— Уверена, что запомнила?

— Ты очень убедителен.

— Отлично. Подними пальчик, нажми кнопку, — учит меня. Я послушно нажимаю на красную плямбу, и дверь учтиво отодвигается.

— Спасибо. — пищу, юркая в кабинку.

Мажор следует за мной.

У меня глаза на лоб лезут.

— Встань в очередь.

— Что задумала миленькая Аннушка? — мягко убирает мне прядку волос за ушко.

— Ничего. — краснею. Он такой ласковый и мы одни в туалете. Господи, как романтично. (Нет. Мне теперь еще и ухо мыть.)

— Выйди немедленно.

— Рыжая, я боюсь, единственная твоя рабочая извилина задумает смыться в трубу, но напоминаю, что это биотуалет. Так что, в случае смыва своего гномьего тельца, ты нехило встрянешь.

— М?

— Выхода отсюда нет и не ищи парашют, идиотка.

— И не собиралась.

Смотрит на меня таким демоническим взглядом, что хорошо и волнительно на душе становится. И жарковато немного.

Матвеюшка вздергивает удивленно бровку.

— Приятного сыканья…

— Спасибо, и тебе не болеть… — смущенно. Мне льстит, что он за мой мочевой пузырь так дражайше переживает. У меня возникла дикая мысль, что псих довольно хорошенький, хотя его смазливое личико меня никогда не особо не привлекало.

Будто прочитав мои мысли, мажор с подозрением щурится, красиво сужая глазки. Наклоняется и по-животному нюхает мое лицо.

Я от неожиданности пытаюсь отодвинуться в раковину, врезаясь затылком в зеркало.

Внезапно, псих облизывает мою губу и причмокивает, будто пробуя на вкус, продолжая харизматично узить глазки.

— Ой. — шепчу я, покрываясь румянцем. Ладно, показалось, что хорошенький, а все-таки придурок.

— Ты за несколько минут успела напиться? — насмешливо.

— Лимонад.

— Какой еще лимонад, — кривит в дикой усмешке ротик.

— Вкусный.

— А. — продолжая улыбаться. Разворачивается с хитрой ухмылочкой, оставив меня наконец-то одну.

Когда он уходит, я брезгливо умываю все места, которых касалась его крысоловная рука.

Возвращаюсь обратно, сажусь на уютное единичное кресло напротив мажорика, разложив его в полулежачее положение. Потягиваюсь с довольной улыбкой, снимаю тапочки и дырявые носки, вытягиваю расслабленно ножки. Зеваю.

Псих медленно опускает взгляд на мои пальчики на ногах и пяточки, уютно расположившиеся на его коленочках. Вскидывает лениво бровки, слегка зависнув.

Кажется, щас придушит меня. Я вообще-то случайно на него ноги закинула. Сама в шоке, как неловко получилось. Но удобно, кстати.

— Ой? — пищу удивленно. — Спать хочется.

Мажор приподнимает мои ножки за лодыжки в виде ножниц, изогнув их провокационно в коленях, привстает, возвышая свое огромное демоническое тело над моим крохотным девичьим, продолжая держать их в руках по бокам от себя. Наклоняется и упирается локтями в подлокотники моего кресла.

Сильно ой. Я в такой неоднозначной бесстыдной позиции слегка растерялась.

Приближает смазливое личико и коротко целует меня в губы. Со смачным звуком. Ц-цмок.

— Поспи, сладкая. — шепчет нежненько, глядя прямо мне в глаза.

Приоткрываю один глаз. Где это я?

Дотрагиваюсь дрожащими пальчиками до лица. Буэ-э. Какая-то слизкая гадость. Смотрю на подушечки пальцев, а они зеленого цвета. Глаза широко распахиваю и рот тоже.

— А-а-а! — кричу, подскакивая и сбрасывая с себя простыню. Надеюсь, я не в морге. Агрессивно сдираю эту смесь со своего личика ногтями. Воняет жуть.

Эта козлина меня все-таки убил. Утопил в болоте, как и обещал. Теперь я вся в зловонной жиже.

Восстаю с кушетки. Дергано рассматриваю окрестности.

— Успокойтесь, Анна, — просит леди в белом халате.

— Отвали! — толкаю ее, отбегая к стене. У нее болотные следы моих ладошек остаются на одежде. — Не трогайте меня! Не смейте приближаться! Я в суд на вас подам! Вы заплатите за все свои злодеяния!

В палату забегает мужчина, тоже весь в белом, с табличкой "главный врач" на бейджике. Что они хотят со мной сделать?

Обвожу помещение испуганными глазами. Все сверкает белизной. Пахнет травками и эликсирами. Эксперименты над людьми? Ужас. Я стала подопытной.

— Что за крики? — удивляется доктор. — Вам не нравится?

— Мне не нравится, — поражает их мгновенное понимание ситуации.

— Вы плохо о ней заботились? — переводит на леди строгий взгляд. Он так немногословен, что она занервничала.

— Я очень старалась, — шепчет та побелевшими губами. — Вы не будете на меня жаловаться Ему?

Смотрит на меня, будто я богиня. Аж неловко становится. И немного приятно.

— Не буду. А-а?.. Кому?

— Хозяину.

— Хозяину? Вы имеете в виду психопата? Вы тоже его рабы? Да, боже упаси! Выпустите меня, и я ему и слова не скажу. Давайте работать сообща. Вместе мы избавимся от его грязных поползновений.

Леди и доктор удивленно переглядываются. Выглядят взволнованными.

— Вы в порядке? — снова обращаются ко мне. — У вас все еще болит голова?

— Нет. Почему я вся в болотистых экскрементах?

— Э-э-э… — леди хмурится и подходит к стойке со скляночками. — Вы же сами попросили сделать вам омолаживающую маску.

— Омолаживающую маску? — тоже подхожу к стойке. Зловонная жижа болтается в скляночке с надписью «Средневековое наслаждение».

— Вы выбирали между пряным средневековым наслаждением, свежевыжатым молочком кактуса, и инопланетной драконьей стружкой, — широко улыбается она, демонстрируя мне желтую густую смесь во второй склянке, и серо-буро-малиновой в третьей.

— Мне надо пописять, — похолодев, шепчу, осознавая, что я попала в психиатрическую клинику. И возможно, меня уже накормили психоделической смесью. — Не подскажите, с какую сторону шагать?

— Давайте, я вас отведу.

— Просто укажите направление. Я обычно неплохо справляюсь сама.

— Туда и налево, — указывает пальчиком.

— А направо выход? — интересуюсь, снимая зловонное наслаждение со своего лица влажными салфетками, глядя в зеркало на подставке. Я выгляжу довольно свежо, кстати. Только не помню ничего. Возможно, меня вырубили лопатой, перед тем, как освежить.

Улыбка сходит с ее бледного лица.

— Вам не понравился запах средневекового наслаждения? Он довольно специфичный. Может быть, попробуете смесь муцина улитки и акульей слюны?

— Ой, вот акульей слюны только мне не хватало, — бормочу я. — Давайте я возьму вот этот крем и опробую его дома, хорошо? Мне просто надо бежать по делам. Мне крыс надо кормить, они одни в квартире остались, голодные бедняжки. — беру маленькую блестящую баночку. Как раз эти экскременты я им и скормлю.

— Это пыль единорога, — натянуто улыбается она, но начинает хмуриться, когда я откручиваю крышку. — Ее надо разводить с водой в соотношении один к десяти. Она сильно пылится и липкая.

Поздно уже. Чихаю. У меня вся физиономия в белой пыли единорога. Светится.

И не отмывается.

— А где вы взяли единорога? — даже в такой неприятной ситуации не могу удержаться от любопытства.

— Э-э-э… — морщится она. — Ну… Понимаете…

— Ладно, вы пока придумайте, я быстро вернусь, — пробегаю мимо доктора за занавесочку.

Лечу по коридору. На мне полотенце махровое намотано и завязано на груди. Похоже, я совсем без одежды. На босых ногах свежевыкрашенный педикюр, а на остальных местах сделана депиляция. И кажется, на моем маленьком тельце даже трусов нет. Я не знаю почему, но меня это особенно взволновало. По-моему, выполнена депиляция всего тела…

У меня перед глазами от событий расплывается. Что вообще произошло? Последнее, что я помню, чмок сумасшедшего в его личном самолете и крысу, храпящую на мое любимой клетчатой сумке. А еще бессердечную стюардессу и очень вкусный лимонад.

— А вот и она, моя прекрасная рыжеволосая гейша, — в зоне видимости появляется смазливое личико психа с нежным бархатистым голосом.

— А-а-а, — отклоняюсь я от еще одного ужасающего чмока. Что-то он к моим губам пристрастился.