Тот тут же вскочил и бросился ко мне. И крепко меня обнял, будто мы год не виделись. В этот миг особенно остро почувствовалось: несмотря на всё, что он пережил, несмотря на уже довольно взрослый взгляд на жизнь, он всё ещё ребёнок. И ему очень была нужна поддержка взрослых. А из всех взрослых в этом новом мире ближе всех ему теперь был я.

— Позавтракал? — спросил я, потрепав Добрана по макушке.

— Я — да, а Желток заканчивает, — ответил пацан.

— Это хорошо, — сказал я. — Потому что сейчас нам надо будет съездить в одно место.

— В какое?

— Мы с Владыкой хотим показать тебя сильным чаровникам. Надо же понять, что с тобой такое и почему за тобой так охотятся огневики.

Мальчишка кивнул и ответил:

— Раз надо, значит, поедем.

Я отметил про себя, как по-взрослому и спокойно он это произнёс. И как мне показалось, с чувством некоторой обречённости.

— Не переживай, — сказал я. — Это безопасно.

— Когда я с тобой, я вообще не переживаю. Только за Желтка немного страшно было в горах, когда его съесть хотели.

— Да кто бы его съел⁈ Он нас столько раз уже выручил, что стал полноправным членов команды. А своих мы не едим.

Добран улыбнулся и кивнул, соглашаясь со мной.

— Как ты тут вообще? — спросил я. — Чем занимался эти дни?

— Гуляю с Желтком, — ответил мальчишка. — Общаюсь с собаками.

— Общаешься? И что они тебе рассказали? — спросил я в шутку.

— Им грустно, — совершенно серьёзно сказал Добран. — Они сидят в клетках, а бегать им почти не дают. Вот сегодня некоторых забрали на охоту, а остальные ещё сильнее расстроились. Им плохо, что их не взяли.

— И как ты это понимаешь?

— Чувствую. Им очень плохо, и они слишком громко думают об этом.

«Громко думают» — интересное выражение, и, похоже, оно идеально объясняло способ, каким Добран общался с животными.

— А далеко мы сейчас поедем? — спросил мальчишка.

— Не знаю, — ответил я. — Надо будет спросить у Владыки. А что?

— Хочу поехать на Желтке. Ему скучно в загоне. Я каждый день вывожу его гулять, разговариваю с ним, но нормально побегать нам не дают.

— Это потому что Владыка и я заботимся о твоей безопасности, — объяснил я. — Ты же помнишь, как огневики пытались тебя заполучить? Не исключено, что здесь, на Севере, есть их люди, шпионы, которые могут попытаться тебя похитить. Надо быть начеку.

— Помню, — вздохнул Добран. — Но Желтка жалко. Ему хочется много бегать. Он скучает по большим прогулкам.

— Как ты это понял? Он тоже стал грустить? Тоже громко думал об этом?

— Он мне это сказал.

— Но как? — уточнил я. — Вслух?

Добран покачал головой и улыбнулся.

— Нет. Он же не умеет говорить, как мы.

— Но тогда как?

— Когда я смотрю ему в глаза, я просто чувствую, что он мне это говорит.

— А ты ему?

— Я ему тоже говорю. Желток умный, он всё понимает. И собаки умные. Жалко их, — сказал Добран, тихо вздохнул и опустил взгляд.

Похоже, у мальчишки даже способы общения с разными животными были разные: с собаками один, с ящером другой. Или с Желтком он общался, а собак лишь слушал? Как-то это всё было слишком странно, чтобы воспринимать всерьёз. Впрочем, я теперь находился в мире, наполненном магией, здесь все странности стоило воспринимать всерьёз. Недооценка чего-либо могла слишком дорого обойтись.

Пока я об этом всём рассуждал, к нам подошёл слуга, слегка приклонил голову и произнёс:

— Владыка велел вам следовать за мной.

— Ну что ж, раз велел, значит, надо следовать, — сказал я.

Добран сразу посмотрел на меня, словно спрашивая, можно ли.

— Можно, — ответил я на немой вопрос. — Бери своего Желтка, думаю, Владыка будет не против.

Мальчишка тут же расплылся в счастливой улыбке, подошёл к ящеру, погладил его по шее и сказал:

— Пойдём, Желток, побегаем.

Как я и предполагал, Николай возражать против того, чтобы Добран поехал на гусаке, не стал. Наоборот, он очень даже обрадовался, потому как мы могли теперь ехать в повозке вдвоём и нормально общаться, без лишних ушей.

А мальчишка был в восторге и, кажется, решил, что гусаку непременно нужно догнать каждую птицу, что мелькала над дорогой. Они то уносились далеко вперёд, то возвращались, нарезая широкие круги вокруг повозки. В общем, загонял пацан несчастного ящера, и к концу пути Желток, похоже, выполнил недельную норму шагов.

До места, где жили огневики-отступники, мы добирались примерно полтора часа. По пути Николай мне много чего рассказал о своих чаровниках, о тех, кто однажды по той или иной причине покинул Братство Истинного огня и ушёл на Север.

— За это верхушка ордена — Старшие братья меня люто ненавидят, — сказал Владыка и, усмехнувшись, добавил: — Да и не только за это.

Ещё он рассказал о том, как устроено поселение чаровников, как живут и чем занимаются бывшие огненные братья. Я слушал в основном молча, лишь иногда задавал вопросы.

— А почему они живут так далеко? — спросил я, когда дорога пошла под уклон и далеко внизу показались первые тёмные силуэты построек.

— Это место выбрано не просто так, — ответил Николай. — Там располагается очень мощное место силы. Любые заклятия там даются легче, и эффект от них сильнее. Некоторые чары в других местах вообще не работают. Например, те же запасы где попало не сделать.

— Запасы? — уточнил я. — Эти чаровники и запасы там для тебя делают?

— Запасы делают там, но не чаровники, им такое недоступно. Это работа рыжих.

— И ты тоже охотишься за этими бедолагами?

Владыка тихо рассмеялся, покачал головой и ответил:

— Нет, рыжие сами ко мне идут.

Я посмотрел на него с лёгким сомнением, а он, уловив мой взгляд, сказал:

— Не веришь? Ничего, скоро сам всё увидишь. Мы обязательно зайдём к рыжим. Тогда поймёшь.

Место силы, как назвал его Николай, оказалось обнесено высоким частоколом — добрых два метра, не меньше. Брёвна стояли вплотную, толстые, тёмные, с заострёнными верхушками, укреплённые металлическими скобами. Между ними не было ни единой щели.

— Такой серьёзный частокол — это чтобы никто не проник внутрь или чтобы никто не убежал? — поинтересовался я.

— Не делай из меня совсем уж чудовище, — ответил Николай. — Место стратегическое, важное. Поэтому охранять его нужно серьёзно.

Мы подъехали к массивным дубовым воротам, с крупными коваными петлями. Их створки были обиты пластинами из серого металла с выгравированными рунами. У ворот стояли два серых брата в серых, естественно, плащах с капюшонами. За спиной у каждого был лук, на поясе — меч. Увидев Владыку Севера, серые братья поклонились, один из них постучал по створке ворот и громко крикнул:

— Открывай! Владыка приехал!

За воротами глухо загудел механизм, потом раздался скрип железа, и створки начали расходиться. Повозка тронулась и медленно въехала внутрь, на территорию режимного объекта, как я его уже про себя прозвал.

Первое, что бросалось в глаза — идеальный порядок. Территория походила на смесь крепости и закрытого военного объекта. Ровная дорога была выложена серыми каменными плитами; по обе стороны стояли одинаковые деревянные дома, все как под копирку: чистые, аккуратные, с низким крыльцом, резными ставнями и дверями, окрашенными в один и тот же тёмно-синий цвет. И это были явно жилые дома.

Иногда попадались большие избы с высокими трубами и широкими окнами. Там, судя по звукам и запахам, явно кипела работа: где-то звенел металл, где-то глухо гудели кузнечные мехи, от некоторых доносился резкий запах горелой смолы и трав. Возле одного из домов стояли несколько человек в длинных плащах. Все обернулись, когда проезжала повозка Владыки, все поклонились.

Постепенно дорога пошла вверх, по небольшому склону. Наверху среди сосен показалось красивое здание, похожее на миниатюрный дворец: каменное, светлое, с вытянутыми окнами и резными наличниками, да тонкими башенками с декоративными шпилями по углам. Чёрная крыша блестела на солнце, будто полированная. У входа стоял слуга в тёмной форме: прямо, неподвижно, будто ждал нас.