«Вот!»

«Ну дай, дай, пожалуйста!»

Тут мальчик поднялся во весь рост и с победоносным видом протянул сжатый кулак. Девочка накинула веревку от фонаря на левое запястье и обеими ладошками обхватила его кулак. Мальчик медленно разжал ладонь. Девочка ухватила насекомое большим и указательным пальцами.

«Ух ты?! Какая же это цикада! Это же настоящий сверчок!»

Глаза девочки засверкали при виде этой коричневой малости.

«Сверчок, сверчок!» – с завистью и разом закричали дети. «Настоящий сверчок!»

Девочка бросила быстрый взгляд своих умненьких глазок на своего благодетеля, отцепила с пояса коробочку и положила туда сверчка. «Да, настоящий сверчок», – пробурчал мальчик. Он осветил лицо девочки чудесным цветным фонариком – она с упоением разглядывала сверчка в коробочке, которую поднесла к самым глазам.

Мальчик пристально смотрел на девочку. Счастливая улыбка выдала его. Я же, наблюдавший всю сцену от начала до конца, только теперь понял его замысел и подивился собственной недогадливости. И тут мне пришлось удивиться еще раз. Вы только посмотрите! Ни мальчик, ни девочка, ни глазевшие на них ребята ничего не замечали. А ведь на груди у девочки бледно-зеленым светом было четко выведено – Фудзио. Фонарь, который поднес мальчик к самой коробочке, находился совсем близко от белого платья девочки, и тень от прорезанных в картоне иероглифов его имени – Фудзио – ясно зеленела на ее груди. Фонарь девочки болтался у нее на левом запястье. Красноватое пятно плясало у мальчика на животе, иероглифы подрагивали, но при желании можно было прочесть и имя девочки. Ее звали Киёко. Ни Фудзио, ни Киёко не видели этой зелено-красной игры света. Впрочем, была ли это игра?

Допустим даже, что эти дети навсегда запомнят, что Фудзио подарил Киёко сверчка. Но ни в каком сне Фудзио не увидит зеленые иероглифы своего имени на груди Киёко, а красные иероглифы «Киёко» – на своем животе; Киёко же не увидит на своей груди зеленых иероглифов «Фудзио», красных иероглифов своего имени на одежде мальчика…

Заклинаю тебя, мальчик: когда возмужаешь, скажи: «А вот цикада!» – и подари Киёко сверчка. И пусть девочка скажет: «Неужели!» И ты, Фудзио, увидишь ее радость, и вы улыбнетесь. И пусть ты снова скажешь: «А вот сверчок!» – и подаришь ей цикаду. И Киёко разочарованно скажет: «Неужели?» – и вы снова улыбнетесь.

И еще. Хотя ты, Фудзио, достаточно сообразителен, чтобы копаться в листве поодаль от других, сверчка тебе не найти. Но ты можешь найти себе девочку-цикаду и думать, что она – настоящий сверчок. Но только в конце концов сердце твое заволокут тучи, и в один из дней тебе станет казаться, что даже настоящий сверчок – это всего лишь цикада. Я же с сожалением подумаю, что ты не знаешь о том чудном зеленоватом сиянии своего фонарика, о том спасительном пятнышке света, затаившемся на груди у Киёко.

Ребята совсем позабыли, что уже сгустились сумерки – усевшись на оба края двухколесной повозки на обочине, они качались на ней, словно на настоящих качелях. Ось – скрип-скрип, ребята – вверх-вниз. Мальчишки крепко обняли плечи девчонок, девочки же хватались то за их коленки, то за край повозки. Вот ноги коснулись земли и оттолкнулись, взлетели – и снова вниз. Эту детскую забаву мягко освещали лучи летнезакатного солнца. Время, когда прохожих все меньше, время, когда путник торопит шаг.

Но детей было не угомонить. «Раз-два, сверху – принц, снизу – нищий», – слышались их крики, сообразуемые с движением качелей.

Вдруг двенадцатилетний или около того обладатель густых красивых бровей сбросил руки с плеч девчонок, которые сидели по обе стороны от него, обернулся и закричал:

– Давайте меняться местами!

– Зачем это? Чем тебе так не нравится? Лучше давайте еще быстрее качаться! – ответил кто-то из другой команды за его спиной.

– Нет, давайте поменяемся, так нечестно. У нас здесь оглобля мешается, никак вверх как следует не подпрыгнешь.

– Ври, да не завирайся! Мы одинаково подпрыгиваем! – ответила ему через спину миловидная сверстница, решительно мотнув стриженными по плечо волосами.

– А ты, Юрико, молчи. Мы спиной друг к другу сидим, так вообще не видно, кто выше, кто ниже. Только мне видно. Запомни: оглобля мешает!

– Так я тебе, Тацуо, и поверила!

– Нет, давайте меняться! Мне так не нравится!

– Оглобля никому не мешает. Замолчи, надоел. Давайте быстрее качаться!

– Нет, мне так не нравится.

– Не нравится – уходи. Я знаю, почему тебе не нравится. Хочешь рядом с Юрико посидеть – вот и все, – ехидно обронил ругавшийся с Тацуо мальчишка. Сам он при этом обнимал Юрико за плечо. Тацуо соскочил с повозки, вцепился обеими руками в оглоблю и, встретившись взглядом с обернувшейся к нему в ту же секунду Юрико, побагровел. Его красивые брови приняли откровенно угрожающий вид.

– Ты… ты… ты сам хочешь вместе с Юрико. Оттого и не хочешь меняться!

Тут уже Юрико соскочила на землю, надула губки и с чувством собственного превосходства неожиданно выпалила мальчишке, который бранился с Тацуо:

– Мне такие, как ты, Харуми, не нравятся. Все, я перехожу к Тацуо.

– Все девчонки такие, вертихвостки. Как здорово качались – а ты такую подлянку делаешь.

– Замолчи!

– Сама заткнись! Вот хозяин телеги придет, ни одна девчонка не смоется. Бить тебя надо, вот что я тебе скажу.

– Чего-чего? Бить? Да дяденька-тележник у нас из дому не вылазит.

– Как бы не так! Это меня он на своей телеге катал!

– Когда это?

Рассудительный Тацуо, однако, не обращал внимания на перебранку Харуми и Юрико. Он тихонько шепнул ребятам, которым хотелось просто-напросто продолжить игру:

– Да ну их со своими командами. Давайте еще покачаемся.

– Давайте! Только, чур, я буду вместе с Тацуо.

Харуми выглядел жалко по сравнению с настырной Юрико, она его совсем затюкала.

– Да ну этих девчонок. Я их в свою команду не возьму. Точно говорю, Тацуо? Возьмем к себе одних ребят, верно?

– Мне все равно. Давайте скорее качаться, – сказал Тацуо.

Ему хватило великодушия, чтобы не отвергнуть предложение Харуми.

– Ну, хорошо. Пусть Тацуо будет в другой команде. Кто ко мне пойдет? – спросила Юрико.

– Нет, я не согласен. Так не интересно – девчонки нас легче, – сказал Харуми.

Юрико бросила на Тацуо быстрый взгляд – ну и дурак этот Харуми! – словно бы говорили угольки ее глаз. Но глаза Тацуо ничего не ответили ей на этот счет. И тогда Юрико сказала:

– Врешь, девочки мальчишек вовсе не легче.

– Нет, говорю я тебе, легче! Бояки всегда легкие! – Харуми снова сел в лужу, и глаза его сделались еще злее.

– Нет, не легче! Давай-ка померяемся!

Тацуо холодно процедил:

– Юрико, ну что ты из себя корчишь? Ведь проиграешь.

– А ты, Тацуо, просто трус. Боишься проиграть?

Юрико огляделась. Мальчиков было пятеро, девочек – столько же. Но только все они были на два или три года младше нашей троицы.

– Нахал ты, больше никто! Ну что, Тацуо, давай-ка померяемся, ну давай же, давай!

Юрико была прелестна, ее глаза сузились, и после короткого раздумья она вдруг простодушно улыбнулась и бросилась вперед. «Давайте, давайте померяемся! Давайте скорей!» Юрико подпрыгнула и схватилась за оглоблю. Потом стала что-то шептать на ухо собравшимся вокруг нее девочкам. Все это время она продолжала смеяться.

– Только не надо жульничать, Юрико! Не за оглоблю хватайся, а за повозку! – закричал Тацуо, позабывший про свою рассудительность.

– А по-другому мы проиграем! Ты сам посмотри – у меня же одни малышки!

Тут вступил уже Харуми:

– Кончай свои девчачьи номера, тебе говорю!

– Ага, боишься! Тоже мне, слабак нашелся, а еще парнем себя называет! Все мальчишки такие!

– Мы и так выиграем! А ты – нахалка и вертихвостка!

Ноги мальчишек, уцепившихся за край телеги, легко отделились от земли, тела поднялись вверх.