— Похвально, — произнёс Владыка. — Достойный поступок. И ещё, как мне сообщили, ты проявил доблесть, сражаясь вместе с чёрными братьями против огневиков. За это я тебя награжу: ты сможешь покинуть Новгород живым. Но сейчас помолчи и не зли меня!

Северянин произнёс это негромко, но так мрачно, что Гарик решил, больше ничего не говорить. Владыка же перевёл взгляд на нас с Ясной и произнёс:

— Как я уже сказал, у меня нет сомнений, что вы обманули чёрных братьев и хотели обмануть меня. Но я дам вам возможность искупить вину. На колени!

Вадим тут же рухнул на пол, хотя обращался северянин только ко мне, Добрану и Ясне. Но, видимо, парень решил нас поддержать. А вот мы стояли. Ясна насупилась и сжала губы — по юной княгине было видно: она скорее умрёт, чем преклонит колени. Добран просто растерялся и смотрел на меня, ожидая, что я подскажу, как действовать, но на колени становиться тоже не спешил.

— На колени! — взревел Владыка Севера.

Его голос усилился, явно при помощи магии, и гулом прокатился по залу, заставив стены дрожать. Высокие своды отозвались эхом, свет факелов на мгновение колыхнулся, как от порыва ветра. Станил не выдержал и тоже опустился на колени, словно признавая за собой вину, что привёл нас. Но мы стояли.

А Владыка менялся на глазах. Лицо его исказилось в гневе, и я прям почувствовал исходящие от северянина ярость и силу. По краям его белого плаща прошли серебристые отблески, а в глазах мелькнул холодный свет. Казалось, ещё секунда и он нас испепелит или заморозит.

— А с чего ты решил, что мы обманули чёрных братьев? — дерзко бросил я, сделав шаг вперёд.

Такой наглости Владыка Севера не ожидал такого. Он на мгновение замер, и в его взгляде впервые промелькнуло что-то похожее на растерянность.

— Может, мы и собирались тебе служить, — продолжил я, — но мы дворяне, и мы не встанем перед тобой на колени. Я был уверен, что служба великому Владыке Севера будет заключаться в чём-то другом.

— Ты лжёшь! — голос северянина прозвучал как громко, что мне аж немного заложило уши. — Ты не собирался мне служить!

— Нет, собирался, — твёрдо стоял я на своём.

Магия Владыки снова проявила себя: невидимая сила надавила на всех присутствующих, факелы мигнули, а воздух в зале, казалось, затрещал от повисшего в нём напряжения и стал холодным.

— Ко мне! — рявкнул северянин. — Подойди ко мне!

Я не спеша сделал шаг, второй. Мысли крутились в голове: если я ошибся — нам всем конец. Дождавшись, когда я подойду, Владыка резко протянул руку и схватил меня за горло. Его ладонь была холодной, как лёд, и при этом обжигала. Грозный хозяин Севера посмотрел мне в глаза и прорычал:

— Зачем вы обманули чёрных братьев?

— Мы не обманули, — ответил я твёрдо и спокойно, не отводя взгляда.

Несколько секунд Владыка смотрел на меня, его глаза светились суровой силой, но затем в них мелькнуло что-то похожее на растерянность. Он отдёрнул руку и громко произнёс:

— Оставьте нас! Все! Быстро!

Слуга, что привёл нас в зал, тут же ретировался. Мужчина, стоявший всё время молча рядом с троном, поспешил за ним. Станил тоже спешно удалился, не поднимая головы. Гарика такое обращение явно возмутило, но я кивнул ему, чтобы уходил. Королевич, недовольно стиснув зубы, взял под руку Ясну, которая вообще ничего не понимала, и повёл её к выходу. Вадим и Добран бросились за ними следом.

Зал быстро опустел. Я остался с грозным Владыкой Севера один на один. Мы какое-то время молчали, а затем северянин спросил:

— Ты не хочешь мне ничего сказать?

— Вечер в хату, — ответил я, усмехнувшись. — Или как там у вас положено по фене здороваться?

Владыка Севера сглотнул слюну и уставился на меня так, словно увидел самое большое чудо в своей жизни.

— Привет из России, Колян! — добавил я как можно более дружелюбно. — Ты же не думал, что ты здесь один такой? Что только из тебя профессор собирался сделать первого мага на Земле?

Лицо северянина изменилось. Его каменная маска дала трещину. Взгляд, обычно тяжёлый и безжизненный, теперь был полон потрясения. В этом человеке, привыкшем повелевать и внушать ужас, вдруг проявился тот, кем он был до того, как стал хозяином Севера. Он был ошеломлён до глубины души.

Но потихоньку Владыка Севера всё же взял себя в руки, на мгновение я даже увидел, как на его лицо возвращается ледяная маска. Однако долго она не продержалась — нахлынувшие эмоции и воспоминания оказались сильнее.

— Как? — растерянно спросил он. — Когда?

— Недавно, — ответил я.

— Откуда? Из какого города?

— Из Питера.

— Год какой?

— Две тысячи двадцать пятый.

По лицу Владыки-Коляна снова пробежала целая буря эмоций: удивление, растерянность, радость, недоверие. Он замер и принялся что-то прикидывать в уме, затем негромко произнёс:

— Получается, время и там, и здесь все эти годы шло одинаково.

Моего земляка по миру ошарашило собственное заключение. Он растерянно усмехнулся, и на его лице появилась неловкая улыбка — улыбка человека, привыкшего не показывать чувств, но вдруг забывшего, как их прятать. И в следующую секунду ледяная маска слетела с этого человека окончательно — передо мной сидел не грозный Владыка Севера, а обычный мужик из моего прошлого мира, которого буквально разрывало от любопытства.

— Давай, рассказывай, что там за эти годы дома произошло! Наши в футбол научились играть? Кто чемпионат мира в девяносто четвёртом выиграл? В стране порядок навели? Ельцина посадили?

Колян обрушил на меня лавину вопросов, задавал их, не делая пауз и не давая мне на них ответить. И я понимал его слишком хорошо: я тут всего ничего, и уже иной раз чуть ли с ума сходил от тоски по родному миру и дому, а он больше тридцати лет так живёт.

— По некоторым моментам буду вынужден тебя разочаровать, — сказал я, воспользовавшись небольшой паузой в вопросах. — Но начну с хорошего: в восемнадцатом году в России прошёл чемпионат мира по футболу, и мы на нём даже дошли до четвертьфинала, обыграв по пути испанцев.

— А Ельцина-то с Чубайсом посадили?

— А вот здесь не всё так радужно, как хотелось бы, но давай по порядку.

Мы проговорили до самого утра. Из мрачного холодного зала ушли почти сразу — переместились в небольшую, разумеется, по меркам дворца комнату. Довольно уютную: с камином, обшитыми деревом стенами и огромным мягким ковром на полу. Разговаривать в такой обстановке было намного приятнее, чем в тронном зале. А когда нам туда принесли ещё и ужин: жареного поросёнка, похлёбку с грибами, хлеб и большой кувшин крепкой медовухи, вообще всё стало замечательно.

Я рассказал Владыке-Коляну о том, что произошло в России и в мире за тридцать с лишним лет, прошедших со дня эксперимента, после которого его разум оказался здесь. Понятно, что за одну ночь всего не перескажешь — слишком многое изменилось. Я затронул лишь главное: как менялась страна, кто правил, какие войны и события происходили, как жили люди, какие технологии появились.

Колян слушал с открытым ртом. Он часто перебивал, уточнял, задавал вопросы, не стесняясь показывать эмоции. Иногда поражённо охал, иногда удивлённо вскидывал брови, порой даже недоверчиво качал головой. Он совсем не был похож на того грозного Владыку Севера, каким его привыкли видеть все вокруг. В этот момент это был простой мужик, которому после долгой разлуки рассказали, как живёт его родина.

Когда за окном полностью рассвело, Колян предложил позавтракать. Правда, в этой комнате есть он больше не захотел, и мы отправились в обеденный зал.

Трапезная Владыки Севера впечатлила не меньше его тронного зала. Это было огромное помещение с высоким потолком, стенами из тёмного камня и тяжёлыми шторами на окнах. В центре зала стоял один-единственный стол — длинный, массивный, из чёрного дуба, с резными ножками. Обычно за этим столом сидел лишь сам Владыка, но в этот раз его накрыли на двоих.