— Она самая, — избранница Миротворцев, которую силы стали покидать вдруг с удвоенной скоростью, легла.

— Моё имя — Ривальд. Сильно же тебе досталось, — посочувствовал алхимик. — Увы, я не располагаю заклинанием, убирающим барьеры тут, — взгляд мужчины пробежал по стеллажам за потоками света. — Иначе бы помог тебе — для восстановления сил сложного зелья не требуется. Из-за того, что я не могу тут ничего сломать, меня с Мариером и заперли именно в шестом хранилище.

— Спасибо, как раз хотел об этом спросить: почему шестое, — произнёс гомункул. — Определённо у меня сегодня не лучшая скорость мысли.

— Значит, что-то твоё другое превосходит наше, — на всякий случай Дашка решила пресечь попытку самобичевания.

— У меня призвание — думать, — возразил Мариер. — Я изобретатель.

— Гениально не значит быстро, — вставил фразу Ривальд.

Дашка сказала что-то в поддержку алхимика. Слабость докатилась до предела, когда и на разговор тратятся силы. Ривальд расстелил ей на полу мантию, она перебралась на неё. Рядом сел гомункул так, чтобы голова её оказалась у него на коленях. Дашка задремала, а мужчина с Мариером что-то обсуждали вполголоса, ведьма не вслушивалась.

— Быть не может, — прошептала Джессика, хватаясь за косяк.

Старую, грязную тряпичную игрушку, утыканную десятком булавок, не узнать было нереально. У кого-то из детей Альданы наверняка есть похожие, но ту, что принадлежит Шаки, с другой не спутаешь. Только у неё жёлтые глаза-пуговицы со старого платья Анны Винсент, чёрный пуговичный же нос — с рубашки Джейка, две оранжевые заплатки на пузе, пришитые чёрными нитками, и бордовое пятно за ухом от ягоды. В умершей виверне Джессика Шанди не разглядела только сначала. Когда тряпичный котёнок был замечен в углу, брошенный и никем их алхимиков не поднятый, воительница поняла, что младшая сестра использовала в тёмных целях не только старую игрушку, но и убитого питомца.

— Эй! Чего увидела? — одёрнула её Кларисса. Стражу на первом этаже компания одолела, теперь разделилась на две группы, исследующие Шекоган в поисках пленников. С Клариссой и Джессикой были ещё Патрик и Бруно.

— Это её, — воительница подняла игрушку.

— Чьё? — злилась женщина.

— Шаки, — Джессика поднесла ей вещь.

— Магия вуду? — изумился Патрик, стоявший рядом. — Если это действительно оружие твоей сестры — вряд ли её научили хорошие люди.

С лестницы донеслись шаги нескольких человек. Дискуссию троице освободителей пришлось прервать, но удалиться они не успели: с другой стороны в лабораторию тоже кто-то направлялся. Эти таинственные личности вошли первыми: женщина в белом, не самой выразительной внешности, единственной запоминающейся частью которой были яркие глаза, и пятеро алхимиков.

— Мне докладывали, что в замке творится беспредел, — женщина указала на противоположные двери жезлом, и они захлопнулись. — Однако я масштабы всё равно представляла иными… — последнее слово она проглотила, стоило блуждающему по обломкам, осколкам, лужам и россыпям взгляду дойти до поверженного Шанди. — Девушку, приведшую сюда виверну, не тронули, надеюсь?

— Вы её знаете? — выпалила Джессика. — Что ты ей наговорила? Или посредством магии заставила взяться за этот ужас?! — вырвавшись из хватки Патрика, воительница рванула к Фаризе и предъявила ей игрушку.

— Шаки — моя самая преданная сторонница, — довольно ответила ведьма, отнимая у неё своеобразное оружие, — и лучшая ученица. Вы кто-то из её сестёр или друзей семьи, я полагаю?

— Сестра, — процедила воительница. — А вы та самая повелительница духов?

— Фаризе Беалинта, — назвалась женщина с ухмылкой. — Основательница новой магической науки, объединяющей демонологию, алхимию и чёрную магию. Духи — лишь мои слуги. Здорово повелевать теми, кто уже мёртв и вроде бы абсолютно свободен. Нет, обитатели и Риции, и Аркены на вечной службе у смертных.

Кларисса с Патриком одновременно выстрели в неё магией. Фаризе заслонилась от пущенных в неё сгустков, те, ударившись о невидимую стену, разлетелись брызгами, зелёными и чёрными. Отдельные попали на алхимиков, что приятных ощущений им не доставило. Чёрный маг и ведьма сразу сориентировались, послав по атаке в сторонников. Огненный шар и комок энергии водной стихии на середине лаборатории врезались в новую стену — она образовалась, стоило Фаризе выбросить руку вперёд. Пламя отразилось волной, вода — брызгами, на лету замерзающими, тем самым превращающимися в ледяные острые иглы, твёрдые, вонзающиеся в тело.

Уклониться от огня все смогли, правда, у каждого оказались подпалены волосы и одежда. Часть стрел изо льда же в цель угодила. Патрику одна едва не попала в глаз, войдя ниже внутреннего уголка.

— У меня невероятный дар! — расхохоталась Фаризе с появлением на лицах троицы проблеска беспомощности. — Я постигаю знания с невероятной скоростью, так что скоро превзойду Эвилану Армад. Предлагать вам сделаться моими слугами уж не стану, всё равно откажетесь, но уйти позволю.

— Сначала отдай нам Шаки! — Джессика бросилась на ведьму, но ударилась о ту же незримую стену.

— Поинтересуйся, хочет ли она к вам!

— Ты осознаёшь, насколько твоя ложь нелепа? — прохрипела Кларисса; у неё кровь текла по груди, из раны в горле.

— Давайте поступим следующим образом: Шаки закончит то, за чем явилась в замок, и придёт выяснять отношения с вами. Обещаю, вы о себе немало нового услышите, — усмехнулась повелительница духов.

Она со сторонниками просто покинула лабораторию, даже не закрыв дверь. Коридор прекрасно обозревался, путь к нему был отрезан всё тем же магическим барьером, а второй выход оставался заблокированным чарами. Попытки прорваться в каком-либо из направлений не привели к успеху.

На лестнице Фаризе с алхимиками простилась. Ей уже не нужно было знать немедленно результаты опытов, что колдуны собирались продемонстрировать госпоже — она стремилась вызволить Шаки. Женщина осведомилась, где томится её любимица, и, жалея времени, телепортировалась к дверям четырнадцатого хранилища.

Ученица и двое мальчишек были без сознания. Возвращать его юношам леди Беалинта, естественно, не стала, а над младшей Винсент провела рукой, задержав её над сердцем.

— Фаризе! — взвизгнула юная колдунья, открыв глаза и узрев родное лицо.

— Цела? — ведьма обняла ученицу.

Она только приготовилась выпалить короткую, но ёмкую жалобу на хамов-алхимиков — наставница рассмеялась:

— Я поняла. Тебе и твоим дружкам изрядно досталось. Я велю Дориану, чтобы научил своих людей хорошим манерам. Ой, — спохватилась женщина, — ты же сама с ним расправиться хочешь…

— Вам кто-то донёс? — всполошилась Шаки.

— Я сама узнала. Мне смерть господина Ласкаро только кстати. Я с ним замок Шекогана делю, значит, и алхимиков, здесь работающих. Необходимость в умах по-прежнему имеет место быть, те маги, которые трудятся на меня, не всегда справляются.

— Рада, что я смогу принести тебе пользу, — серьёзно произнесла ученица.

— Забери игрушку, ты обронила, — Фаризе дала ей котёнка в булавках. — И польза мне от тебя всегда есть. Иначе я бы с тобой не возилась, — госпожа резко понизила голос, снова не спохватившись вовремя, что при девчонке многие мысли надо держать при себе.

— А? — Шаки уловила, что наставница сказала чего-то лишнего.

— Тебе не надо стараться угодить мне. Ты мне как дочь почти, я счастлива уже оттого, что у меня есть такая замечательная воспитанница, — лихо выкрутилась колдунья.

Юная чародейка зарделась. Периодически Фаризе изображала любовь и нежность, но подобного от неё Шаки ещё не слышала.

— Посоха твоего я уже не обнаружила, — добавила женщина, отрезвляя её. — Если его подобрал кто-то из моих сторонников — его отдадут мне, если человек Дориана — придётся обзаводиться новым. Всё больше замечаю, что хозяин Шекогана позволяет алхимикам слишком многое. И вообще в Шекогане никакого порядка, только на моей половине, — проворчала ведьма.