Знакомый сценарий.

Но я сделала шаг назад, выпутываясь из объятий Матвея.

Именно поэтому мужчины не любят женщин с опытом и вообще «зрелых».

Не потому, что в тридцать с хвостиком женщина как-то недостаточно молодо выглядит.

И не потому, что у нее потухли глаза и в них читается разочарование всем мужским родом.

А потому, что на нас больше не работают подобные примитивные приемы.

Если мы сами этого не захотим.

Это бесит мужчин даже сильнее отказов — то, что дева трепетной ланью застыла в его руках не потому, что была покорена брутальной силой.

А потому, что сама это выбрала.

И еще задолго до волнительного момента решила, что сегодня вечером у нее будет секс.

Раздраженный вздох Матвея заставил меня вполголоса хихикнуть. Он не стал переспрашивать, что меня рассмешило. Умный мужик.

Похоже, зал для VIP-вечеринок задумывался как библиотека или музыкальный салон.

Лаконичный интерьер: строгие колонны в античном стиле, сдержанные цвета стен и мебели, бюст какого-то очень узнаваемого философа на полке огромного, в полстены, камина — все это предполагало интеллектуальные развлечения.

Но кажется, что-то пошло не так, поэтому вместо книг на полках до потолка были выставлены разноцветные бутылки с алкоголем, а там, где по логике должен был быть рояль располагался полукруглый бар.

По периметру стояли высокие столики, за которыми уже толпились самые высокопоставленные сотрудники компании, а подносы с канапешками и бокалами шампанского разносили девочки-официантки в коротких юбках.

Все как обычно. А они еще рассказывают, что на рынке труда полное равноправие.

Без сомнений, эти молокососы едва ли двадцати пяти лет просто со школьной скамьи хорошо учились, чтобы занять высокую должность. А девчонки того же возраста — мечтали о работе прислуги. Ведь именно у мальчиков лучшие оценки в аттестатах, а девочки в восемнадцать лет только гоняют на мотоциклах и бухают.

О, или подождите… Кажется, я что-то перепутала?

При нашем появлении народ за столиками оживился, а Паша побежал проверять микрофон, стоящий на невысокой импровизированной сцене. Похоже, сначала запланирована официальная часть.

Я повернулась к Матвею, но он выглядел расслабленным, как будто даже не собирался выступать перед подчиненными. Он отошел к одному из столиков и жестом подозвал официантку. Забрал у нее бокал с шампанским, сделал глоток и смерил меня оценивающим взглядом.

— Слушай, — сказал он тем неприятным тоном, которым ко мне часто начинают докапываться. И я не ошиблась. — Ты, конечно, роскошно выглядишь…

— Спасибо, — кивнула я. — Но?

— Каблуки, платье, ресницы, губы, полный фарш, — продолжал он свою мысль, пока я терпеливо ждала, в чем окажется претензия. — Но тебя не смущает некоторое противоречие?

— Какое же?

— Ты ведь феминистка. А наряжаться — это ублажение мужских шовинистических свиней. Или спермобаков, как вы говорите.

— Мы так не говорим, — ласково улыбнулась я. — Это один популярный писатель придумал, что мы так говорим, а вы повторяете за ним. Мы бы не стали вам так льстить. Спермобак! Максимум — спермопипетка.

Жаль, конечно, что Матвей не подавился шампанским, но все-таки был близок.

Это меня тоже удовлетворило.

Однако я зря надеялась, что он перестанет портить мне настроение этой дурацкой беседой.

— Так все же? Не смущает? — продолжил докапываться Матвей.

— Меня? Нет.

— Почему?

Я тяжело вздохнула и еле удержалась от того, чтобы закатить глаза.

Положила клатч на столик и пожалела, что тоже не взяла себе шампанского.

— Честно говоря, у меня нет никакого желания читать тебе лекции о радикальном феминизме. Ты не моя целевая аудитория.

— Объясни! — скомандовал он.

— Неа, не хочу, — нежно улыбнулась я. — То, что ты требуешь, называется эмоциональным и информационным обслуживанием. Мне это неинтересно, я пришла развлекаться.

Матвей сощурил глаза, переходя в свою боевую форму.

Похоже с этого момента от разговора отвертеться шансов уже не было.

— Какой-то у тебя неправильный феминизм, — недовольно заявил он. — Ты должна заниматься просвещением. Особенно мужчин.

— Это кто тебе такое сказал? — утомленно спросила я.

— Я сам.

— То есть, ты, мужчина, рассказываешь мне, женщине, как именно я должна защищать свои права?

— Я хочу тебе помочь, — в глаза Матвея было столько искренности, что просто грех было не поверить в его благие порывы. — Можно тренироваться на мне. Если ты будешь лучше понимать мужское мышление, тебе легче будет доносить свои идеи.

— Матвей… — я похлопала его по руке и огляделась в поисках официантки с шампанским. Трезвой я его уже не могла выносить. — Я просто не хочу доносить свои идеи до мужчин.

— Вот это и называется обратный сексизм! — с торжеством заявил он. — Такая же дискриминация! Стрелочка поворачивается!

— Да, конечно, только не нервничай, — я снова похлопала его по руке.

— Марта, ты не можешь просто отказаться мне что-то объяснять. Я же искренне интересуюсь!

— Конечно, дорогой, — я изобразила самую сладкую улыбку, на которую была способна. — Как скажешь. О!

Наконец в моем поле зрения появилась официантка с подносом, на котором кроме разноцветных коктейлей были еще и маленькие симпатичные пирожные с ягодами.

— Марта! — Матвей нагнал меня, устремившуюся за добычей и развернул к себе за плечо.

— Вау! — я засунула в рот крошечную корзиночку с ягодой малины и зажмурилась от удовольствия. — Обалденные пирожные, попробуй!

— Ты слышишь, что я говорю?

— Слышу.

— Если вы не сотрудничаете с мужчинами, значит, вы хотите не справедливости — а власти!

Я успела ухватить еще одно пирожное, на этот раз шоколадное, и развернулась к Матвею, держа корзиночку двумя пальцами.

Посмотрела ему в лицо, склонив голову набок и просто ответила:

— Да.

Пирожное оказалось таким же вкусным, как и первое.

Удержаться, конечно, было трудно.

У дискуссий в интернете есть два больших минуса.

Во-первых, противник в любой момент может слиться, оставив тебя без заслуженного чувства победы.

Во-вторых, мужики, которые в эти срачи лезут — в основном все идиоты.

Ты его красиво громишь, а он половину слов не понимает. И где здесь слава? Где удовлетворение? Все равно, что червяка после дождя случайно раздавить. Он даже понять ничего не успел, а ты стоишь, неловко переминаясь и думаешь — ну живой же, маленький, жалко… Он же не виноват, что выполз на дорогу перед такой громадиной.

Ловко разить Матвея отточенными до кинжальной остроты аргументами было приятно.

Он был достаточно умен, чтобы сражаться на равных, но недостаточно опытен, чтобы не попасться в мои любимые ловушки.

Но были у дискуссий в реале, как оказалось, еще и минусы. И даже подводные камни.

— Ты специально себя так ведешь? По-хамски? — Матвей вдруг перестал горячиться. Небрежно облокотился на высокий столик и ощутимо расслабился. — Чтобы меня выбесить?

— Даже не знаю, как ты догадался! — хихикнула я. Мне затормозить оказалось сложнее.

— Ты понимаешь, что могла бы меня переубедить?

— Зачем это мне?

— Потому что у меня есть власть… — сказал он тихо и веско, глядя на меня исподлобья. — Которая тебе нужна. Я мог бы быть полезным союзником.

— Зачем это тебе? — спросила я уже намного спокойнее. Эйфория легкой победы таяла под его тяжелым взглядом.

Матвей выдержал паузу, не отрывая взгляда от моего лица:

— Что, если ради тебя?

Его глаза вспыхнули темным огнем, когда он уловил миг моей растерянности.

Но ответить я не успела.

Подчиненным надоело ждать, пока босс наиграется, и позвать Матвея выступать прислали безотказного Пашу.

Пауза на выдох и пару глотков шампанского оказалась не лишней.

Официантка подошла ближе, предлагая мне еще одно пирожное, но больше не хотелось.