— Ты бредишь. За сто золотых можно купить боевого коня. Или дом в пригороде.

— А сколько стоит ваша жизнь, Герцог? — я подалась вперед. — Сколько стоит ночь без боли? Сколько стоит возможность вдохнуть полной грудью и не чувствовать, как легкие превращаются в лед?

Я видела, что попала в точку. Черная вена на его шее дернулась.

— Это грабеж, — прошипел он.

— Это налог, — поправила я. — Налог на глупость. На жестокость. И на моральный ущерб. Считайте это алиментами за то, что вы бросили жену без гроша.

Тишина в комнате стала вязкой. Только треск дров и свист ветра за окном.

Рэйвен смотрел на меня. Долго. Изучающе. Он искал в моем лице страх, но не находил его. Он искал ложь, но видел только жесткий расчет.

И он сдался.

Потому что запах чая сводил его с ума.

Он развязал кошель. Высыпал на стол горсть монет. Золотые империалы покатились по кружевной скатерти, сверкая в свете огня.

— Здесь пятьдесят, — глухо сказал он. — Это все, что у меня с собой наличными.

Я посмотрела на золото. Пятьдесят монет. Вдвое больше, чем я заработала за неделю каторжного труда.

Я могла бы сказать «мало». Могла бы помучить его еще.

Но я видела его руки. Они дрожали так сильно, что он сцепил их в замок, чтобы скрыть тремор.

— Для первого взноса сойдет, — милостиво кивнула я, убирая ладонь с чашки. — Остальное запишу в долговую книгу. Пейте. Пока горячий.

Рэйвен схватил чашку. Он не пил — он вливал в себя жидкость, как умирающий в пустыне.

Я наблюдала за ним, откинувшись на спинку кресла.

Первый глоток.

Его плечи дернулись. Он замер, не отнимая чашки от губ.

Второй глоток. Медленнее.

Я видела, как меняется его лицо.

Сначала исчезло выражение мучительной, постоянной боли, которое, казалось, въелось в его черты. Морщина меж бровей разгладилась.

Затем цвет кожи. Мертвенная бледность начала уступать место живому оттенку. Черная вена на шее опала, превратившись в обычный сосуд.

Он сделал глубокий, судорожный вдох. И выдохнул. Без хрипа. Без свиста.

— Бездн-на... — прошептал он, глядя на дно пустой чашки.

Он поднял на меня глаза.

Вместо блекло-голубого льда я увидела насыщенную синеву. И зрачок. Вертикальный, вытянутый зрачок дракона, который сейчас занимал почти всю радужку.

Зверь проснулся. И он был в восторге.

— Что это? — спросил Рэйвен. Его голос изменился. Он стал глубже, богаче. В нем появилась вибрация, от которой у меня по спине пробежали мурашки. — Это не просто чай. Это... чистая энергия.

— Вишня, — пожала я плечами. — Я же говорила. У меня в саду хорошие сорта.

Он поставил чашку на стол. Стук фарфора прозвучал как выстрел.

— Ты лжешь, — он встал. Теперь он двигался не как сломанная кукла, а как хищник. Плавно. Опасно. — Никакая ягода не может снять Черную Жажду. Даже Марисса тратит час, чтобы просто заглушить боль. А это...

Он посмотрел на свои руки. Сжал и разжал кулак. Сила вернулась к нему.

— ...это убрало её полностью. Как?

Он шагнул ко мне. Я осталась сидеть, хотя инстинкт вопил: «Встань! Беги!».

— Ты не пуста, — пророкотал он, нависая надо мной. — Ты Источник. Мощнейший из всех, что я видел. Как ты скрыла это? Как обманула кристалл?

— Я никого не обманывала, — я смотрела на него снизу вверх, стараясь не выдать волнения. Близость его тела, исходящий от него жар (теперь это был не холод, а именно жар мужчины и мага) действовали на меня странно. — Я агроном, Рэйвен. Я работаю с землей. Моя магия — в корнях, а не в искрах.

— Ты должна поехать со мной, — вдруг сказал он. Тон не терпел возражений. — В Цитадель. Немедленно.

— Что? — я рассмеялась. — Ты шутишь?

— Я серьезен. Император знает о тебе. Он думает, ты ведьма или контрабандистка. Если он узнает, что ты Источник такой силы... он заберет тебя. Или уничтожит. Я должен спрятать тебя.

— Спрятать? — я встала, оказавшись с ним лицом к лицу. — Где? В своей спальне? Или в подземелье? Чтобы Марисса могла тянуть из меня соки, пока ты на войне?

При упоминании Мариссы его лицо дернулось.

— Марисса помогает мне выжить.

— Марисса делает из тебя наркомана, — жестко сказала я. — Ты не видишь? Твой чай снял боль за минуту. А она мучает тебя часами. Она не лечит, она привязывает.

— Не смей говорить о том, чего не понимаешь, — прорычал он. — Ты поедешь со мной. Там защита. Там стены. Там лучшие маги. Мы изучим твой дар. Мы найдем способ использовать его для Империи.

— Для Империи? — я толкнула его в грудь. Он не шелохнулся, как скала, но отступил на шаг от неожиданности. — А для меня? Ты снова хочешь сделать меня функцией? Батарейкой? Нет, Рэйвен.

Я обвела рукой комнату.

— Это мой дом. Я сделала его живым. Здесь мои люди. Здесь мой Сад. И я никуда не поеду. Тем более с мужчиной, который вспомнил обо мне только тогда, когда ему понадобилась доза.

Рэйвен схватил меня за запястье. Его пальцы были горячими, жесткими.

— Ты моя жена. Ты принадлежишь роду дель Тор.

— Я принадлежу себе! — выкрикнула я.

В этот момент в комнате потемнело. Огонь в камине взметнулся вверх, меняя цвет с оранжевого на изумрудно-зеленый. Ветки вишни в вазе мгновенно удлинились, выбросив шипы, и обвились вокруг руки Рэйвена, сжимающей мое запястье.

Шипы вонзились в его кожу.

Рэйвен зашипел и отдернул руку. На его перчатке выступили капли крови.

— Дом защищает меня, — тихо сказала я. — Видишь? Даже стены против тебя.

Он смотрел на свою руку, потом на меня. В его глазах боролись ярость и... восхищение.

— Ты опасна, Алисия, — выдохнул он. — Ты даже не представляешь, насколько.

— Уходи, — сказала я, указывая на дверь. — Твое время вышло. Чашка пуста. А кредит доверия исчерпан.

Он стоял еще секунду, словно хотел что-то сказать. Или сделать. Его взгляд упал на мои губы. Я почувствовала, как воздух между нами наэлектризовался. Если бы он сейчас поцеловал меня... я бы ударила его. Или ответила. Я не знала.

Но он отступил.

— Я уеду, — сказал он, надевая маску холода. — Но я вернусь. И не один. И тогда ты поедешь. Хочешь ты этого или нет.

Он развернулся, взметнув плащом, и направился к выходу.

Я слышала, как хлопнула входная дверь.

И только тогда позволила себе рухнуть обратно в кресло.

Меня трясло. Адреналин отхлынул, оставив слабость.

— Хозяйка... — Казимир выбрался из-под дивана. — Ты как?

— Нормально, — я взяла со стола золотую монету. Она была теплой.

Я подбросила её в воздух и поймала.

— Он вернется, Казимир. Он обязательно вернется.

— И что мы будем делать?

Я посмотрела на зеленую ветку, которая все еще хищно шевелилась на каминной полке.

— Мы будем готовиться. Сажать больше Железной Вишни. И поднимать цены. Кажется, спрос на мой товар только что вырос до небес.

Я улыбнулась, но улыбка вышла грустной.

Потому что, несмотря на всю свою браваду, я видела его глаза в тот момент, когда боль ушла. И я знала: я спасла его. И, возможно, погубила себя.

Потому что теперь он знает вкус настоящей жизни. И он не остановится, пока не получит весь сад.

После ухода Рэйвена я сидела в кресле, сжимая в руке теплую золотую монету, и смотрела на дверь, за которой скрылся мой муж. Пламя в камине, только что бушевавшее зеленым колдовским огнем, успокоилось, вернувшись к уютному оранжевому цвету. Шипастые ветки вишни, защитившие меня, втянулись обратно в вазу, снова став безобидными цветущими побегами.

Но мое сердце продолжало колотиться как бешеное.

— Ушел... — прошептал Казимир, выглядывая из-под дивана. — Ух, и страху я натерпелся, хозяйка! Думал, он нас тут заморозит. А ты его... как кутенка! «Плати за чай»! Видела бы ты его лицо!

Я попыталась улыбнуться, но губы дрожали.

Это была победа. Безусловная, красивая победа. Я унизила Герцога, заставила его платить за гостеприимство в собственном доме и выставила за дверь. Я показала ему, что я больше не вещь.