Но Рэйвен лишь дернулся, как от удара током, и... замер. Его плечи опустились. Я увидела, как черная вена на его шее начинает бледнеть. Марисса не просто касалась его — она вливала в него свою магию. Или забирала его тьму.

— Эти южные неженки всегда такие... хрупкие, — промурлыкала она, заглядывая ему в лицо. — Пустышки. Бесполезный мусор, который мироздание иногда выкидывает в наш мир по ошибке. Не волнуйся, мой генерал. Я позабочусь о твоем резерве этой ночью. Как и всегда.

— Марисса, — выдохнул он. В его голосе не было страсти. Была только мучительная нужда. Как у наркомана, которому принесли дозу. — Не сейчас. Она еще здесь.

Марисса наконец соизволила повернуть голову в мою сторону. Её зеленые глаза сузились.

— Ах, да. Герцогиня.

Она отлипла от Рэйвена и сделала шаг ко мне. Я не отступила, хотя инстинкт самосохранения вопил: «Беги!».

— Прощай, милочка, — сказала она, улыбаясь одними губами. Улыбка не коснулась глаз. — Говорят, на Черном Утесе волки воют громче ветра. Постарайся, чтобы они тебя не съели в первую же неделю. Хотя... для Рэйвена это решило бы множество проблем. Вдовец — это куда перспективнее, чем муж ссыльной пустышки.

Я посмотрела на Рэйвена. Он стоял, опустив голову, и массировал виски. Он не одернул её. Не защитил меня. Он просто ждал, когда я уйду, чтобы получить облегчение от рук этой женщины.

Внутри меня что-то щелкнуло. Розовые очки, сквозь которые я смотрела на этот мир последний месяц, разбились вдребезги. Осколки вонзились прямо в сердце, но боли не было. Была только ледяная ясность.

— Я вас поняла, — мой голос прозвучал на удивление твердо. — Не смею больше задерживать.

Я развернулась и подошла к креслу.

— Драгоценности рода дель Тор останутся в шкатулке, — бросила я через плечо, беря в руки свой старый кардиган. — Мне не нужно золото, которое жжет руки.

Я накинула кофту прямо поверх тонкой сорочки. Грубая шерсть привычно кольнула кожу, и это ощущение реальности отрезвило меня окончательно. Я сунула руку в карман.

Пальцы нащупали их. Три маленьких, твердых шарика.

Вишневые косточки. Сорт «Алая Королева». Я нашла их в кармане еще в первый день попаданства, и с тех пор хранила как талисман. Семена, которые я собиралась посадить на своей даче.

Рэйвен поднял голову, когда я уже была у дверей.

— Алисия, — окликнул он. В его голосе прозвучало что-то странное. Сожаление? — Возьми хотя бы плащ. Там буран.

Я обернулась. Посмотрела на него, на Мариссу, которая снова висла на его руке, на роскошную, холодную спальню, ставшую эшафотом для моих надежд.

— Меня согреет не плащ, Ваша Светлость, — тихо произнесла я. — А мысль о том, что однажды вы поймете, кого именно сегодня выставили за дверь. Но будет уже поздно.

Я сжала косточки в кулаке так сильно, что они впились в ладонь.

— Прощайте.

Я вышла в темный коридор и с силой захлопнула за собой тяжелую дубовую дверь, отсекая прошлое.

Впереди был холод, неизвестность и заброшенное поместье на краю света. Но я не собиралась там умирать.

«Ты думаешь, я пуста, Рэйвен дель Тор? — мысленно прошептала я, шагая навстречу сквозняку. — Ты идиот. Ты даже не представляешь, что я могу вырастить на руинах. Я биолог, черт возьми. И если мне суждено жить в аду, я засажу этот ад вишневыми садами».

Я поплотнее запахнула старый кардиган и начала спускаться по лестнице. В новую жизнь.

Карету тряхнуло так, словно мы переехали не кочку, а труп дракона. Меня подбросило на жестком сиденье, и плечо с глухим стуком встретилось с деревянной обшивкой. Боль прострелила руку, но я даже не поморщилась.

За последние двое суток я научилась игнорировать физический дискомфорт. Он был ничем по сравнению с тем ледяным адом, что творился у меня в душе.

Я плотнее закуталась в дорожный плащ, подбитый дешевым кроличьим мехом — прощальный «подарок» интенданта Цитадели, — и посмотрела на магический кристалл-обогреватель, закрепленный под потолком.

Он умирал.

Еще утром он светился ровным оранжевым светом, создавая иллюзию тепла, а сейчас лишь тускло мерцал, как глаз больной рыбы. Магия Империи Резот, похоже, тоже решила, что ссыльной герцогине не положено греться.

— Эй! — крикнула я, постучав костяшками пальцев в переборку, отделявшую меня от козел. — Кристалл гаснет! Замените его!

Ответом мне был лишь свист ветра и очередной удар колеса о колдобину. Кучер, угрюмый детина с лицом, похожим на пережаренный блин, явно не считал нужным тратить на меня казенные ресурсы. Для него, как и для всех в этом проклятом мире, я была «пустышкой». Отработанным материалом. Женой, которую вернули по гарантии в первую же ночь.

Я откинулась на спинку и прикрыла глаза.

Внутри кареты пахло пылью и старой кожей, но сквозь щели уже просачивался запах севера: острый, морозный аромат хвои и приближающегося снега. Мы ехали на границу. В «Черный Утес».

В памяти всплыла карта, которую я мельком видела в библиотеке Цитадели еще до свадьбы. Северный Предел — это щит Империи. А «Черный Утес» — это зазубрина на этом щите. Самая крайняя точка, дальше которой только Пустоши, твари и смерть.

— Отличное место для медового месяца, Алиса, — прошептала я себе под нос, выпуская облачко пара. — Просто курорт.

Я потерла замерзшие руки. Пальцы онемели, несмотря на перчатки.

Странно, но слез не было. Истерика осталась там, в золоченой спальне Рэйвена, задушенная гордостью и шоком. Сейчас включился режим выживания. Тот самый, который помогал мне в прошлой жизни поднимать убыточный питомник в Подмосковье, когда все крутили пальцем у виска. Тот самый, который заставлял меня таскать мешки с удобрениями, когда грузчики уходили в запой.

Я — агроном. Я знаю, что жизнь пробивается даже через асфальт. И если меня решили закатать в бетон этого мира, я стану тем самым одуванчиком, который взломает дорогу.

Карета вдруг резко затормозила, юзом пойдя по обледенелой дороге. Лошади испуганно заржали.

Дверца распахнулась, впуская внутрь клуб ледяного ветра и снежную крупу.

— Приехали, — буркнул кучер, даже не глядя на меня. — Выметайтесь, леди.

— Что значит «выметайтесь»? — я нахмурилась, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Вы должны довезти меня до крыльца.

— Ага, щас, — хмыкнул он, сплевывая в сугроб. — Дальше ворота. Ржавые, перекошенные. Колеса там оставлю, а мне еще назад ехать до заставы. Да и нечисто там. Лошади чуют.

— Я герцогиня дель Тор, — напомнила я, хотя понимала, что титул здесь стоит меньше, чем этот снег под ногами. — И я приказываю...

— Вы ссыльная, — оборвал он меня с грубой прямотой. — Сундук ваш я сгрузил. Адьё.

Он захлопнул дверцу перед моим носом.

Мне ничего не оставалось, как выйти.

Я ступила в снег. Он был глубоким, почти по колено. Тонкие сапожки, рассчитанные на прогулки по парку, мгновенно промокли. Холод вцепился в лодыжки ледяными капканами.

Карета уже разворачивалась, поднимая снежную пыль. Кучер нахлестывал лошадей, словно за ним гнались демоны Пустоши. Через минуту я осталась одна в сгущающихся сумерках.

Вокруг была только белая тишина и ветер. И он.

Черный Утес.

Поместье оправдывало свое название. Оно стояло на вершине скалы, нависая над пропастью. Дом казался огромным черным зверем, припавшим к земле перед прыжком. Острые шпили башен царапали низкое серое небо. Камень стен был темным, почти черным, словно впитал в себя копоть веков.

Окон было много, но все они смотрели на меня пустыми, мертвыми глазницами. Ни огонька. Ни дымка из труб. Только иней, покрывающий фасад, словно саван.

Ворота действительно были. Огромные, кованые, с гербом рода дель Тор — драконом, обвивающим башню. Одна створка висела на петле, жалобно скрипя на ветру: «И-и-и-у... И-и-и-у...»

— Ну здравствуй, новый дом, — сказала я. Голос потонул в вое ветра.

Мой сундук — небольшой, окованный железом — сиротливо чернел в сугробе. В нем было все мое имущество: пара платьев, белье, книги по ботанике (которые я чудом утащила из мира Земли, они лежали в том же рюкзаке при переносе) и шкатулка с жалованьем за месяц.