Впрочем, она опекала всех «девочек» младше сорока. Но после ухода Ангелины в декрет, Марта заняла место ее фаворитки. Видимо то, что та в тридцать с лишним не была замужем и не имела детей автоматически относило ее в категорию бедняжек.

— Да, увы… — скорбно кивнула Марта, добавляя к луку еще и маринованный чеснок. — Не отвертелась.

— Отдохнуть на природе еще никому не мешало, — мудро заметила Татьяна Алексеевна. — А вот на лук с чесночком лучше не налегай, изо рта будет пахнуть, а тебе еще…

— Ну, мне ни с кем не целоваться, — легкомысленно отозвалась Марта, добавляя еще хрустящей черемши.

— Как ни с кем?.. — растерялась бухгалтерша и невольно выдала себя, бросив несколько панический взгляд на Матвея.

Сплетни по компании разносятся быстро.

Матвей, стоявший неподалеку в расслабленной позе, понял, что пора вмешаться.

Перед ним все расступились, пропуская вожака к раздаче еды, но он только подхватил со стола маринованный огурчик и попытался помочь Марте донести тарелку.

Но та разрушила весь образ заботливого самца, вцепившись в свою добычу двумя руками и только что не рыча.

Пришлось просто проводить ее к одному из столиков под навесом, делая вид, что так и задумано.

Марта не стала заморачиваться с приборами, впившись зубами в кусок сочной баранины и держа ее прямо руками.

— Ты все это съешь? — с интересом спросил Матвей. — Тут полкило мяса, не меньше.

— Съем, — кивнула она, закусывая тем самым чесноком.

— Могла бы и мне положить, кстати.

— У тебя рук нету? — отозвалась она.

— Теперь понятно, почему ты не замужем.

Марта оторвалась от сочного куска свинины и бросила на него снисходительный взгляд.

— Теперь понятно, почему ты не бегаешь марафоны.

— При чем тут это? Я и не собирался.

— А я не собиралась замуж, — парировала она, догрызая мясо и вытирая пальцы салфетками.

Матвей расслабленно откинулся на стуле, запрокинул голову и лениво наблюдал за ней из-под ресниц. Было что-то витально-первобытное в этом жадном аппетите и абсолютном отсутствии стеснения. Она ела с видимым удовольствием, и это выглядело почти непристойно, как прилюдный секс.

— Все девочки хотят замуж. И девушки. И большая часть женщин. И даже некоторые старушки.

— Как видишь — не все, — она равнодушно пожала плечами.

— Ну раньше-то хотела. В детстве, — Матвей почти против воли заинтересовался темой. — Ходила в фате и маминых туфлях, изображая себя невестой. Нет?

Лера рассказывала ему, что классе в шестом все ее подруги вдруг дружно сошли с ума и начали планировать свою будущую свадьбу. У каждой был альбом с вырезками из глянцевых журналов с фотографиями невест-знаменитостей. Они примеряли колечки на безымянный пальчик, тренировали свою будущую подпись, перебирая фамилии всех знакомых мальчиков и при каждом удобном случае гадали «на жениха».

Он хорошо запомнил, что Лере нагадали высокого и голубоглазого, наполовину еврея, наполовину татарина, да еще по имени Артур. И троих детей.

В свое время это гадание всерьез его волновало — казалось, что она не согласится выйти за него замуж, будет дальше ждать своего нареченного.

Ерунда это все, как выяснилось.

— Когда мне было двенадцать… — начала Марта, и Матвей удовлетворенно кивнул. Тот же возраст. Но продолжила она неожиданно: — Я решила, что никогда не выйду замуж.

— Почему?!

— Потому что я видела, что моя бабушка уже пятьдесят лет каждый день у плиты. Видела, как тетя плачет после того, как ее муж опять пришел пьяным. Видела соседку, замазывающую фингалы. Маминых подруг, которые врали, что кофточка стоит в десять раз дешевле. И мне не нравилось.

Она неожиданно стала очень серьезной.

Вытерла пальцы салфетками, отодвинула недоеденный шашлык.

Поморщилась и еще дальше оттолкнула остро пахнущую тарелку с соленьями.

— Может быть, им нравилось? Ты спрашивала?

— Конечно. Только не это, — кивнула она. — Я спрашивала, чего моя тетя или бабушка больше всего хотят от своих мужей. Знаешь, что они отвечали?

— Цветы и шубу? — хмыкнул Матвей.

— Чтобы не блядовал. Или хотя бы не знать об этом.

— Хм.

— Поэтому я очень внимательно слушала маму и делала все, что она запрещала «а то замуж не возьмут». Нафиг надо всю жизнь за кем-то прибирать, бегать за ним, бояться потерять, рожать ему детей, а он все равно будет «задерживаться на работе» с кем-нибудь помоложе.

Марта помолчала пару секунд, а потом подняла на него холодный и злой взгляд.

— Вот как ты.

Матвей выдержал его и спокойно парировал:

— Мою жену все устраивает

— А она знает, что ее все устраивает?

Он достал из кармана телефон, разблокировал и протянул ей, нажимая кнопку вызова на открытом контакте.

— Вот сама и спроси.

Я взяла у Матвея телефон, глядя на имя «Лера» на экране.

Предполагается, что я должна испугаться?

Но у меня совесть чиста. Я с ним не спала и не собираюсь.

А вот побеседовать с этой женщиной о том, зачем она спускает с поводка своего м… м-м-м… монстра, было бы интересно.

В трубке громко щелкнуло.

— Алло! — услышала я женский голос. — Моть? Что случилось?

Но к уху телефон я поднести не успела — Матвей выдернул его у меня и нажал на отбой.

— Ну и что это было? — поинтересовалась я раздраженно. — Сам предложил же!

— Я тебя спас! — нагло заявил он. — Ты ведь не собиралась реально общаться с моей женой?

— Собиралась.

Телефон в его руке завибрировал, и на экран высыпалось сразу несколько сообщений.

Матвей перевернул его экраном вниз и положил на стол.

Посмотрел на меня ледяным взглядом.

— Хорошо. После корпоратива поедем ко мне.

Я устало покачала головой. Вот как он не утомляется от этих бесконечных игр? Может, ему еще один бизнес открыть, чтобы куда-то силы девать? Или хобби какое-нибудь найти. Скалолазание или разведение бенгальских кошек. А может, хобби-хорсинг? Шутки шутками, а у человека слишком много нервной энергии для его возраста, надо куда-то выплескивать!

— Матвей, Матвей! — к нашему столу спешила раскрасневшаяся Нина с подносом. — Я спасла для тебя шашлык! Отложила лучшие кусочки!

От осенней звонкой прохлады ее щеки горели, как зимние яблоки, побеждая живой силой тонкий слой тоналки. Это было невероятно красиво — я даже залюбовалась.

Тарелка в ее руках была фарфоровой, не пластиковой, как у меня. Но кусочки — я проверила ревнивым взглядом! — не самые вкусные. У меня лучше.

— Спасибо! — в тоне Матвея не было ни капли благодарности, только раздражение. — Поставь тут.

— Мы там глинтвейн делаем! Приходите!

Ей очень хотелось утащить его с собой. Так сильно, что она даже меня включила в свое щедрое приглашение.

— Принеси мне, как приготовится, — скомандовал он.

— Конечно! Как только разогреется!

Ее глаза сияли от радости, что она может чем-то услужить большому белому господину.

Видеть это было больно.

— Ты, конечно, охренительно зажравшийся мудак, — заметила я, когда Нина ушла, талантливо скрывая разочарование. — Хамишь, используешь их, вытираешь ноги. Ни капли совести.

— Ну сама подумай, зачем мне быть другим? — Матвей расслабленно уселся в плетеном кресле, закинув руку за спинку. — Да у меня и не получится. Я такой, какой есть.

— Слышал когда-нибудь притчу про двух волков внутри тебя? Один добрый, другой злой, и сильнее тот, которого ты кормишь? — спросила я, дождалась кивка и продолжила: — Так вот — корми другого. И все у тебя получится.

— Марта, Марта… — он смотрел на меня со снисходительным выражением лица. — А ты знаешь, что обычно делает голодный волк? Особенно злой. А? Он нападает и рвет тебе глотку, чтобы насытиться.

— Это метафора, — уточнила я.

— Которая пошла не по плану? — Матвей позволил себе почти искреннюю улыбку. — Я принимаю свою темную сторону, Марта, и не жалею об этом. Кстати, окружающих все устраивает.