— Ох... Жжется! Кровь закипела!

Он посмотрел на свои руки. Вены вздулись, мышцы налились силой. Он огляделся, ища, к чему приложить энергию. Увидел старую подкову, прибитую к косяку будки «на счастье». Сорвал её одним рывком (вместе с гвоздем) и... сжал в кулаке.

Подкова согнулась пополам, как пластилиновая.

— Кха! — крякнул наемник, глядя на дело рук своих. — Мастер! Я телегу могу поднять! Да я весь обоз утащу!

Гролл побледнел, потом покраснел. В его глазах защелкали цифры. Он понял. Он нашел золотую жилу.

— Леди... — его голос стал елейным. — А сколько у вас этого товара? Я куплю всё. Оптом. Прямо сейчас.

— Оптом? — я сделала вид, что задумалась. — Ну, не знаю... У меня уже есть заказы от гарнизона... Товар редкий, ручная работа...

— Я дам хорошую цену! — Гролл полез в кошель. — Серебро! Имперское серебро!

— Золото, — тихо, но твердо сказала я. — Только золото, мастер. И цена будет рыночной. За пастилу — как за заморские пряности. За тоник — как за боевые зелья.

Гролл крякнул, поторговался для вида (я уступила ему полмонеты из вежливости), и мы ударили по рукам.

Он выгреб всё. Всю пастилу, все леденцы, два бочонка тоника.

На прилавок лег мешочек. Тяжелый, звякнувший так сладко, что у меня мурашки побежали по спине.

Я развязала тесемки. Внутри тускло блестели золотые монеты с профилем Императора. Пятьдесят полновесных золотых.

Это было состояние. Жалование лейтенанта за год.

Мои руки дрожали, когда я прятала мешочек в карман передника.

— Приятно иметь с вами дело, леди... э-э...

— Дель Тор, — представилась я, наслаждаясь эффектом. — Герцогиня дель Тор.

Гролл поперхнулся, поклонился низко и поспешил к своим телегам, бормоча что-то про «сумасшедшую семейку» и «невероятную удачу».

Но перед тем как уйти, он замешкался.

— Ваша Светлость, — сказал он, кивнув на один из своих фургонов. — У меня там... ткани. Шелка с Юга, бархат из столицы. Может, желаете взглянуть? Деньги-то теперь у вас есть.

Я хотела отказаться. Зачем мне ткани? Мне нужны инструменты, зерно, оружие.

Но потом я посмотрела на свое серое, заштопанное платье. Платье ссыльной. Платье жертвы.

— Показывайте, — сказала я.

Гролл откинул полог фургона.

Там, среди тюков сукна и льна, лежал рулон. Темно-бордовый бархат. Густой, насыщенный цвет. Цвет спелой вишни. Цвет крови. Цвет вина.

Он манил меня.

В Империи Резот женщины носили серое, белое или бледно-голубое. Цвета льда и покорности. Красное носили только... королевы. Или те, кто не боится огня.

— Сколько? — спросила я, проводя рукой по мягкому ворсу.

— Для вас, Ваша Светлость... пять золотых за отрез. Плюс золотая тесьма в подарок.

Это было дорого. Безумно дорого. Десятая часть моего заработка.

Жаба внутри меня (голос прошлой жизни) квакнула: «Не трать! Купи гречки!»

Но женщина внутри меня, та, что посадила сад на скале, сказала: «Бери. Ты заслужила. Ты должна выглядеть как Хозяйка, а не как служанка».

— Я беру, — сказала я, бросая монеты купцу. — И если у вас есть портной...

— Моя жена шьет, — расплылся Гролл. — Она едет с нами. За ночь справится, если фасон не слишком мудреный.

— Фасон будет простым, — я прищурилась, представляя себя в этом платье. — Но эффектным.

***

Два дня спустя.

Я стояла перед большим напольным зеркалом в своей спальне (зеркало тоже привез Гролл, в обмен на банку варенья для себя лично).

За окном уже сгущались сумерки. В комнате горели свечи.

На мне было Платье.

Оно было великолепным. Темно-бордовый бархат облегал фигуру, подчеркивая талию и бедра, и падал тяжелыми складками в пол. Ворот был высоким, стоечкой, расшитым золотой тесьмой, но на груди был вырез — узкий, дерзкий, намекающий, но не открывающий лишнего. Рукава были длинными, узкими, с золотыми пуговицами до локтя.

Я выглядела в нем... чужой для этого мира. Яркой. Горячей. Живой.

Это был вызов. Вызов серости, вызов Рэйвену, вызов самой смерти.

Я подняла волосы вверх, закрепив их простой деревянной шпилькой (золотых у меня пока не было, но это дело времени).

— Хозяйка... — прошептал Казимир, сидевший на кровати. Он смотрел на меня с обожанием. — Ты как Королева. Нет, лучше. Как сама Вишня, ставшая человеком.

Я улыбнулась своему отражению. В глазах плясали зеленые искры магии.

— Спасибо, Казимир. Теперь меня точно никто не назовет «бедной сироткой».

В этот момент дверь спальни распахнулась.

Казимир даже не успел спрятаться.

В комнату влетел запыхавшийся домовой... нет, это был Казимир. Стоп. Я посмотрела на кровать — там сидел Казимир. Я посмотрела на дверь — там тоже был Казимир.

А, нет. Это была иллюзия скорости. Он переместился так быстро, что я увидела шлейф.

— Хозяйка! — завопил он, подпрыгивая. — Беда! Или радость! Не знаю!

— Что случилось? — я резко повернулась, и юбка платья метнулась бордовым вихрем.

— Там... на башне! Сигнальный огонь! — он махал лапами в сторону окна. — И на тракте всадник! Скачет галопом! Один, но конь в броне! И флаг!

— Какой флаг? — холодея, спросила я.

— Черный дракон на серебре!

Герб Рэйвена.

Личный вестник Герцога. Или... сам Герцог?

Нет, Рэйвен не приехал бы один. Он генерал, с ним всегда свита. Значит, посланник.

С чем? С приказом о казни? С новостью о разводе? Или Марисса добилась своего, и меня везут в сумасшедший дом?

Сердце ухнуло вниз, а потом забилось с удвоенной силой.

— Успокойся, — сказала я себе вслух. — Ты больше не та девочка, что плакала в спальне. Ты — хозяйка Вишневого Сада. У тебя есть деньги. У тебя есть гарнизон за спиной (Даррен не даст меня в обиду). У тебя есть магия.

Я подошла к столику, взяла флакончик с духами (подарок жены интенданта — простенькая лаванда, но я добавила туда каплю сока Медовой вишни, и аромат стал божественным). Нанесла каплю на запястья. Каплю за уши.

— Ну что ж, — сказала я, глядя на перепуганного домового. — Пойдем встречать гостей, Казимир.

Я расправила плечи, подняла подбородок и направилась к двери. Бархат шуршал при ходьбе, как королевская мантия.

Пусть приезжают. Кто бы там ни был.

Я готова.

от лица Рэйвена

Императорский дворец в Столице был построен из белого мрамора и человеческого страха. Здесь было красиво, величественно и так холодно, что даже моя, привыкшая к северным ветрам кожа, покрывалась мурашками. Но холод этот шел не от стен. Он исходил от человека, сидящего на Троне из драконьей кости.

— Ты разочаровываешь меня, Рэйвен.

Голос Императора Карла IV был тихим, шелестящим, как сухие листья, перекатываемые ветром по могильным плитам. Но в огромном, гулком тронном зале этот шепот звучал громче боевого горна.

Я стоял перед ним, не склоняя головы — привилегия Герцогов крови, — но чувствовал, как внутри меня все сжимается в тугой, болезненный узел. И дело было не в страхе.

Черная Жажда сегодня была особенно голодной.

Она грызла меня изнутри, превращая вены в ледяные жгуты. Казалось, вместо крови по моему телу течет битое стекло вперемешку с жидким азотом. Шум в ушах напоминал гул водопада. Зрение то и дело теряло фокус, размывая силуэт правителя до серого пятна.

Мариссы не было рядом. Я запретил ей сопровождать меня на аудиенцию, и теперь расплачивался за гордость каждой секундой агонии.

— Я делаю все возможное, Ваше Величество, — мой голос прозвучал глухо, словно из-под толщи воды. — Восточный Вал держится. Прорывы локализованы.

— Я говорю не о Востоке, — Император лениво пошевелил пальцами, унизанными перстнями-артефактами. — Я говорю о Севере. О твоем доме, Герцог. О месте, которое должно быть мертвым и тихим, как и подобает границе с Бездной.

Он бросил на полированный пол свиток. Тот покатился, разворачиваясь, и остановился у носков моих сапог.