Девчонка вернула мне меня.
Раздается дьявольский смех. Мой.
Не с тем связалась…
Я вовсе не хороший.
Я вовсе не нормальный.
Но ты полюбишь меня и таким, Рыжая.
— Идиотка.
Глава 40
Раннее утро. Еще не остывшая от ночи земля, а я уже на ногах. Высокая трава, словно выжженная закатным солнцем, сухая и жесткая, щекочет руки, когда я продираюсь сквозь ее колючие заросли.
Впереди — лишь бескрайнее поле, и где-то там, далеко, моя Флаффи. Воздух, тяжелый и влажный от запаха надвигающегося дождя, обволакивает кожу, словно липкий туман.
В этой саванне явно кто-то решил поиграть в хищника. Палится, правда, как неопытный охотник, который наступил на все возможные сухие ветки и при этом умудрился споткнуться о кочку. Шаги такие… Топ-хоп-шмяк.
Тень мелькает взбешенная, как будто кто-то бегает по кругу. А моя собака, обычно поднимающая панику из-за бабочки, даже не почесалась. Или ее уже нет… Что там такое? Страшное, опасное? Кто мог так напугать моего гончего пса?
Что-то тут не так. Кто осмелился проникнуть на мою территорию?
Подозрительно.
Все ближе и ближе…
Я замираю, лишенный всякой иной возможности, кроме как внимать мерному ритму собственного сердца.
Отодвигаю густую заросль, подняв лук со стрелами перед собой, и натыкаюсь… на…
… миленькое ведьмовское личико своей жены.
— Я готов был увидеть здесь кого угодно, но точно не тебя.
— Привет, — пищит, невинно зажимая губки.
Ранее…
— Куда это ты собрался, а?
Сдираю с лестницы Зверя — нашего одноклассника Гришку, с которым Рыжая внезапно замутила. Ласково называет этого дубня солнышком, кто бы мог подумать.
Ударяю его тупым лобиком о бетон.
— С*ка, ты, Марсов! Сколько тебе еще повторять?! У нас с ней любовь! А ты нам мешаешь!
— Красивые цветочки, — нюхаю букет алых роз. Глазки романтично прикрываю. — М-м-м…Будут отлично смотреться на твоей могилке.
— Ну, убьешь меня, а дальше что?
— А дальше небо… — кидаю его ненавистную тушку в лужу. Мне на пальто брызгает несколько грязных капель. Кривлюсь. — Ну вот. Одежду мне запачкал.
— Она любит меня!
— Ага. — наступаю ему ногой на руку. Давлю со всей силы. С улыбочкой грозной на лице.
— А-а-ай, — раздается обиженное сопение. — Пальцы мне сломал!
— Чтобы завтра я тебя в наших краях не видел. Надеюсь, внятно объяснил?
— Ни за какие коврижки ее не брошу!
— Да ну?..
— Вот да! — отплевывает водичку брезгливо. — Я ее не обижу! Я не такой дерьмо, как некоторые!
Вытаскиваю из бумажника конверт с банковской картой с пин-кодом. В нахмуренную рожу зашвыриваю.
— Что это?
— Двести тысяч.
— Че? — промаргивается ошарашенно, размазывая сопли на лице.
— Ниче. Чтобы больше я тебя никогда не видел. Ни тебя, ни твою семью.
— Контуженый, ты, сука. Думаешь, я продажный? Думаешь, брошу свою девчонку ради двухсот тысяч? Утрись! — разбрызгивает грязь ногой. Пальто заливает еще больше. На волосы мне эпично попадает.
Обхожу лужу по краю. Встаю ему на пальцы второй руки.
— Ну ты, сука-а-а-а-а… — воет.
— Долларов. — поднимаю конверт и запихиваю себе в карман.
— Че?
— Двести. Тысяч. Долларов. Солнышко.
Зверопалов поднимается медленно. Отряхивается сломанной рукой. Достает пачку салфеток из рюкзака, брызги с моего пальто аккуратно вытирает. Прическу мне нежненько поправляет.
Осматривает меня внимательно на предмет увечий.
— Че так агрессивно-то? Так бы сразу и сказал. А ты, кстати, красавчик… — забирает конверт из моего кармана. — Ладно. Пойду. Ты давай, братан, не скучай. И удачи тебе с ней. Скажу по секрету… Она е*я слегка.
— Учту.
Зверя я больше с тех пор не видел. Рыжая страдала немного, так, чисто для вида, потом очухалась.
Если бы он не согласился на мои условия, я бы его убил. Ну, или больше бы заплатил… Первый вариант более надежный, но чтобы деду потом не пришлось снова встревать ради меня, я свои сбережения тратил. Я вообще любую сумму ради нее готов был заплатить, лишь бы не видеть, как она с другим сосется.
Залез тогда по лестнице к ее окну, чтобы отдать ей эти дурацкие розы. Будем считать, что я их у Зверопалова выкупил. Дорого обошлось, но че уж там… Мне для моей идиотки ничего не жалко.
Думал, ладно, признаюсь, что она мне в душу запала. Сколько можно тянуть? Я ее все равно другими методами не вывожу.
А эта идиотка, завидев меня в окне, начала прыгать, как ошпаренная, и бешено орать.
— А-А-А! Ты че, придурок?! — схватив розы, впечатала мне ими по лицу, шипами вверх, отшвырнула вместе с лестницей вниз, за которую я пальчиками судорожно держался.
Она тогда в частном двухэтажном доме жила…
— Ты там только долго не валяйся! Холодно! Простынешь!
Невинно посмотрела на меня, помирающего в луже внизу, и спокойно закрыла окно.
Звезде-е-ец.
Ненормальная.
Отдыхал потом в больнице целый месяц со сломанным носом. Горбина до сих пор торчит созвездием вверх. Так и не восстановили.
А цветы ей больше дарить не буду. Вот так решил.
Не умеет она их по-человечески принимать. Вечно мне по морде по итогу перепадает…
Теперь я не под контролем деда. И методы мог бы использовать более жесткие. Но я для чего-то держусь, снова вообразив себя джентльменом, хотя, клянусь, мое терпение на исходе.
И вот я еду за своей идиоткой по пятам. Чувствую себя лохом последним. Что не сделаю, все не то. Злость в горле костью поднимается.
Хочется крушить и ломать.
Чего я не ожидал, так что в поле видимости соперник появится. Провожает ее нагло от дома до универа. И обратно. Трусоватого Женечку я в расчет не брал, а тут…Улыбаются друг другу, болтают. Аж тошно.
Подозрительный тип. Придется его убить.
Рыжая оборачивается. Прищуривается. Смотрит на меня через окно, подбородок гордо вздергивает.
Притормаживаю. Опускаю стекло.
— Обедаем. — свожу брови на переносице. — Не забыла?
— Не поеду с тобой никуда!
— Давай пешком. — нервничаю я. — Ты обещала!
— Ну… давай, — носком сырого валенка по луже кокетливо елозит. — Пойдем в ресторан, что ли?
— Пойдем. — закрываю окно, паркую машину у обочины.
Выхожу. Подкатываю к Рыжей, борзо зацепив соперника плечом. Тот в ответ ноль реакции. Смотрит на меня исподлобья. Не из пугливых.
— Увидимся, красавица. — подмигивает ей. — Подумай о свидании…
— Разбежался. — ухмыляюсь, доставая зажигалку. — Жить надоело? Так я ускорю твою кончину.
— До встречи, — машет ему моя женушка с ухмылочкой хитрой.
Смотрю обиженно. На его спину.
И все-таки, подозрительный тип.
— В люксовый идем. — заявляю строго. — Никакого фастфуда.
— Ладно, — стеснительно глазками моргает. — Я не против снова отведать устриц!
— Уж кто бы сомневался.
У меня, между прочим, тачка элитная. Для гонок покупал. Но мы как придурки последние ползем пешком.
Весна сегодня разыгралась ни на шутку.
Май. У кого-то он красочный с цветами и зеленью. А у нас снег только начал таять. Вечером подтаяло, ночью подморозило, утром духота. Погода в этом городе непредсказуема, как и моя женщина. Лужи сказочно разлило по всему заледеневшему асфальту.
Рыжая шагает яростно в своих старинных валенках до колен. Гордая бестия.
Грустно иду за ней по мачмале с лилипуточными следами. С почтением наблюдаю, как размякшая подошва ее валенка постепенно отваливается. Следок остается лежать на дороге, а она шагает дальше босой ногой, будто бы не замечая.
— Как дела? — вижу, как ее спина кокетливо напрягается. Поправляет нитку на рукаве. Пуховик вот-вот расползется.
— Отлично! — взмахивает рыжими волосами. Перекидывает их игриво за плечи. Они толстой багровой волной шикарно лоснятся на солнце.
