Я раздавала куски огромными ломтями.

Даррен взял свою порцию. Он откусил кусок, зажмурился и замер.

Вкус «Алой Королевы» в выпечке раскрывался иначе. Он стал мягче, глубже. Кислинка оттеняла сладость теста.

— Ммм... — промычал лейтенант, забыв про манеры. — Леди Алисия... Если бы я не знал, что вы замужем за Герцогом, я бы украл вас прямо сейчас.

— В очередь, командир! — хохотнул Ганс с набитым ртом. — Мы ей уже крыльцо пообещали новое сделать!

Во дворе царило веселье. Суровые воины, обычно угрюмые и молчаливые, смеялись, хлопали друг друга по плечам. Их лица порозовели. Магия вишни действовала мягко, снимая стресс, убирая накопившуюся усталость и агрессию.

Я смотрела на них и понимала: я создала не просто лекарство. Я создала допинг счастья.

И это была власть. Более сильная, чем мечи и магия льда.

***

Вечер опустился на «Черный Утес» синим бархатом.

Рабочие уехали, сытые, здоровые и нагруженные баночками с «витаминным джемом» для жен. Дом стоял тихий, но теперь это была не мертвая тишина склепа.

Это была тишина жилого дома.

Половые доски пахли воском (Казимир натер их). Окна сияли чистотой и не пропускали ни малейшего сквозняка. Камин в гостиной, прочищенный и отремонтированный, горел ровным, уютным пламенем.

Я сидела в кресле у огня (кресло тоже починили, перетянув новой тканью, которую привезла Марта). Ноги укрыты пледом. В руках — чашка настоящего чая с вишневым листом.

Казимир сидел на скамеечке у моих ног, блаженно щурясь на огонь.

— Хорошо-то как, хозяйка... — промурлыкал он. — Дом поет. Слышишь? Балки не скрипят, а гудят от удовольствия. Сердце дома бьется.

— Это только начало, Казимир, — сказала я задумчиво, вертя в пальцах маленькую, тяжелую косточку.

Она отличалась от косточек «Алой Королевы». Она была темнее, почти черной, и на ощупь напоминала металл. Тяжелая, холодная, но с пульсирующим внутри ядром.

— Что это? — насторожился домовой.

— Я нашла её сегодня в подкладке рюкзака, — соврала я (на самом деле, я вывела этот сорт в уме, вспомнив свои эксперименты с прививкой вишни на железистое дерево из другого мира... нет, просто вспомнив, как хотела создать сорт с особо твердой древесиной). — Это «Железная Вишня».

— Железная? — переспросил Казимир.

— Да. Её плоды дают не просто здоровье. Они дают каменную кожу. Ненадолго, на час-другой. Но этого хватит, чтобы пережить удар меча.

Я посмотрела на огонь.

— Мы стали заметными, Казимир. Слишком заметными. Слухи дойдут до столицы. До Рэйвена. И до его... подруги. Сюда придут не только за лечением. Сюда придут отбирать.

Я сжала косточку в кулаке.

— Нам нужна защита. И нам нужны деньги. Настоящие, большие деньги, чтобы нанять охрану, построить стену и купить независимость.

— И что ты будешь делать?

— Завтра мы посадим эту косточку, — сказала я решительно. — У ворот. Пусть она станет нашей стражей. А потом... потом я открою лавку. Не просто «обмен услуг». Настоящий магазин. На тракте.

Я встала и подошла к окну. В темноте, далеко на дороге, виднелись огни удаляющихся саней.

Мир Резота был суров. Но я собиралась не просто выжить в нем. Я собиралась его купить. Банку за банкой.

— Спи, Казимир, — сказала я. — Завтра будет тяжелый день. Мы начинаем большой бизнес.

И в этот момент, глядя на свое отражение в темном стекле, я увидела не попаданку-агронома. Я увидела Герцогиню, с которой лучше не связываться. Особенно, если она вооружена секатором и магией крови.

Утро в «Черном Утесе» началось не с пения птиц — их здесь отродясь не водилось, если не считать пары охрипших ворон, — а с пересчета моего золотого запаса.

Точнее, ягодного.

Я сидела за кухонным столом, застеленным чистой льняной скатертью (подарок Марты), и раскладывала перед собой урожай «Алой Королевы».

— Тридцать восемь, — мрачно констатировала я, отодвигая крупную, глянцевую ягоду в кучку «на продажу». — Тридцать девять. Сорок. И это всё.

Казимир, сидевший напротив и грызущий сухарь, размоченный в молоке, горестно вздохнул.

— Мало, хозяйка. Катастрофически мало. Вчера солдаты спрашивали, будет ли еще «эликсир для спины». А жены их просят для детей от кашля. А интендант хочет бочонок, чтобы тещу вылечить... или отравить, я не понял, он так хитро щурился.

— Интендант подождет, — я потерла переносицу. — Проблема не в интенданте, Казимир. Проблема в масштабировании.

Домовой моргнул. Слово «масштабирование» было ему незнакомо, но звучало оно угрожающе.

— Мы не можем пускать «Алую Королеву» на варенье, — пояснила я, ссыпая ягоды обратно в корзину. — Это стратегический ресурс. Это жизнь в чистом виде. Лечить ею насморк — все равно что забивать гвозди микроскопом. Нам нужен масс-маркет.

— Чего? — Казимир поперхнулся сухарем.

— Товар для народа, — я встала, чувствуя прилив решимости. — Сладости. Удовольствие. И, с другой стороны, нам нужна защита. Настоящая. Ворота починили, но если сюда придет кто-то серьезнее пьяного мародера, мы не выстоим.

Я подошла к своему тайнику — толстой книге «Имперское Уложение о Налогах», внутри которой я вырезала нишу (варварство, знаю, но лучшего сейфа не нашлось). Достала оттуда маленький бархатный мешочек.

Внутри лежали пять косточек.

Две — черные, тяжелые, матовые, словно отлитые из чугуна.

Три — янтарно-прозрачные, липкие на ощупь, пахнущие жженым сахаром.

— Собирайся, Казимир, — скомандовала я. — Мы идем сажать будущее.

***

На улице было ветрено, но солнечно. Погода словно извинялась за первые дни моего пребывания здесь. Или, что вероятнее, магия моего Сада начала потихоньку менять микроклимат вокруг поместья.

Первым делом мы направились к главным воротам.

Здесь земля была самой неприветливой. Утоптанная сапогами караульных, промерзшая, смешанная с гравием и дорожной пылью. Идеальное место для солдата.

— Что это будет? — спросил Казимир, ежась на ветру и поплотнее запахивая свой новый кафтанчик, сшитый мною из старой шторы.

— «Железная Вишня», — ответила я, взвешивая на ладони черную косточку. — Сорт для обороны.

Я не стала рыть глубокую яму. Этот сорт не любил нежности. Я просто с силой вдавила косточку в мерзлую землю прямо у основания каменного столба ворот.

— Расти, — приказала я. — Будь твердой. Будь щитом. Никого не впускай без спроса.

В этот раз магия отозвалась иначе. Не было того мягкого, теплого толчка, как с «Алой Королевой».

Земля под моей рукой дрогнула. Раздался низкий, скрежещущий звук, словно где-то в глубине ворочались жернова.

— Ой-ей... — пискнул Казимир, отпрыгивая.

Из земли не показался росток. Из неё буквально выстрелил ствол.

Он рос рывками, с металлическим лязгом. Кора была темно-серой, бугристой, похожей на старую броню. Ветки переплетались, образуя колючую, непроходимую сеть. Листьев почти не было — только жесткие, острые иглы.

За пять минут дерево обвило каменный столб и перекинулось аркой над воротами, создавая живую (и очень страшную) решетку.

— Впечатляет, — выдохнула я, осторожно касаясь ствола. Он был холодным и твердым, как сталь.

На ветках тут же начали наливаться плоды. Мелкие, черные, жесткие ягоды, похожие на мушкетные пули.

Я сорвала одну. С усилием — плодоножка была как проволока.

— Казимир, неси ведро. Соберем немного. Это будет наш «энергетик для воинов».

— А зубы не сломаем? — с опаской спросил домовой, постучав по ягоде ногтем. Звук был цокающим.

— Мы будем давить сок, — успокоила я его. — Мякоть там есть, просто до неё добраться надо. Это напиток для тех, кому нужно согнуть лом голыми руками.

***

Вторая остановка была куда приятнее.

Мы вернулись во двор, к южной стене дома. Там, где раньше был просто сугроб, теперь красовалась пристройка.