Вот оно, прекрасный вариант! Дешево и сердито.

— Отлично, — кивнул я. — Это дело. Прутья найдем. Но вдвоем нам не справиться. Кто еще у нас не из их кодлы? На кого положиться можно, чтоб лишнего не болтал ни дядькам, ни остальным?

Спица наморщил лоб, задумался.

— Васян, — уверенно сказал он. — Он Жигу ненавидит. Грачик, тот себе на уме, но зря болтать не станет. Ну, Мямля еще. Но он не драчун…

О, уже что-то. Благо они мне были знакомы, а с Васяном я и вовсе мосты навел!

Вернувшись в дортуар, сделал вид, что все в порядке. Правда, поймал на себе взгляд Жиги, который не обещал ничего хорошего. И с этим надо будет срочно решать: или валить из приюта, или валить Жигу. Надо думать.

Со Спицей же удалось пошептаться чуть позже.

— Во время службы, — прошипел я ему на самое ухо. Как только затянут свое — валим по одному. Встречаемся в ватерклозете, предупреди парней, понял?

Спица коротко, почти незаметно кивнул и пошел дальше.

В этом казенном доме любое тайное дело лучше всего вершится под прикрытием благочестия. Пока Ипатьич завел молитву, а сорок сонных глоток нестройно ему подвывали, я подал условный знак. Кивок в сторону самого темного закутка за печкой.

Сначала подошел Спица. Потом, переглянувшись со мной, отделился от стены Васян. Последним, чуть помедлив, скользнул Грачик. Мямля не пошел — молитва реально захватывала его с головой. Ладно, пока без него. Потом расскажем, что к чему.

Один за другим мы скользнули в ватерклозет. Именно здесь протекали все тайные дела приюта — споры, игры и договорные драки. Но и здесь говорить можно было только шепотом — любой звук мог привлечь внимание.

Мы сгрудились в тесном, вонючем закутке.

Я обвел всех троих взглядом и тихо спросил, так, чтобы перекрыть звук капающей воды:

— Ну что, ребята, жрать хотите?

И усмехнулся, не дожидаясь ответа.

— Я — постоянно. Так, что кишки узлом вяжутся. А теперь новость. Скоро будет еще веселее. Кормить нас станут еще хуже.

Выдержав паузу, глядя на их помрачневшие лица, продолжил:

— Теперь угадайте, что первым делом сделает Жига, когда пайки урежут?

Грачик и Спица переглянулись. Васян молча сжал кулаки.

— Правильно, — кивнул я. — Он начнет отбирать еще больше. У нас с вами и младших. Он потому и сильный, что жрет больше. А мы вконец загнемся.

Я снова посмотрел на каждого, буквально вбивая мысли, как гвозди, в их головы.

— Так вот, я предлагаю это поменять. Хватит ждать подачек. Будем держаться вместе. И кормиться сами.

Спица тут же поддержал меня:

— Мы рыбу ловить будем. У меня руки помнят, как верши плести.

Васян не говорил ничего. Он просто посмотрел на свои огромные, в ссадинах, кулаки, потом на меня. И чуть заметно кивнул. Это был ответ. Да.

Но тут подал голос Грачик. Он слыл самым осторожным из нас.

— Погодите, ребята. Мысля, конечно, хороша. Жрать хочется так, что кишки сводит. Но ты все продумал, Сенька? Дело-то непростое!

Он начал загибать длинные, тонкие пальцы.

— Прутья для вершей где брать? Тащить в дортуар? Где их плести? На койке? А рыбу… Допустим, поймаем мы рыбу. Где ее чистить? Прятать где? Запах же по всему дортуару пойдет. Дядьки нас с ними застанут и выпорют до крови, а то и на Выбогскую отправят.

Он посмотрел на каждого из нас по очереди, и его колючий взгляд охладил весь наш пыл.

— Сейчас лето, прутья найти мы сможем. И на месте связать все и спрятать. Там же рыбу почистим и на костре пожарим. Вот только ты прав, ее прятать где-то надо будет, не таскаться же каждый раз, — протянул я.

Наступила тишина. Воодушевление скисло, упершись в глухую стену казенного порядка.

Перспектива получить палок или билет на Выборгскую никого не привлекала.

— А может… — первым нарушил молчание Спица, его шепот был неуверенным. — Найти где-нибудь угол? Сарай какой, я не знаю…

— Дровяной сарай есть, — тут же подсказал Грачик, — но он через весь двор. Нас любой увидит. И Прохор, кухонный мужик, туда за дровами ходит. Он в любой момент зайти может, да и остальные с глазами.

Тупик.

— Хорошо, — нехотя признал я. — Сарай отпадает. На улице под кустом тоже не выйдет. А здесь, внутри? Коморка какая-нибудь? Темный ход, каким прислуга раньше бегала, когда это еще господский дом был?

Спица и Грачик переглянулись.

— Есть тут… кладовка, — неуверенно протянул Спица, вспоминая. — При кухне. Старая. Но она на засове всегда.

Я усмехнулся. Наружный засов. Это даже не замок.

— На засове, говоришь? Кхм…

Посмотрел на их растерянные лица, и в полумраке ватерклозета они, наверное, увидели на моем лице хищную, совершенно не свойственную прежнему Сеньке улыбку.

— Это мы поправим. Ждите здесь, — прошептал я и кивнул Спице.

Мы выскользнули из сортира на разведку.

Первым делом я заскочил в дортуар и вытащил из тайника под кроватью гвоздь, дальше прямиком в трапезную и мимо гудящей жаром кухни. В самом конце коридора, там, где вечно сваливали в кучу сломанные стулья и дырявые ведра, была она. Маленькая, низкая дверь, которую все принимали за стенной шкаф. Дверь в кладовую.

Она была заперта.

— По сторонам гляди, — бросил я Спице.

Он нервно закивал и прильнул к стене, глядя в оба конца коридора.

Палец нащупал узкую щель между дверью и косяком. Просунув туда гвоздь, я уперся острием в твердое дерево засова. Тихо, миллиметр за миллиметром, начал давить, двигая рычаг вверх. Скрежет. Еще усилие. Пот выступил на лбу. Дерево поддавалось нехотя, со скрипом, который в гулкой тишине коридора казался оглушительным.

И тут — глухой щелчок. Засов выскочил из паза.

Ура, победа.

Мы просочились внутрь. Кладовка.

В полумраке белели ряды мешков с крупой и мукой, свисали с потолка связки лука. Я мысленно поставил галочку. Это не просто проход. Это продуктовый склад.

Но главная цель была в другом. В дальнем углу, за мешками, темнел узкий проем, из которого несло сквозняком. Крутая, узкая лестница для прислуги, уходящая во тьму наверх.

— Лезем, — скомандовал я.

Подниматься было жутко. Ступени скрипели под нашим весом, как кости старика. Лицо то и дело задевала липкая, толстая паутина. Наконец, моя голова уперлась во что-то плоское. Люк. Я толкнул его, и он подался вверх с облаком вековой пыли, которая тут же посыпалась нам в глаза и рты.

Мы попали в царство пыли, голубиных гнезд и забытых вещей.

Чердак был огромен. Гулкое, сумрачное пространство под самой крышей, теряющееся во тьме. Под ногами скрипели толстые доски. Вдоль стен громоздились силуэты сломанной мебели, накрытой белыми саванами чехлов, стопки пожелтевших книг, ржавые детские кроватки.

И свет.

Через маленькое, засиженное голубями слуховое оконце и несколько щелей в крыше пробивались косые столбы света.

Подойдя к оконцу, я стер рукавом слой грязи со стекла. Внизу как на ладони лежал приютский двор.

Тот самый двор, где вчера мы строились для похода в церковь. Теперь я смотрел на него сверху вниз.

— Ничего себе… — выдохнул Спица, пристраиваясь рядом. — Вот это да… местечко! Уж сюда-то точно никто не заглядывает!

Он восхищенно озирался по сторонам, уже представляя, как они будут здесь хозяйничать.

А я смотрел вниз и думал. Появились совсем неплохие перспективы, осталось только реализовать.

Глава 7

Мы замерли, привыкая к полумраку. Чердак был завален хламом, копившимся здесь, похоже, еще со времен отмены крепостного права. Сломанные стулья, какие-то сундуки, рамы от картин…

— Тихо ты, — шикнул я на Спицу, когда под его ногой предательски хрустнула какая-то щепка. — Ступай след в след.

Я прошел чуть вперед, проверяя настил. Доски были толстые, надежные, хоть и покрыты слоем пыли толщиной в палец. В дальнем углу, за кирпичной трубой дымохода, образовалась отличная «мертвая зона» — снизу от люка ее не видно, даже если кто сунет с лестницы на чердак голову.