— Кажется, мои консультации больше не требуются, — пробормотала я, присасываясь к коктейлю.

— Шерше ля фам, — кивнул Матвей, отодвигая меня еще подальше, под прикрытие столика. — Завела всех и сбежала. Все твой феминизм.

— Ты, кстати, первый начал, — заметила я.

— Я хотел тебя побесить.

— Знаю. Понравилось?

— Нет.

— Ну вот и кто тут самый логичный пол? Стоило ли начинать?

Он облокотился на столик и молча посмотрел на меня с нечитаемой усмешкой.

Где-то там за спиной горячие парни уже по-быстрому выяснили отношения и теперь братались, уговаривая Равиля «накатить». Тот пока сопротивлялся, но все шло к следующему конфликту.

А я с опаской ощущала полузабытое ощущение близости и заговорщического вайба. Тайные усмешки, мы вдвоем против всего мира… Нет, не настоящее партнерство, лишь отголосок.

Но и он вызвал легкую тоску по несбыточному.

Я переступила с ноги на ногу.

Туфли были, конечно, удобные.

Но я как-то не ожидала, что формат вечеринки будет до такой степени фуршетный, что не присесть. Из стульев были только те, что у бара — их было мало и уже все заняты.

Мужикам-то понятно без проблем пару часов провести на ногах. Они толпились у столиков, заказывая все более крепкие напитки и буквально считанные минуты оставались до старой доброй водки.

Официанток задевали все чаще, а я не ощущала в себе достаточно сил изображать Бэтмена и мчаться на крыльях ночи спасать девушек от любого конфликта.

Кстати, именно поэтому я склонилась к радикальному феминизму.

Каждую официантку не спасешь — надо менять систему в корне. Чтобы девочки были топ-менеджерами на пьянке, а мальчики бегали с подносами.

Я цедила остатки коктейля через трубочку. Растаявший лед разбавил его крепость и об адском смешении крепчайшего алкоголя напоминало лишь растекающееся по языку онемение.

В зале становилось все более шумно. После выступления Матвея включили музыку и потихоньку делали ее все громче. Соответственно, и за столиками начинали говорить в полный голос, а то уже и орать.

В смешанной компании в этот момент уже начались бы танцы, но тут в основном были мужчины, и я не испытывала ни малейшего желания выяснять, какая планируется кульминация вечера.

Матвей, который рядом отпивал глоток за глотком свой виски, тоже поглядывал по сторонам и хмурился, словно решая какую-то математическую задачу в уме.

Он глянул на меня раз, другой.

Развернулся, загораживая зал.

— Марта… — мягко начал он, заставляя взглянуть ему в глаза. — Скажи. Чего ты прямо сейчас хочешь?

— Снять туфли и оказаться в тишине, — честно ответила я.

— Хм.

Матвей опустил взгляд на мои ноги, пару секунд их разглядывал, а потом вдруг отставил бокал с виски и присел на корточки. От неожиданности я дернулась, ощутив прикосновение его пальцев на лодыжке.

Но он поднял голову и предложил:

— Держись за меня.

Ловко и аккуратно он расстегнул ремешок, освободил левую ступню и задумался на мгновение, держа ее в ладонях.

Мне тоже стало интересно, как он собирается выбираться из логистической ловушки, в которую сам себя загнал, поэтому я не стала предлагать никакие решения.

Поэтому растерялась, когда он резко встал и, обхватив меня за талию, посадил на столик.

Не успела я ахнуть, как он снял вторую туфлю и выпрямился.

— А дальше что? — с любопытством спросила я, болтая ногами.

Допив последние капли коктейля, отставила бокал.

— Дальше — тишина, — ответил Матвей, подхватывая меня на руки и направляясь к выходу из зала.

Не так часто меня таскают на руках — надо ловить момент.

Приглушенная музыка, шаги по дорожке, покрытой туманным инеем, горячая кожа под тонкой рубашкой и окутывающий меня мужской запах.

Приятный.

Что, кстати, редкость.

Это у защитниц патриархальных ценностей запах мужского пота считается запахом мужественности, меня же от него тошнит. Поэтому я была счастлива однажды пересесть с автобуса на машину.

Несмотря на то, что помыться и полить себя хорошим парфюмом — великолепная стратегия цеплять девочек, ею пользуется не так много мужчин.

Для меня это было загадкой, пока один знакомый на другой совершенно вопрос — почему он так редко делает девушкам комплименты, ведь это так просто? — не ответил, что это слишком просто. Конечно, он в курсе, что все ведутся на лесть. Но ведь это читерство, недостойное настоящего мужчины. Жизнь надо проходить в режиме «хардкор».

То есть, видимо, мрачным, страшным и еще вонючим.

Матвей, в общем, про «читерство» знал и беззастенчиво им пользовался.

Как такого уважать, а?

Матвей, ничуть не запыхавшись, свернул по тропинке к пруду, и я несколько тревожно заметила:

— Это же твой коттедж!

— Ага, — коротко ответил он, пинком открывая дверь своего домика.

— Матвей, нет! — я сделала попытку спрыгнуть с его рук раньше, чем он войдет внутрь. — Даже не думай. Никакого секса не будет.

Он молча занес меня внутрь и усадил на диван.

Вернулся, чтобы закрыть дверь — и запереть ее на широкий деревянный засов.

Встал напротив, скрестив руки на груди и глядя на меня нечитаемым взглядом.

От нагрузки бицепсы под тканью прорисовались четче, и выглядел он, конечно, привлекательно. Тем хуже для него.

— Если ты сейчас скажешь, что не планировал секс, и я много о себе возомнила, я потеряю к тебе остатки уважения, — предупредила я.

— Планировал.

— Все еще планируешь?

Вместо ответа Матвей отошел в сторону, открыл шкафчик, в котором скрывался вполне полноценный бар и достал оттуда бутылку виски с изумрудной этикеткой. Взвесил ее на ладони, открутил пробку и понюхал.

Заметил:

— Ирландский. Выпьешь со мной? Не спать же идти.

— Почему бы не спать?

— У меня бессонница. — Матвей снял с полки два тяжелых лоуболла и плеснул в них виски. В один буквально на дне, другой почти до краев. — Одному станет скучно. Пойду искать приключений, поугнетаю кого-нибудь из сотрудниц. Вику твою, например. Спаси ее от меня.

Он протянул мне бокал. Тот, где виски было меньше.

И стоял, глядя прямо в глаза со своей кривой полуулыбкой, ожидая, что я буду делать.

Я взяла бокал.

Сказала:

— Уговорил. Только закажи нормальной еды, не хочу вырубиться с одного бокала.

— Отлично, — он не потрудился выразить даже удовлетворение. — Что будешь?

— Углеводы попроще. Макароны или рис подойдут.

Матвей взял со стола тощую брошюрку меню и, держа ее на весу, углубился в чтение. Отхлебнул из бокала, не глядя.

Значит, бухаем без тостов и церемоний?

Что ж. Я тоже сделала глоток.

Виски обжег язык, «забитый» смесью крепких напитков в «лонг-айленде», парадоксально возвращая чувствительность.

— Из макарон тут только паста с трюфелем и морепродуктами, — предложил Матвей.

— Не, трюфели не люблю, — качнула я головой.

— Как же так? — он посмотрел на меня с притворным упреком. — У тебя нет вкуса!

— Ну извини, что разочаровала.

— Хорошо, перейдем к рису… — он перелистнул страничку. — Суши с тунцом?

— Ой, нет, суши отказать, я сырую рыбу не ем.

— Ну что ж ты! — Снова перевел он взгляд на меня. — Пей хотя бы.

— Пью, пью, — я сделала еще маленький глоток. — Картошка там есть?

— Есть. Картофельное пюре с грецкими орехами и голубым сыром.

Он с интересом и ожиданием посмотрел на меня.

Не могла же я разочаровать начальство!

— У меня аллергия на орехи.

Матвей молча качнул головой и закатил глаза.

— Я не женщина твоей мечты? — довольно спросила я.

— Ты все дальше от нее.

— Великолепно.

— Но жрать что-то надо.

— Посмотри детское меню. Картошка фри меня устроит.

— База отдыха только для взрослых, — разочаровал меня Матвей. — Ну пиццу ты хотя бы ешь?