— Пирожок вернешь? — моргаю несколько раз непонятливо.

— Ну… — краснеет она. — Когда-нибудь… Когда научусь готовить.

— А. — смотрю на нее. Она на меня. Сидим друг напротив друга. — Так ты в столовку бегала? Я думал, у тебя месячные.

— Это тебя не касается. — бледнеет. — Леди о таком не распространяются.

— Ты же сама сказала…

— И что?! Тебе подробности нужны? Хочешь в трусы ко мне залезть, проверить? Извращенец.

А-а?

— Нет. Не то, чтобы… — сглатываю, ощущая жар на лице. Как она пришла к такому выводу вообще?

Ноготь подожженный нервно тру.

Она точно нормальная?

— Не прошло? — расстраивается, доедая пирожок. — Жжет?

— Жжет.

— Дай сюда, — тянется к моему пальцу, кладет его себе в рот по самое горло, облизывает, потом дует сосредоточенно. — Блин. У тебя палец вкуснее, чем пирожок.

— А? — я хренею. Ошарашенно пялюсь на нее.

— Так лучше?

— Лучше…

Откашливаюсь, чувствуя жар на лице.

Так и залипаю на нее какое-то время.

Пытается открыть следующий люк. Он не поддается.

— Блин. — сморит на меня расстроенно. — Что делать?

— Вернемся. И потом по-человечески зайдем. Через дверь.

— Песец у тебя логика!

Опешив, отворачиваюсь. Осматриваюсь.

А что не так с моей логикой?!

— И что ты предлагаешь?

— Даже не знаю. — губки делает бантиком, а я сильно залипаю. — Ладно… Давай через дверь. Не нравится мне это, конечно. Опять на меня дело за хулиганство заведут! В папку школьную уже все мои дела не помещаются!

— А? — поверить не могу.

— А-а-а-а-а-а! — орет внезапно, откидывая в меня крысу.

А я что? Ловлю.

— Не кричи… — палец к губам прикладываю. — Тш-ш-ш…

Но девчонка не слушает, она открывает люк над сценой и спрыгивает прямо во время спектакля.

Подползаю. Смотрю ошарашенно вниз.

Она такая… Как бы это выразиться?

Ненормальная?

Не. Бред какой-то…

Случайность.

Рыжая вообще не теряется, снимает с лица паутину, делает пируэт, подгребая к балетной партии, и кланяется зрителям. Народ аплодирует и смеется.

— Лять. — вырывается у меня.

Возвращаюсь к люку туалета. Спрыгиваю. Вода поднялась, топит уже коридор. Снимаю все же свою рубашку. Прикладываю к дыре в трубе. Она хлыщет сквозь нее. Стою, как дурак, придерживаю пальцами.

Терпение.

Держимся.

Где закрыть? Я в растерянности.

Как она вообще это сделала? Как умудрилась оторвать полтрубы? Пилила, что ли?

Да не… Это же случайность.

Я тут один такой ненормальный. Точнее…

Нормальный. Хороший.

Ладно. Без рубашки, быстро прусь к двери актового зала. Надо сообщить о потопе.

Тут дверка открывается, ударяя меня профессионально по носу.

А-а-а. Сука.

Кровь идет.

Звездец. Держимся же!

Из нее выбегает запыхавшаяся Рыжая. Раздувает очаровательными губками пряди жгучих рыжих волос, кофточку снимает.

— О. Ударился, что ли? Где это так? Неловкий-то какой! Давай помогу!

Впечатывает мне пальцы в ноздри.

Перед глазами резко тьма проносится.

Задыхаюсь.

Отшатываюсь.

Ненормальная?..

— Ух! Какой ты… — глядит на мои татуировки. — Вау… Ух… Ва-а-а-ау…

Рассматриваю, как она красиво смущается. Локон за ушко стеснительно убирает.

— Понравился? — само вырывается.

Ротик удивленно приоткрывает.

— Нет. Не понравился. Придурковато как-то.

— А.

Опускаю глаза. У нее моя зажигалка в руке.

— Не понял. — хмурюсь.

— Подсоби. — встает на подоконник, держась за штору. Мне на плечо одну ножку нагло ставит и на мою голову садится.

Меня аж в небеса подбрасывает. С*а. Что происходит?

Нормально все? Держимся?

Поджигает свою кофту и к системе пожаротушения невозмутимо ее подносит.

— Это зачем?! — снова охреневаю.

Аж капелька пота по шее стекает от напряжения.

— У меня идея появилась.

— Да?! — сильно охреневаю. — Мне страшно!

Впервые в жизни страшно.

Не бойся. Тут камер нет. А так точно не поймут, что это мы туалет затопили!

— Мы?..

Кофта горит. Шторы тоже.

Дымок по всему холлу.

— Вы что ту вытворяете?! — Альбертовна дверь отворяет. С бешенством на нас взирает.

Раздается сигнал.

Всю школу накрывает дождем. Но что там…

Ее итак уже по самые гланды затопило.

Выходим толпой на улицу. Сжимаю в руках букет, который пихнул мне побагровевший дед.

— Попробую разобраться… — все, что успел мне шепнуть. — Запомни — держимся!

Стою посреди школьного двора. Смотрю ошарашенно на панику, которую она навела.

И отчего то глупо улыбаюсь.

Недалеко стоит Рыжая. Тоже наблюдает за паникой, с очаровательной грустинкой в красивых глазках. Она явно другого итога ожидала.

— Это тебе. — подхожу к ней и протягиваю букет.

— Зачем? — дергает губки в скромной улыбке, принимая цветы. — Понравилась я тебе, что ли?

— Ага. Женой моей станешь.

— Рано мне еще. — усмехается кокетливо, заводя мокрую прядку за ухо.

— Как только тебе исполнится восемнадцать. — заявляю решительно.

— Я отказываюсь.

Ничего. Ей все равно однажды придется сдаться.

Я заставлю.

— Я не спрашивал тебя. А предупредил.

— Тц-ц… — шипит, глядя на меня презрительно. — Придурок, что ли?!

— Нет. Нормальный… Хороший…

— Ха! Так скучно!

— А?!

— Зануда, говорю! За такого замуж ни за что не пойду!

А…

— Вот они! — к нам делегация приближается. — Натворили делов!

— Давайте не будет торопиться с выводами, — паникует дед, багровея еще сильнее.

— Мы только ремонт во всей школе сделали, за вас счет, кстати… — обращается директор к моему деду.

Рыжая, услышав это, округляет удивленно свои и без того огромные глазища. Ротик смешно приоткрывает.

— Повторим, — кивает дед. — Все отремонтируем! Еще лучше станет! Проспонсирую, как всегда! Сколько раз говорил: дети — наше будущее! Вкладываться в них не жалко! Сколько надо? Двадцать миллионов? Сорок? И расходимся!

— Даже не знаю, — хмыкает. — Сначала мы обязаны точно определить виновника. Это первостепенная задача. В случае, если ваш внук не виноват, мы не можем с вас ничего требовать.

— Да я лично их двоих засекла! — вмешивается Альбертовна. — Вы же знаете нашего Матвея, ни дня без происшествий! И всегда он зачинщик!

— Ай… — пищит Рыжая, розовея в щечках.

— Значит на двоих и поделятся расходы, — деловито говорит директор, строго глядя на девчонку. — Где ваши родители? Мы должны ввести их в курс дела и предоставить смету на ремонт. Также на вас, скорее всего, откроют дело… А там уже будем смотреть, что с вами делать. Отзыв из предыдущей школы запросим.

Рыжая в это момент смотрит безобидно на свои балетки. Хмурится и бледнеет.

Я гляжу на нее и понимаю: там голове сложный мыслительный процесс проходит. Мне кажется, ей не стоит слишком много думать. Ни к чему хорошему ее идеи не приведут.

— Я со своим внуком разберусь. — дед меня по плечу хлопает. — Все по справедливости будет. Обещаю.

Вспоминаю про деревню. Только не это… Мля-я-я. Как не сорваться?!

Держимся?..

— Понимаешь… — начинаю сдавленно.

Но меня останавливает гномий указательный палец, направленный прямо мне в лицо.

— Это его вина. Он меня заставил.

Ненормальная!

Что я там говорил? Держимся? Да ну, нах…

— Псих! — орет, когда я смыкаю пальчики на ее изящной шее. Дубасит меня по лицу орхидеями за триста тысяч.

Прижимаю ее к стене за школой. Агрессивно вдавливаю маленькое дрожащее тельце в кирпичики.

Вот такой я. И как же я по всему этому скучал.

Улыбаюсь довольно, будто чеширский кот.

Ням-ням.

Никакой я не паинька. И скучать больше никогда в жизни не планирую.