паузу, – что такого министерства не существует в природе!

Буря возмущенных возгласов захлестнула переход.

– Все это проделки бывших гастарбайтеров, которые не хотят больше продавать пластмассовые массажеры на батарейках! Неужели полиция об этом не знает?

Несчастный сержант, на которого опять устремились все взгляды, отрицательно замотал головой. Юноша потряс в воздухе толстой газетой, которую извлек из кармана.

– Они уже открыто дают объявления в печати. Вот, полюбуйтесь.

Он стал читать.

– «Сниму подвал под министерство, недорого». А вот другое: «Сниму чердак под министерство, порядок гарантирую». И еще: «Сниму подземный переход под министерство, оплата почасовая». И таких объявлений – тьма!

Шум толпы стал настолько сильным, что он вынужден был сделать паузу.

– Властям давно пора навести с этим порядок, чтобы преступные гастарбайтеры не могли больше дурачить своих вновь прибывших в город и пока еще честных собратьев. Я предлагаю создать «Общество пострадавших от деятельности фальшивых министерств», которое станет координировать эту работу со стороны граждан.

Салим дернул Игоря за рукав.

– Пойдем, здесь все ясно.

Игорь, собственно, и ожидал чего-то такого. Еще в прошлый раз он засомневался, что Петр Петрович Горох – настоящий министр крупы, хоть фамилия у него для этой должности и была как нельзя более подходящей.

Институт дипломатии, который раньше располагался сразу же за «министерством крупы», тоже исчез. На его месте теперь располагался театр драмы, оперы и квинтета. Как раз шел дневной спектакль. Актеры играли по новой системе. Каждый сидел неподвижно в своей кабинке и, глядя прямо перед собой, произносил положенные ему по пьесе реплики. Другой актер, тоже из своей кабинки, отвечал ему. Поскольку кабинки часто находились далеко одна от другой, то зрителям, чтобы услышать следующую реплику, приходилось бегать между кабинками. Режиссер давал им на это время – реплики шли не подряд, а с интервалом в одну-две минуты. Это сильно затягивало спектакль, зато зрители почти ничего не пропускали. Над кабинкой, которая сейчас будет произносить реплику, зажигалась красная лампочка и все кидались туда.

Но возникла другая проблема – из-за хаотичного перемещения зрителей, переход во время спектаклей стал совершенно непроходим. Нечего было и мечтать пробиться через толпу театралов, колышущихся между кабинками, как морской прибой, только в обе стороны.

Игорь и Салим вышли на поверхность. Над подземным переходом рабочие как раз закончили монтировать канатную переправу. На высоте примерно пяти метров они натянули множество веревок. Желающие перейти улицу надевали на себя пояс высотника, и их по веревкам перетягивали на ту сторону. За это, естественно, надо было платить.

Но это оказалось не единственное предложение по решению проблемы. К приятелям подошел невероятно толстый молодой человек с лицензией летного метеориста на груди и заговорщицки спросил:

– Ну что, мужики, на ту сторону надо?

– Ну, – нерешительно ответил Салим, – неплохо бы.

– За рубль перенесу обоих, – сказал он. – Быстро и с комфортом.

«Комфорт» висел у него на животе. Это был довольно грязный кусок рыбацкой сети.

– За сколько? – не поверил Игорь.

– За рубль.

– Да за рубль мы свой переход выроем, – возмутился Игорь.

– Желаю успеха, – насмешливо сказал тот и отошел.

– Живодеры! – продолжал негодовать Игорь. – Никто работать не хочет, все норовят только урвать.

– Надо было согласиться, – сказал Салим.

– Да? А ты представляешь, что с нами было бы, если бы у него в полете отказал этот, как его, двигатель? Мы грохнулись бы на асфальт, а он – на нас сверху. Давай лучше пройдемся до Театральной площади, там был еще один переход.

Салим вдруг скривился.

– Мне надо в туалет! Кажется, информационное желе вчера было несвежим – новости почти не шевелились.

Игорь огляделся в поисках привычных синих кабинок. Метрах в пятидесяти торчали на шестах буквы «М» и «Ж».

– Туда! – показал он.

Салим быстро засеменил в указанном направлении. Но туалета и там не оказалось. От шестов метров на пятнадцать в сторону Театральной площади тянулась скованно пританцовывающая очередь. Салим пристроился в ее конец. Он подумал, что туалет, наверное, где-то здесь под землей. Время шло, а очередь не двигалась. Салим страдал, а Игорь тактично курил в стороне.

– Почему стоим? – спросил Салим у стоявшего перед ним.

– Туалет еще не подъехал, – не оборачиваясь, ответил тот сдавленным голосом.

– Туалеты теперь ездят? – осведомился он.

– Туалеты не ездят, ездят автобусы.

– А при чем здесь автобусы?

– Ну и тупой же ты, дядя, – раздраженно ответил стоящий впереди. – Туалеты находятся в автобусе. Это такой автобус-туалет. Теперь понял?

Салим кивнул. Прошло еще минут десять. Туалетного автобуса все не было.

– А почему он так долго не едет? – спросил Салим, скрипя зубами.

– У него расписание, – простонал в ответ сосед, согнувшийся к этому времени почти пополам, как складной ножик. – Вон, читай!

Под буквами «М» и «Ж» висела желтая табличка. Салим поковылял туда. До прибытия автобуса оставалось еще пять минут.

– Это если не будет пробок, – «подбодрил» его кто-то.

Салим почувствовал, что если автобус опоздает, то он умрет. Посмотрев на лица стоявших в очереди людей, он понял, что половина из них чувствуют себя точно так же.

Автобус подошел вовремя. Он уже собирался вздохнуть с облегчением, как тут из соседних зданий высыпали толпы людей и с криками «Мы занимали раньше!» стали теснить очередь. Это были клерки из всевозможных контор, экономивших на санитарных условиях для своих сотрудников. Им разрешалось выходить к туалетному автобусу только в одиннадцать утра, в обед и в три часа дня.

Не помня себя от ярости, Салим зарычал, ломанулся вперед и таки пробился в заветный автобус. Внутри был длинный ряд синих кабинок по обеим сторонам салона. Он успел в последнюю свободную кабинку и захлопнул за собой дверь, которую тут же стали судорожно дергать менее удачливые страждущие.

На улицу Салим вышел другим, обновленным человеком. Еще никогда у него не было так легко внутри и так радостно на душе. Лоб его украшала багровая шишка, а один рукав пиджака был наполовину оторван, но такие мелочи теперь не могли испортить ему настроение.

Остановка туалетного автобуса по графику здесь была только пятнадцать минут. Едва истекло это время, как двери захлопнулись, и автобус покатил дальше. Не все желающие успели его посетить. Те, кому не повезло, слали вслед проклятия и кулаками размазывали по щекам мутные слезы. Теперь им нужно было ожидать следующего туалетного автобуса, до прибытия которого оставалось двадцать минут.

К их счастью, к остановке вскоре подъехал длинный туалетный внедорожник, прототипом которого когда-то послужил американский армейский джип. Опростаться в нем стоило втрое дороже, чем в автобусе, но зато он никуда не спешил и принял всех желающих.

– Это еще что! – сказал, выходя из него один клерк другому. – Вот когда здесь по улицам летал туалетный дирижабль, было действительно тяжело.

– Почему? – не понял тот.

– Его часто сносило ветром с маршрута, и он попадал не туда. А однажды во время грозы в него угодила молния, он загорелся и упал. После этого их отменили.

– Н-да, – задумчиво протянул его собеседник, – представляю себе эту картину.

– Нет, – возразил первый, – это представить невозможно. Это надо видеть.

– Ты видел? – почтительно спросил второй.

Первый молча кивнул.

– Я только одного не пойму, – сказал второй, – почему бы им просто не поставить кабинки на тротуары? Тогда и автобусы не понадобились бы.

Первый снисходительно улыбнулся.

– Это же центр, – объяснил он, – аренда земли очень дорогая.

– Ну, – сказал второй, – тогда нам надо искать работу со своим туалетом.