С восходом солнца со своими телохранителями я стоял на позициях и всматривался на север, на дорогу, ведущую к Серпухову. Выбрал для себя один из редутов. Центральный.

Пантелей развернул над укреплением знамя. Замер.

Это тоже часть плана. Обозначить свое местоположение. Была у меня некая уверенность, что основные и самые опасные силы московского войска ударят туда, где буду я. Они посчитают, и вполне справедливо, что, сломив самых верных мне людей, а также убив меня или хотя бы вынудив бежать — уже возьмут верх. И я на это тоже рассчитывал.

Силы были, в целом равны.

Мои десять тысяч плюс две, переметнувшихся в последний момент рязанцев. И его пятнадцать, минус все те же рязанцы и побитый мной авангард. Плюс-минус — сопоставимое количество. Но, четыре тысячи наемников — отличной пехоты. Проблема! Орешек, который надо расколоть хитростью. Ведь это то, что по факту крыть, как думал противник и я в этом был уверен, мне нечем. Надеюсь, что он ошибается и то, что я для них подготовил — сработает.

А еще. Бомба замедленного действия. Спасибо первому мечу Франции Луи де Роуэну.

С помощью него я постараюсь вывеси из игры неполную тысячу рейтар.

Француз сидел здесь, в редуте, осунувшийся, утомленный, но выглядевший ощутимо лучше, чем вчера на допросе. Все же зеленое пойло никого до добра еще не доводило, даже таких славных вояк, как этот, прошедший ни одно сражение. Будь он в силе, в поединке с ним пришлось бы мне попотеть.

А так — самонадеянно бросил вызов и проиграл в пух и прах.

Сегодня же его ждала некоторая работа уже под моим началом. А именно: отсвечивать своим лицом на моих позициях там, куда выставят его соотечественников рейтар. Да, он мог переметнуться. Не очень верилось в то, что останется он верен и крепок. Глаз да глаз за Луи. Но для задуманного его самоотверженность не требовалась. Желательно просто присутствие.

Я осмотрел свои войска.

Пять редутов по центру, построенных в шахматном порядке — основной клин нашей обороны, о который должна разбиться московская армия.

Казаки, да и вообще все русские войска, очень часто воевали от земли. Поместная конница, это, конечно, хорошо, но что против легких татар, хорошо умеющих маневрировать и засыпать стрелами, что против поляков, привыкших давить своими гусарами и проламывать любые построения, Русь всегда выставляла крепкую оборону. Да, нас считали не маневренными и пассивными. Но, это только на словах. Измотав врага и отсидевшись в острожках и за гуляй-городом, следовала яростная и беспощадная атака.

Сейчас в редутах разместилась моя пехота.

Самые лучшие, тренированные и мотивированные ее части — бойцы Серафима, а также стрельцы, собранные по городам и сформированные из худой конницы. И казаки, те, которые пешие, считай теже воины огненного боя. Преимущественно в таком виде они ко мне перешли от Трубецкого.

Общим числом вся рать на пять укреплений около трех с небольшим тысяч человек.

Поделил я их между редутами.

Основной заполнил полутысячей Серафима и самой крепкой частью стрелецкой, идущей со мной еще от Воронежа. Слева и справа от себя поставил больше людей с аркебузами и мушкетами. Их позиции были укреплены лучше и выступали чуть вперед для возможности ведения перекрестного огня.

Ну а по флангам уже более сборную солянку.

Удар на их должен быть не такой мощный

За нашими спинами замерли самые лучшие, отборные части — ближе к флангам, поделенные пополам бронные сотни. Примерно по триста бойцов каждая. Северская с одной стороны и Воронежская с иной. Понятно, что они были дополнены и доукомплектованы людьми из других мест, но основной контингент был именно такой.

А по центру прямо за моей спиной заняли позицию сотни конных аркебузиров.

Рейтарами их называть не поднимался язык. Не тянуло их защитное снаряжение, поскольку особо его никакого и не было. Но в плане огневого давления это были почти те самые рейтары. Использовать я их на начальном этапе планировал как драгунов для усиления тех направлений, где понадобится подкрепление. Все это резерв на случай если мои пешие сотни дрогнут. А если все пойдет по плану, такой расклад вполне возможен.

Все же мы будем стоять против опытных наемников, вооруженных пиками и прикрывающих их мушкетеров. А это очень серьезная и грозная сила. Лучшее, что есть у Шуйского.

Но, есть кое-что, чем я планировал их встречать. Туз в рукаве я припрятал.

Главное, чтобы они вышли именно сюда, на меня.

А что по флангам? Оставшиеся, довольно крупные силы поместной конницы, чуть доукомплектованные незначительным количеством конных сотен огненного боя, я поделил примерно поровну и разместил на флангах. Слева — Трубецкой и Чершенский, справа братья Ляпуновы. Прикрыл гуляй-городом на всякий случай. Идея была в том, чтобы обозначить противнику: мы вперед не пойдем, надо, лезьте сами. Часть даже спешилась, готовясь отражать атаки противника.

Почему так?

Все просто. Я не хотел больших потерь со стороны русских частей в войске Шуйского, да и своих тем более.

По моей задумке основной бой произойдет в центре. Пехотный Корпус Делагарди должен развернуться прямо напротив моих острожков-редутов. Кому еще их штурмовать, как не пешим бойцам? Используя историческое после знание, я рассчитывал, что произойдет аналог клушинской баталии. Наемники пойдут вперед, вступят в бой, а русские части будут стоить против моих частей и не полезут в драку. Особенно если мои не начнут действовать активно. Ведь именно так было, когда столкнулись в известной мне истории Дмитрий Шуйский и Жолкевский. Именно отсутствие помощи со стороны русского контингента повлекло полнейший разгром всего войска.

Тогда наемники посчитали себя преданными. По идее — так должно случиться и сейчас. И к этому я все и вел.

Поглядим, выйдет ли. Война — дело переменчивое. Но, подготовка и планирование должны склонить чашу весов в нашу сторону.

В чем опасность? Все же на стороне московского войска есть еще стрельцы и крепкая боярская конница, верная лично Шуйским. Бьются все эти силы не с ляхами, которым противостоять просто невозможно с их гусарией, а с примерно равной, в плане конницы силой. Примут ли остальные силы активное участие в сражении?

Бабушка сказала надвое.

Стоял, смотрел по сторонам, изучал построения своих войск, отсылал гонцов на фланги, слушал донесения от разведки и возвращающихся вестовых. Шуйский все ближе. Можно было бы начать давить легкой конницей на его авангард, но я, опять же, из-за нежелания наносить потери не стал этого делать.

Рисковал. О чем мы тогда и спорили с Франсуа и прочими представителями офицерского корпуса, совершая осмотр линии обороны.

Противник приближался.

Солнце только-только показалось из-за леса, а гонцы уже вовсю сообщали мне, что воинство идет. Враг на подходе, движется достаточно быстро. Оставались считаные минуты до того, как он выйдет на простор перед Серпуховом, предстанет моим глазам.

Тягота ожидания.

Порой это томление, тяжелее самого боя. Но, вряд ли сейчас. Битва обещала быть тяжелой, особенно здесь, за редуты. А вот на остальных участках, как я надеялся все будет не так уже и тяжело.

Что до руководства.

Конным резервом, лучшими силами руководил Тренко. Там были самые толковые сотники. А прямо за моей спиной я поставил сотню прикрытия Якова. Людей, на которых не раз полагался во всех своих вылазках. Ляпуновых я поставил над всеми рязанцами. Единый фланг по факту они и сформировали. Даже часть его бойцов пришлось передать Трубецкому с Чершенским, которые возглавляли эдакую мешанину. Но, признаться, больше я был уверен в их силах. Все же там были люди, прошедшие со мной ощутимо дольше, чем те же северцы и рязанцы, а значит, более крепкие и замотивированные.

Поэтому Трубецкого подпирали бронные его же части, а вот Ляпунова — более проверенные и стойкие, пришедшие со мной с юга.

Стоял, смотрел вдаль, размышлял.

Невероятно выходило.