Неожиданно в роще потемнело.

– Будет ливень, – сказала Наэко. И сразу сквозь листья на макушках деревьев стали падать крупные капли дождя.

Загремел гром.

– Мне страшно! – бледнея, прошептала Тиэко и схватила Наэко за руку.

– Тиэко, подогните под себя ноги и наклонитесь поближе к земле, – крикнула Наэко и прикрыла ее собственным телом.

Раскаты грома становились все сильнее, беспрерывно сверкали молнии. Грохот стоял такой, будто разваливались горы. Гроза придвинулась вплотную, теперь уже громыхало совсем рядом.

Сердито зашумели вершины криптомерии, молнии полосовали небо, вонзались в землю, освещая стволы обступивших девушек деревьев. Красивые, стройные криптомерии теперь казались грозными, зловещими.

Прямо над головой раздался оглушительный удар грома.

– Наэко, сейчас ударит молния! – закричала Тиэко, сжимаясь в комок.

– Может, и ударит… Но только не по нам. Ни в коем случае! – решительно сказала Наэко и еще плотнее прикрыла собой Тиэко. – Барышня, вам намочило прическу. – Наэко вытерла волосы Тиэко полотенцем, сложила его вдвое и накрыла ей голову. – Может, и намочит немного, но уверяю вас, барышня, ни гром, ни молния не посмеют упасть на вашу голову.

Тиэко была не из трусливых, и уверенный голос Наэко ее успокоил.

– Спасибо вам, большое спасибо! Вы уберегли меня от дождя, но сами-то промокли насквозь, – сказала она.

– Что вы, не беспокойтесь, на мне ведь рабочая одежда… Я так счастлива, – ответила Наэко.

– Что это блестит у вас на боку? – спросила Тиэко.

– А, то специальный нож, чтобы обдирать бревна. Я, как увидела вас, сразу помчалась навстречу и забыла оставить его. Вообще-то он очень острый, – забеспокоилась Наэко и откинула нож подальше. Нож был кривой, без ручки и напоминал маленький серп. – На обратном пути захвачу, но вы не подумайте, будто я тороплюсь уйти.

Гроза, по-видимому, удалялась.

Тиэко всем существом своим ощущала близость Наэко, прикрывавшей ее своим телом.

Даже в летнюю пору ливень в горах холодит, но живое тепло, исходившее от девушки, согревало Тиэко. Невыразимая ласковая теплота близкого человека наполняла Тиэко счастьем. Она закрыла глаза и замерла, всей душой отдаваясь этому ощущению.

– Я так благодарна вам, Наэко, – прошептала она. – Наверное, когда мы вдвоем были во чреве матери, вы тоже заботились обо мне.

– Скорее толкались, пинали друг друга ногами.

– Никогда не поверю, – радостно рассмеялась Тиэко. Так мог смеяться лишь близкий, родной человек. Отгремела гроза, и вместе с нею кончился дождь.

– Спасибо, Наэко… Кажется, гроза уже прошла, – сказала Тиэко, пытаясь выбраться из-под сестры.

– Немного подождите, с листьев еще капает…

Тиэко выпростала руку и дотронулась до плеча Наэко.

– Ой, насквозь промокли и замерзли, наверно, – сказала она.

– Не беспокойтесь, я привычная. Я так рада вашему приходу, что никакая простуда мне не страшна.

– Наэко, отец где-то здесь упал с дерева?

– Честно говоря, не знаю. Я ведь тогда была совсем маленькая.

– А где деревня вашей матери?.. Здоровы ли дедушка и бабушка?

– Я и о них ничего не знаю.

– Но разве вы росли не на родине матери?

– Барышня, почему вы обо всем этом спрашиваете? – неожиданно резко сказала Наэко.

– …

– Я счастлива тем, что вы признали во мне сестру, и больше мне ничего не надо. Простите, я в тот вечер наговорила вам много лишнего.

– Что вы! Я так рада была.

– Я тоже… Но к вам домой я не пойду.

– Отчего же? Отец и мать были бы так рады…

– Не говорите им обо мне, – решительно сказала Наэко. – Другое дело, если вам, барышня, придется худо – вот как сейчас, я обязательно приду на помощь, даже если бы это мне грозило смертью. Поймите меня…

У Тиэко защипало глаза.

– Наэко, в тот вечер нас один юноша перепутал.

– Вы имеете в виду господина, который говорил мне о поясе?

– Он ткач из Нисидзин… Обещал выткать для вас хороший пояс.

– Но ведь он собирался его сделать для вас.

– Недавно он приходил показать мне рисунок, и я ему призналась, что он принял за меня мою сестру.

– Так и сказали?

– И попросила, чтобы он выткал пояс для вас.

– Для меня?!

– Но ведь он вам обещал?!

– Потому что принял меня за другую.

– Он сделает два: один для меня, другой – для вас. В знак того, что сестры нашли друг друга.

– Для меня… – повторила Наэко.

– Это обещание он дал в праздник Гион! – мягко сказала Тиэко.

Она ощутила, как напряглось и замерло тело Наэко.

– Барышня, – решительно сказала Наэко, – знайте, что в трудную минуту я с радостью приду вам на помощь. Я готова сделать для вас все что угодно, если понадобится – умру за вас. Но не хочу брать то, что предназначено другому.

– И вы бы не приняли этот пояс, даже если бы я сама его вам подарила?

– …

– Считайте, что я попросила выткать пояс, чтобы подарить его вам.

– Но это не так! В тот праздничный вечер этот господин сказал, что хочет сделать пояс для Тиэко. Он влюблен в вас! Даже такая глупая девушка, как я, поняла это.

Тиэко смутилась.

– Вы наотрез отказываетесь? – спросила она.

– …

– Несмотря на то что я попросила выткать пояс для своей сестры?

– Хорошо, я приму его, барышня, – помолчав, нерешительно сказала Наэко. – И простите меня за резкость.

– Он принесет его вам сюда. Вы у кого живете?

– Хозяина дома зовут господин Мурасэ… Наверное, это будет очень нарядный пояс. Только представится ли случай надеть его?

– Разве мы знаем, что нас ждет завтра?

– Это вы верно сказали, – кивнула головой Наэко, – но я не собираюсь менять свою жизнь… Все равно: если и не надену никогда, стану беречь его, как самое дорогое сокровище.

– В нашей лавке специально поясами не торгуют, а вот кимоно к поясу подобрать можно.

– …

– Отец странный человек. Последнее время он потерял интерес к торговле. Тем более что теперь в нашей лавке продаются не только хорошие вещи. Держат всякую всячину – все больше из шерсти и синтетического волокна.

Наэко поглядела на верхушки деревьев и встала.

– Еще немного капает, но я, кажется, вас слишком стеснила.

– Напротив, вы…

– А почему бы вам, барышня, не помочь отцу в лавке?

– Мне? – Тиэко вскинула на девушку удивленные глаза. Одежда на Наэко была совсем мокрая и прилипла к телу.

Наэко решила не провожать Тиэко до остановки – не потому, что вымокла: она опасалась, как бы не заметили, что они друг на друга похожи.

Когда Тиэко вернулась домой, Сигэ стряпала полдник для работников лавки.

– Вот и я, матушка. Извините, что я так задержалась… А где отец?

– Он за занавеской – сидит за столом и о чем-то думает. – Сигэ подняла глаза на девушку. – Где ты была? Кимоно все мокрое и смялось. Пойди переоденься.

– Сейчас. – Тиэко поднялась наверх, не спеша переоделась и присела отдохнуть. Когда она снова спустилась вниз, Сигэ уже кончила кормить работников.

– Матушка, – сказала Тиэко, и голос ее дрогнул. – Мне надо кое о чем рассказать вам, вам одной…

– Хорошо, поднимемся к тебе.

Тиэко замялась, не решаясь заговорить.

– Здесь тоже был ливень? – спросила она, пытаясь собраться с мыслями.

– Ливень? Ливня не было, но ты ведь не о ливне хочешь мне рассказать.

– Матушка, я ездила в деревню на Северной горе. Там живет моя сестра – не знаю, младшая или старшая. Мы, оказывается, двойняшки. Я впервые встретилась с ней на празднике Гион. Она сказала, что наши родные отец и мать давно уже умерли.

Слова Тиэко были для Сигэ как гром среди ясного неба.

– Значит, она живет в деревне на Северной горе? – тихо переспросила она, глядя в глаза Тиэко.

– Да. Я больше не могу скрывать это от вас. Мы встречались дважды: на празднике Гион и сегодня.

– Чем она сейчас занимается?

– Работает на хозяина в деревне – шлифует бревна. Хорошая девушка. Я приглашала ее к нам, но она прийти отказалась.