— Вика-а-а-а-а… — застонала я. — Скажи, что вы не…

— Нет. — Вика сглотнула и нервно затянулась. — Потому что он…

Я похолодела. Поняла, что лучше бы они да.

Потому что случившееся дальше явно было намного хуже.

— Я закрыла глаза. А он… — Вика резко и нервно сглотнула. — Положил руку мне на плечо и… надавил. Вниз.

— Бля-а-а-а-а-а… — выдохнула я.

— Я… не поняла сначала. А потом как поняла!

— И?!

— Начала опускаться. А он… отошел.

Что за!

Я уронила руки на руль и случайно надавила на клаксон, чуть не поймав инфаркт от резкого гудка своей же собственной машины.

— Прости! — я зачем-то погладила руль, словно успокаивала нервного коня. — И что? Ты сбежала? Кстати, что ты делала у мусорных баков?

— Нет… — выдохнула Вика вместе с дымом. — Не сбежала. Он меня удержал. Жестко взял за локоть и начал выговаривать как малолетке. Сказал, что он просто проводил эксперимент.

— Что за чушь! — фыркнула я. — Как тупые тролли в интернете. Не удалось всех нагнуть — сразу орут, что эксперимент.

— Нет, Марта. Это правда. Он сказал, что хотел убедиться, что я ему отсосу прямо тут, в офисе. Наплевав на то, что в здании еще кто-то может оставаться, а стены у кабинета полупрозрачные. И знаешь, почему он не дал мне этого сделать?

— Так?

— Он сказал… Это цитата, Марта, дословная цитата. Что если бы он мне позволил ему отсосать, я бы решила, что он меня хочет. А значит, перестала бы излучать такую отчаянную влюбленность. А ему слишком нравится обожание в моих глазах. Гораздо больше, чем понравился бы неумелый минет. И велел идти домой. К мужу. И отсосать, представляя его, Матвея.

— Бля-а-а-а-а…

Сегодня я была редкостно красноречива.

Вика затянулась сигаретой и подставила лицо под холодную морось, сыпавшуюся из люка.

— А на помойку я отнесла себя сама. Там мне и место, — проговорила она, не открывая глаз.

Слышать это было так больно, будто я сама отнесла себя на помойку. Захотелось обнять Вику — но я сдвинулась всего на пару сантиметров в ее сторону, а она дернулась так, словно я замахнулась, чтобы ударить.

— Ладно. Ладно, — сказала я как могла спокойно. Положила руки на руль, глядя вперед. — У нас есть и хорошая новость!

— Какая? — вяло поинтересовалась Вика. Она опустила окно, выкинула окурок, но закрывать обратно не стала. Несмотря на работающую печку, в машине становилось промозгло и холодно.

— Тебя наконец-то отпустила эта дурная одержимость.

Вика промолчала.

Не так.

Не согласно промолчала.

Промолчала виновато.

Хрен знает, как учишься отличать такие оттенки без единого слова и лишнего вдоха. Но почти все женщины это умеют.

Понимать по молчанию, что тебе просто не хотят говорить оч-ч-чень неприятную правду.

— Вика…

— Я научусь! — сказала она, упрямо сжав губы.

— Чему?! Сосать?!

— Играть. Так же жестоко, как он.

— Дура! — не выдержала я. — Вика, ты дура!

— Тебе нельзя так говорить, ты феминистка, — отозвалась она почти равнодушно. — А это внутренняя мизогиния.

Было видно, что она уже приняла какое-то решение, и я совсем не хотела знать, какое.

— Мне все можно, — мрачно буркнула я. — Про Матвея этого я бы и похуже сказала. Но мне надо подготовиться, тут экспромт неуместен. А ты — просто дура. Без подготовки.

— Ой, ну тогда брось меня, если я дура. Все равно ты это сделаешь в конце концов… — пробормотала Вика. — Я же вижу, что ты не будешь со мной возиться, пока я стараюсь его переиграть.

— С чего ты взяла? Вик? — я нахмурилась. — Я тебя когда-нибудь подводила?

— Ты — нет. А я — да. У меня была близкая подруга, которую муж бил. Она от него раз пять сбегала — и все ко мне. Потом синяки сойдут, заскучает — и снова возвращается. В шестой раз я сказала, что это последний. Или она от него уходит и разводится, или пусть ищет себе другой шелтер, нам диван в гостиной пригодится для других гостей.

— Она ушла?

— Конечно. Я тогда не понимала, почему она гробит свою жизнь ради этого мудака. И вот! — Вика вскинула руки к небу в проеме люка. — Поняла! Прилетел и мне бумеранг. Все вижу, все осознаю, но сделать ничего не могу.

— Я могу! — фыркнула я, нажимая кнопку блокировки дверей и заводя машину. — Пристегнись.

— Э! Марта?! Ты чего творишь?

Я проехала два метра и вдавила тормоз в пол, чтобы ее хорошенько дернуло. Вика мгновенно взялась за ремень и пристегнулась.

— Куда мы едем? — спросила она, когда я вырулила на дорогу из двора.

— Ко мне. У меня есть смирительная рубашка.

— Настоящая? — округлила Вика глаза.

— А то! Винтажная! — похвасталась я. — Наручники купим на Озоне. Дачу снимем на месяц, по осени это дешево. Возьмешь отпуск. Посидишь в подвале связанная — поумнеешь.

Вика истерично расхохоталась, размазывая остатки косметики по лицу.

Не глядя я достала пачку влажных салфеток и кинула в нее. Закрыла наконец люк и прибавила скорость. Домой ей пока было нельзя, поэтому сегодня у нас в планах девичник.

Будем напиваться и жаловаться друг другу на жизнь, обсуждать, какие все мужики козлы и глумиться над идиотами на сайтах знакомств.

Хороший годный план.

Закажем пироги с рыбой и фисташковое мороженое.

А там, может, что-нибудь и придумаем.

В конце концов, отпуск — не самая плохая идея. За пару недель переломается.

— Нет, нельзя отпуск… — вздохнула Вика, отсмеявшись и став серьезней. — Даже в смирительной рубашке. У нас новый проект, работы до жопы. И юрист еще уволился.

— Да, нашел время, — кивнула я исключительно из вежливости.

— Ага! Прикинь, платим бешеные бабки фрилансеру. Сейчас все рванули перезаключать договора, цены везде подняли, нехерово люди зашибают. Как за месяц работы барменом на курорте.

— Да-а-а-а… — кивнула я. — Тоже не жалуюсь.

— О! — сделала стойку Вика. — Ты ведь как раз юрист!

— Даже не думай. Ненавижу офисы.

— Ну, Марточка!

— Нет! Вик, я не для того базу клиентов по кирпичику собирала и доверие выстраивала, чтобы сейчас махнуть хвостом и снова впрячься в это ярмо.

— У нас зарплаты охуенные… — в ее голосе появились липко-сладкие интонации. — И ДМС с первого месяца. И спортзал в офисе. И парковочка теплая… Марта-а-а-а…

— А психолога ваш ДМС покрывает? После общения с таким начальником, как Матвей?

— Нет, но у нас есть свой корпоративный психолог!

— Охренеть… — пробормотала я, стараясь не отвлекаться от дороги, потому что мерзкая морось перешла в полноценный ливень, и дворники едва справлялись. — Странно, что твой любимый Матвей с ней не спит.

— Это он. Мужик.

— А. Тогда понятно.

Еще двадцать минут мы ехали в тишине. Вика подергала радио, но там либо шли новости, либо рэперский молодняк, неумело рифмуя, декламировал какую-то розово-сопливую лабуду про «сердце не обманет», которая плохо сочетались с сегодняшним р-р-р-романтическим свиданием с красавчиком-нарциссом.

Я гоняла пустые мысли по кругу, пытаясь придумать, как вытащить Вику из ловушки. Но чувствовала только бессилие. Наверное, так себя ощущают родители, когда их выросшие дети упорно желают прогуляться по граблям. А ты смотришь на это, можешь предсказать каждый шаг и каждый удар в лоб, но сделать не можешь ни-че-го…

Интересно, а если анонимно пожаловаться на харрасмент их корпоративному психологу, то будет ли толк? Или на Матвея у него уже папка толщиной с «Войну и мир» заведена?

И тут в голове забрезжил отблеск мысли.

Я бросила быстрый взгляд на Вику. Она сидела, обхватив себя руками и смотрела прямо перед собой, и в ее глазах отражались алые блики стоп-огней, словно всполохи адского пламени.

— Кстати… — сказала я.

Она повернула ко мне голову и одновременно со мной начала:

— Я тут подумала…

— Давай ты, — кивнула я.

— Тебе не любопытно было бы посмотреть на Матвея вживую?

— Очень любопытно. Очень.

Кажется, спасительная идея пришла нам в голову одновременно.