За ним кто-то бежал, но быстро отстал. Игорь несся напролом, не разбирая дороги. Перелезал через заборы, нырял в кусты и опомнился только на железнодорожной платформе, еще не оборудованной турникетами. Погони не было. Подошла электричка. Он прыгнул в тамбур и стал в темном углу. Электричка тронулась. Он перешел в вагон и сел на сиденье у двери. Голова шла кругом. Шеренга неприятностей никак не хотела кончаться, а становилась только плотнее. Он не знал, что делать дальше. Да и делать уже ничего не хотелось. Хотелось одного – провалиться в какую-нибудь дыру и пересидеть там пару-тройку месяцев, чтобы все оставили его в покое, а он смог спокойно обдумать произошедшее.

Игорь тряхнул головой, прогоняя воспоминания о своих неприятностях. У дворников только что закончился обед, и они дремали по нарам. Его тоже стало клонить в сон.

Вдруг в металлическую дверь подвала кто-то постучал. Игорь прислушался. Это не был условный стук, которым пользовались свои. Стучали кулаком, громко и требовательно.

Дворники всполошились. Женщины, обычно открывавшие дверь, вопросительно посмотрели на Мирзо. Тот отрицательно покачал головой. Все замерли. Была надежда, довольно призрачная, что это просто так – кто-то из жильцов ищет пропавшую кошку и решил заглянуть в подвал на удачу. Постучит и уйдет. Через минуту стук повторился. Все поняли, что дело серьезнее – хозяева кошек так не стучат.

Затем молодой веселый голос за дверью сказал:

– Эй, уроды, открывайте! Мы знаем, что вы там.

Мирзо подошел к двери, зачем-то стараясь ступать неслышно, и спросил.

– Кто?

– Хрен в пальто! – нагло ответил тот же голос. – Милиция! Проверка паспортного режима. Открывай, а то хуже будет!

Каждое слово усиливало страх в обитателях подвала. Мирзо не шелохнулся. Игорь оглянулся по сторонам. Второго выхода из подвала не было. Все стояли с растерянными лицами. Чувство загнанности, с которым он жил последний месяц и которое почти исчезло вчера вечером, появилось опять. «Что за жизнь такая? – подумал он с досадой. – И здесь достали! Есть ли вообще где-нибудь место, где меня оставили бы в покое? Ведь и в Красноярске найдут, чует мое сердце! Эх, оказаться бы сейчас подальше отсюда, в каком-нибудь другом измерении. Вот хоть бы и в начале девяностых. Уж я не стал бы зевать!»

В дверь забарабанили опять и заматерились.

– Сейчас петли срежем, – пообещал голос, обращаясь к Мирзо, – будешь за дверь платить. И профилактику от гриппа тебе сделаем, как откроем!

Игорь знал, что профилактикой от гриппа менты называют избиение. Он опять оглянулся по сторонам. Мелькнула мысль о бегстве через вентиляционные окошки, но он тут же ее отбросил. Туда могла пролезть разве что кошка, и то не сильно толстая.

Дворники бросились распихивать деньги из карманов в заранее устроенные тайники в стенах, под нарами и за трубами. Они с опаской оглядывались друг на друга. Существовал риск, что деньги заберут свои же, но он был относительным, а вот риск, что деньги, найдя их в карманах, отберут менты, был абсолютным и сомнению не подлежал.

Игорь вдруг понял, что он здесь рискует больше всех. Дворники – только заработанными деньгами, которые они еще не успели отправить домой, да депортацией на родину, что маловероятно. Мирзо – несколькими синяками за то, что не сразу открыл дверь. А он – своей шкурой, если они пришли за ним. Но может, это действительно проверка паспортного режима?

Игорь увидел, что Салим, стараясь быть незамеченным, встал из-за стола и пошел к своему аппарату. Остальные стали вылезать из-под нар и отряхиваться. Мирзо понял, что деньги попрятаны, и взялся за засов. Игорь еще раз оглянулся на Салима. Тот как раз нажал кнопку на боку аппарата, дверь открылась, и он стал подниматься по ступенькам. Игорь попятился за ним.

В дверь уже сыпался град ударов руками и ногами. Как только засов вышел совсем, дверь резко распахнулась, Мирзо получил грубый толчок в грудь и отлетел в сторону.

Игорь увидел двух милиционеров в форме, а за ними еще три фигуры в кожаных пиджаках. В одном он узнал того бандюка, которому врезал барсеткой по лицу, и понял, что никакая это, на хрен, не проверка паспортного режима, и зеленый «ниссан» ездил здесь не зря.

Он кинулся назад. Дверь аппарата уже закрывалась, и Игорь едва успел протиснуться в нее.

– Куда ты? – зашипел Салим, напирая на него грудью. – Сюда нельзя! Выходи давай!

– Извини, не могу! – решительно ответил Игорь.

– Ты не понимаешь, куда лезешь, – горячился Салим. – Тебе за это голову оторвут! А вместе с тобой – и мне.

– Когда? – деловито спросил Игорь, уже чувствуя себя в относительной безопасности за закрытой дверью.

– Скоро, – мрачно пообещал Салим, – долго ждать не придется.

– А если я выйду, – ответил он, – то оторвут прямо сейчас – за мной они пришли. Так что выбора у меня нет. Ты уж извини за хлопоты.

Салим посмотрел на него внимательно.

– Чувствовал я, что с тобой не все просто, – сказал он. – Но не думал, что это обнаружится так скоро.

Игорь развел руками. Салим отошел к пульту управления аппаратом. Собственно, пультом была вся стена кабины, от пола до потолка усеянная стрелочными индикаторами, кнопками и переключателями. Тускло горели утопленные заподлицо лампочки. Стена состояла из нескольких блоков с металлическими ручками спереди, чтобы можно было их выдвинуть и покопаться во внутренностях в случае необходимости ремонта. Вся аппаратура выглядела военной, сделанной с тройным запасом прочности.

Сверяясь с инструкцией на металлической табличке, приклепанной к стене, Салим быстро поворачивал переключатели и щелкал тумблерами. Стрелки приборов дергались и уходили вправо.

– Что ты делаешь? – шепотом спросил Игорь.

– Не мешай! – так же шепотом ответил тот, – а то собьюсь.

Где-то под полом кабины включился двигатель и стал негромко гудеть, набирая обороты.

– Нас же услышат! – испугался Игорь. – Выключи!

Салим только отмахнулся, лихорадочно щелкая дальше. Иногда он припадал к глазкам, устроенным на панели, и крутил расположенные рядом ручки. Игорь знал, что военные любят такие штуки – за глазками была шкала, а ручкой рядом надо выставить на ней определенные цифры. Это чтобы враг не подсмотрел. Ну и товарищи тоже, кому не положено знать.

Рядом с аппаратом послышались голоса.

– Ну где же они, мать их за ногу!

– Сюда посвети! Левее!

– Оп-ля! А это еще что такое? И гудит, блин, как промышленный морозильник! Поищи-ка, Коля, ломик, потычем эту штуку!

Игорь замер и посмотрел на приятеля. Говорил же он ему выключить двигатель! А теперь допрыгались! Салим, казалось, не обращавший до сих пор внимания на разговоры снаружи, вдруг схватился за живот и переломился пополам.

– Ой, блият! – застонал он сдавленным голосом, забыв вдруг о своем правильном выговоре, которым так гордился. – Шайтан тебя подери!

Игорь недоумевал – вроде пока не стреляли и ранить в живот его не могли. За стеной тем временем лом уже отыскали, потому что кто-то сказал.

– Ну-ка, ковырни вот здесь – где щель!

Салим поднял искаженное болью лицо к Игорю.

– Опусти рычаг! – сказал он сдавленным шепотом. – Быстро!

Двигатель под полом уже работал на всех оборотах, и аппарат вибрировал мелкой дрожью. В дверь ударили ломом. Салим свалился на пол и подтянул колени к животу. Было видно, что ему очень плохо. Игорь оглянулся на панель и растерялся.

– Какой? – спросил он. – Здесь их два.

– Левый! – простонал Салим. – Левый рычаг! Смотри не перепутай! Скорее!

Снаружи последовал новый удар лома, и кабина качнулась.

Рука Игоря как раз была около рычагов. Он оглянулся на удар и, не глядя, потянул один из рычагов вниз.

Гул превратился в пронзительный нарастающий вой. В глазах потемнело, на плечи ему навалилась огромная тяжесть, вынести которую не было никакой возможности. Он сполз на пол рядом с приятелем и потерял сознание.