Сползаю по лестнице из полотенец со второго этажа. На последней неудачно скрученной ступеньке с выдохом «ой» феерично лечу вниз.

Приземляюсь на мягонькое сиденьице. Пахнет вкусно новым салоном автомобиля. Выходить не хочется. Я в лимузине, народ! Такого со мной еще не случалось. Я думала, что разобьюсь об асфальт, а присела в четко припаркованный подо мной лимузин через открытый люк крыши. Фантастика.

Поворачиваю голову — лицо психа склонено над смартфоном. Восседает рядом. Вы не поверите, он приближает пальцами мои прелести на экране. Ближе, ближе, там, где начинается косточка на вишенке.

— Вот придурок, — бормочу я, вспыхнув, как пожар в засушливых лесах.

— У тебя еще, кстати, есть время, — произносит. Даже не взглянув на меня. У него, видимо, очень важное дело. Мне даже не хочется выяснять, что за клад он ищет на фотке.

— Мм, — смущенно поправляю полотенчико на груди. Еще немного, и оно бы разбилось первым. Мне было бы не по себе, если бы я влетела сюда голой. Тут просто еще водитель на переднем сидении.

— Неужели, ты не убежишь?

— А зачем эти люди с матрасами бегают под окнами?

— Тебя ловят.

— Они меня пугают, — морщусь я. — Ты мог бы их прогнать?

— Нет. Вдруг ты решишь залезть обратно на третий этаж, а потом надумаешь полететь вниз еще раз. Ну, просто, чтобы меня позлить.

— Я не настолько…

Идиотка.

— Ты идиотка, — заканчивает за меня псих. — Не проголодалась еще? Тут недалеко шикарная пиццерия.

— Нет. — защищаю чувство собственного достоинства. — Я не идиотка.

От пиццы я бы не отказалась, но об этом умалчиваю.

Открываю дверку и нехотя выхожу на улицу. Я босиком, на мне только полотенце, под окнами психиатрического салона красоты в панике бегают накаченные мужики с матрасами. И, о, это невероятно, но они не понимают по-русски. Ребят, я в другой стране. И уже стемнело сильно, закатное солнце безжалостно садится. Я не уверена, что доберусь сегодня домой. Я могла бы добраться до ближайшего моста, мне не привыкать ночевать в таких местах, были у меня подобные нехорошие времена, но боюсь в таком виде на меня нападут извращенцы. Итальянские извращенцы, но сути дела это не сильно меняет.

А в лимузине меня ждет смазливенький мажор с душой дьявола. Он уверяет, что накормит меня пиццей. Местная пицца, наверное, восторг.

Псих тоже извращенец, но он, хотя бы, свой, родной извращенец. Я знаю, что от него ожидать. Это пугает, безусловно. Неужели, я начала к нему привыкать?

Ладно. Наверно, гордой девушке будет немного унизительно просто вернуться в автомобиль? Я похожу здесь у ворот, пока время не закончится. Думаю, осталось минут восемь, от силы.

Медленно направляюсь к резным воротам. Останавливаюсь и долго смотрю на взошедшую луну. Красиво, блин.

— Пс-с, сорри, — окликаю мимо проходящего мужчину. — Ду ю ноу, сколько времени?

Он вздергивает широкие брови и качает головой. Либо он не знает, сколько времени мне еще тут ждать гнева мажорика, либо, он не понял мой безупречный английский. Но итальянский я в школе не изучала, в этом проблема.

Мнусь еще минут десять. Одну стопу кладу на другую, потому что местная дорожка из гравия натирает мне пальчики. Потом меняю. Пальчики на ногах подгибаю. Мажор все не идет, чтобы наказать меня. Это странно.

Поворачиваюсь. Смотрю возмущенно на окна лимузина. Они не уехали. А чего ждут?

Складываю руки обиженно на груди. Вздыхаю тяжко. Выхожу за ворота. Впереди становится темно, ничего не видно и страшно, и даже полная луна не спасает. Да уж, здесь вечереет быстро. Было бы утро, я бы не сомневаясь удирала. Но я без обуви. Больно ножкам. Мне кажется, мои полчаса уже давно закончились. Может, он потерял счет времени, сидя в своем смартфоне? Переписывается с кем-то или все еще засматривается на мои выпуклости?

Жду еще минут десять. Луна становится ярче. Цикады стрекочут. А мое терпение лопается.

На коленях ползу к лимузину, чтобы заглянуть в окошечко и посмотреть, чем он так занят. Подползаю, заглядываю аккуратно, подперев лобик ладошками. Но блин. Окна затонированы.

Сажусь у двери и жду. Долго жду. Всю жопку себе гравием исколола.

Наконец, дверка приоткрывается. Псих поворачивает на меня высокомерную голову. Смотрит на мое лицо свысока.

— Ты хотела спросить дорогу до дома?

— Как это мелочно, — выплевываю я. — Привез меня на какие-то итальянские поля. Куда я тут убегу?

— Это мои плантации, — ржет. — А вообще, ты могла хотя бы обойти здание. С другой стороны выход в город.

Краснею. Я об этом не подумала.

— Без одежды? Там мной могут грязно воспользоваться.

Мажор дымит, прищурившись, разглядывает внимательно меня.

— Тогда давай я тобой воспользуюсь.

— Козлина ты зеленоусая, твоя логика бесподобна! Я не хочу, чтобы мной пользовались! Поэтому, я сижу здесь! Между прочим, камни острые! Сидеть неудобно. Больно!

— А че на матрас не села? — задает очень интересный вопрос, убирая зажигалку в карман.

А действительно.

Осторожно кошусь на матрасы, разбросанные вокруг. Мужчины накаченные уже ушли. Матрасики оставили. Мягкие, манящие. А зачем я на камушках сижу?

Морщусь, слезки начинают капать из глаз от обиды.

— Ты сейчас на себя обиделась?

— На тебя, — плачу, вытирая сопли о полотенчико. — Ты же меня сюда привез, не давая мне выхода!

— Ну, почему? Вон выход. — на ворота, за которыми поля с экзотическими растениями расстилаются, указывает.

— Там темно! Ни одного фонаря! Я заблужусь!

— Там негде блуждать. Чисто поле на мили вокруг. К тому же, твое лицо сияет ярче любого фонаря.

— Я не могу бежать. — реву я.

— Почему? — удивляется мажор.

— Мои полчаса закончились.

— Продлеваю время до утра. — заявляет щедрый мажор.

— Козлина, все-таки, ты. — шиплю я. — Я не буду тут до утра сидеть. У меня жопка болит!

— Так сядь уже на матрас.

— Нет, не сяду я на матрас! Я кушать хочу!

— Признаешься, что ты не желаешь от меня сбегать, поедем в ресторан.

— Я бы сбежала! Но не могу! Мы в другой стране!

— Ты же хотела сбежать от меня на другой край света. Я тебя привез в другую страну. Я выполняю все твои желания. Что тебя опять не устраивает, Рыжая?

— Я мечтала, чтобы мы с тобой были по разным сторонам света. А ты тут со мной!

— Ладно. Я утром улечу обратно.

— А я тут одна останусь? — шокировано его лицо демоническое разглядываю. — Я даже не знаю итальянского!

— Тут большинство отлично говорят на английском. Ты знаешь английский? — улыбается хитро.

— Конечно! — фыркаю я. — Мы же в школе изучали. Я очень хорошо ориентируюсь в английском.

— Припоминаю, что англичанка тебе в конце года три с минусом поставила из жалости.

— Это неправда! — рычу я. — Я экзамен на отлично сдала.

— Точно, — задумчиво тянет он. — Интересно, как ты это умудрилась?

— Это было легко, — пылко выдаю я.

На самом деле, мне сильно повезло. Из-за английского я могла остаться на второй год. Но кто-то подкинул записку с вариантами правильных ответов прямо мне в спину. И учительница даже не заметила. Это было чудо. Я подозреваю, что это был Женечка. Он так невинно на меня глянул, когда я обернулась…

— I like you. I want you to be with me forever.

— Мм? — перебираю камушки в ладошках с нежненькой улыбкой на губах. Воспоминания меня взбодрили.

В универе мне так не везет, экзамен в конце триместра я сдала на очень плохо. Мне придется пересдавать. Это все потому, что Женечка с другого потока и не может меня спасти. Но если мы начнем встречаться, он мог бы меня подтянуть.

— Ты поняла, что я сказал?

— Да. — вру я.

Протараторил что-то на своем психическом диалекте. Даже истинно рожденный англичанин ничего бы не понял.

— И?

— Что и? — краснею.

— Переведи, что я сказал. Это очень легко.