Он прикинул, нельзя ли вернуться к нормальной жизни, если, конечно, считать ее нормальной, прямо в этом месте. Получалось, что нельзя.
Даже если бы ему удалось расширить дырку и залезть на люстру, как бы он спустился вниз? Пришлось бы звать на помощь. Метрополитеновцы прикатили бы свою раздвижную вышку для чистки потолка и сняли его, но потом сдали бы ментам, а те непременно отняли бы спирт. Да и расширенную дыру пришлось бы заделывать за свой счет. Нет, этот вариант не подходил.
Игорь вздохнул, подхватил канистру и отправился дальше. По другую сторону станционного чердака был новый ход, и он двинулся по нему. Ему было интересно, совпадает ли новый тоннель с маршрутом движения поезда и придет ли он на следующую станцию.
Тоннель не совпал. Спереди потянуло удушающим смрадом, и Игорь обрадовался.
– Митяй! – позвал он. – Это ты?
Ответа не последовало. Смрад был какой-то не митяевский. Игорь пошел дальше и вскоре заслышал шум воды. Тоннель стал напоминать трубу большого диаметра. С одной стороны на уровне лица было смотровое окошко. Игорь посветил фонариком. Под ним текла городская канализация.
Еще после нескольких часов скитаний он оказался над неработающей веткой метро и выбрался через дырку в решетке вентиляционной шахты.
После затхлого и сырого воздуха подземелья свежий ночной ветерок показался ему волшебным эликсиром. Уже стемнело. Похоже, был поздний вечер, хотя в новой Москве понять это по освещенности окон было трудно. Светившихся окон было мало, да и те были тусклыми, как будто вместо лампочек там висели пузыри со светлячками. Все граждане старались максимально использовать дневной свет.
Станция оказалась не очень далеко от Москвы-реки. Игорь вышел на берег и стал искать место для ночлега. Пытаться попасть в это время суток домой, то есть к Хабе, было бесполезно. Он мог бы заночевать и в тоннеле, но спускаться обратно не хотелось. К тому же на поверхности ему показалось безопаснее.
От усталости он соображал плохо и не нашел ничего лучшего, как устроиться на скамейке, уединенно стоящей под плакучей ивой. Длинные и густые ветви прикрывали ее так, что со стороны надо было хорошенько присмотреться, чтобы ее заметить. Правда, вокруг было набросана много окурков желейных сигарет и налузгано желейных семечек, что говорило о популярности этого места у населения, но Игорь понадеялся, что время уже позднее и больше сюда никто не придет. Он растянулся на скамейке, пристроил канистру под голову и почти сразу же уснул.
Разбудил его гомон собравшихся под ивой людей. В свете луны они выглядели странными горбатыми и двухголовыми уродами, затянутыми в черную кожу. Они стояли метрах в десяти от него и о чем-то негромко переговаривались. Их кожа была влажной, и с нее стекали струйки воды. От реки к ним поднимались все новые и новые особи. Пахло тиной и илом. Это напоминало нашествие тритонов на берег, когда осушают пруд.
Игорь протер глаза, не зная, сон это или явь. Странные существа оказались не гигантскими тритонами или мутантами, а вовсе даже людьми, только в гидрокостюмах. Когда же они, помогая друг другу, стали стаскивать с себя резиновые доспехи, загадка полностью прояснилась. В каждом гидрокостюме было два человека – один большой и один маленький.
Игорь стал прислушиваться к разговорам и понял, что это гастарбайтеры, пришедшие в город по дну Москвы-реки. Татьяна рассказывала, что такой способ был легче и безопаснее, чем преодолевать стену вдоль кольцевой автодороги. В реке тоже ставили заграждения из проволочной сетки, но те легко вскрывались саперными ножницами. Правда, за такое путешествие надо было довольно много платить проводнику, обеспечивавшему гидрокостюмами, и позволить себе это могли далеко не все.
Дороговизну своих услуг проводник объяснял необходимостью делиться с речными патрулями.
Игорь подивился упорству и изобретательности москвичей, ограждавших себя от притока новых потенциальных горожан. Население города, состоящее теперь, по его прикидкам, на три четверти из недавних гастарбайтеров, приехавших из тропических и экзотических стран, не желало допускать к себе своих земляков. Но те их позволения особо уже и не спрашивали, а проникали в город всеми мыслимыми и немыслимыми путями.
Игорь уже жалел, что столь опрометчиво выбрал это место для ночлега. Уйти же отсюда тихо теперь не было никакой возможности – его мгновенно заметили бы. Таиться тоже не имело смысла – заметили бы все равно. Оставалось действовать на опережение.
Он потянулся, сел на скамейке и громко спросил:
– Кто-нибудь знает, который сейчас час?
Все двух– и одноголовые повернулись в его сторону. Маленький белый гастарбайтер, только что сидевший на плечах у черного верзилы, посмотрел на свои светящиеся часы и ответил:
– It is two o'clock now.
– A.m. or p.m.? – поинтересовался Игорь.
– A.m., – удивленно ответил тот.
– Да ты что?! – театрально воскликнул Игорь. – Тогда мне пора – нужно еще до вокзала добраться.
Игорь подхватил канистру и направился в темноту. Гастарбайтеры молча расступились, и он начал уже было думать, что все обошлось, как тут его кто-то окликнул развязным хрипловатым тоном:
– Эй, уважаемый!
Игорь сделал вид, что не услышал.
– Постой, говорю! – угрожающе сказал тот. – Что у тебя в канистре?
Игорь задумался лишь на мгновение.
– Табачное желе, – соврал он. – У нас в деревне курить нечего.
Он не знал ничего более отвратительного, чем табачное желе, и подумал, что на него никто не позарится.
– У нас тоже нечего. Поделишься?
– Оно совсем дешевое, типа «Памира», вам не понравится.
– Ничего, у нас ребята не гордые. Неси сюда.
– Так оно денег стоит.
– А мы заплатим, – небрежно пообещал проводник, и Игорь понял, что не получит ни копейки.
Игорь не знал, бросятся ли за ним в погоню по команде проводника, если он побежит. На всякий случай решил не рисковать. Он неохотно вернулся назад и поставил канистру на землю.
Проводник легко поднял ее одной рукой, встряхнул и оскалил в улыбке свои зеленые, по последней моде, малахитовые зубы с золотыми узорами.
– Желе, говоришь?
Он открутил пробку, хлебнул прямо из горлышка, крякнул и по-свойски подмигнул ему.
– Хорошее желе, однако. Возьму-ка я его с собой.
– Хрен тебе! – разозлился Игорь. – Деньги давай!
– А у меня сейчас нет, – нагло ответил тот. – Жди завтра здесь в это же время – принесу все сполна.
– Мне нужно сейчас.
– Нет, говорят же тебе! Сиди здесь, пока мы не разойдемся.
Проводник продолжал нагло улыбаться своими модными зубами. Игорь нащупал в кармане банку тушенки и крепко обхватил ее пальцами, отчего кулак сделался непропорционально большим.
– У тебя должны быть деньги от них, – он кивнул на молчавшую гасту.
– Их деньги проходят по другой статье, – ответил тот, продолжая ухмыляться.
– Ну, тогда не обижайся, – сказал Игорь и задвинул кулаком в самую середину зеленой пасти, чувствуя, как ломаются зубы проводника.
Тот охнул, схватился за рот и осел на землю. Игорь подхватил канистру и ломанулся в прибрежные кусты, не разбирая дороги. За ним кинулись несколько человек, но бежали недолго и без особой прыти. Гастарбайтеров уже мало интересовали проблемы проводника, слупившего с них немалые деньги. Они все пребывали в предвкушении новой волшебной жизни в столице. Игорь ругал себя, что не догадался об этом раньше.
Минут через пять он остановился и прислушался. Погони не было. Но и спирта в канистре осталось меньше половины – пробку проводник так и не завинтил. Много расплескалось, пока он бежал. Немало вылилось, когда он поскользнулся на мокрой от росы траве и упал.
Саднили пальцы на правой руке, сильно поцарапанные об искусственные зубы проводника. Он плеснул на них спиртом из канистры и застонал от боли – царапины были глубокие.
30.
УХабы Игоря ждал новый сюрприз – пропал Салим. Хаба рассказал жестами и письменно, что из тех трех дней, что Игорь отсутствовал, Салим ночевал дома только одну ночь, а потом ушел утром и не вернулся. Они сидели на кухне, пили принесенный Игорем спирт по способу подземного налетчика Миколы и закусывали тушенкой. Хабе напиток очень понравился, и он в знак одобрения показал Игорю оттопыренные вверх большие пальцы обеих рук.