А потом я узнал нечто, что не должен был. Попал в интригу на уровне государственного переворота, за что и получил пулю в сердце всего за пару часов до своего самого крупного триумфа. Тогда я мог закрыть одну из ачивок, заработав с одной сделки комиссию в сто миллионов рублей, но, увы, не вышло.

И вот я здесь. Алексей «Лёшик» Милованов, сирота с даром чувствовать ложь и со шрамом на груди — вечным напоминании о бесславном финале Антона…

Мои навыки из прошлой жизни… Сейчас они казались бесполезными. Я не мог провести переговоры с банком. Не мог продать им пакет акций. Не мог запустить манипуляцию на бирже. Да что сказать, я даже не мог продать в розничную точку партию китайских смартфонов, ввезенных в страну по левым документам. Да и кто бы стал вести крупные сделки с семнадцатилетним пацаном?

Я стоял и смотрел на загорающиеся огни города. На сияющие шпили высоких офисных зданий, где решались судьбы Империи, и на темные пятна моего спального района, где люди вроде нас боролись за существование. Между этими мирами лежала пропасть. Пропасть, которую мне нужно было перепрыгнуть. И тут в голову мне пришла идея. Одна-единственная, безумная, опасная, отчаянная.

Это был точно не самый лучший план. По правде говоря, это был худший план из всех возможных, но другого варианта решения вопроса я не видел.

Я прошел из кухни в комнату. Лена уже спала — видимо, отключилась от сильных переживаний. Надел черную кофту с капюшоном, старенькие джинсы, потертые белые кеды и отправился ближе к центру, на одну достаточно известную в узких кругах улицу города. Именно там я собрался искать решение нашей новой семейной проблемы.

Стоя на Думской, я словно чувствовал, как грязь этого места прилипает к подошвам моих старых кед. Настолько тут было мерзко.

Здесь собирались все людские пороки и их обладатели. Это была не просто улица — это был седьмой круг Ада. Воздух был гремучей смесью дешевого парфюма, перегара, пота и табачного дыма.

Неоновые вывески подпольных борделей, баров и сомнительных «массажных салонов» отбрасывали на мокрую, маслянистую брусчатку розовые, синие и ядовито-зеленые блики. Из-за дверей доносилась музыка, смех и споры, которые вот-вот должны были перерасти в конфликты. Здесь продавали все, что можно, и тем более то, что было запрещено в Империи.

Я не собирался тратить свои честно, хоть и нелегально заработанные деньги на те сомнительные «услуги», что здесь предлагались за каждым углом. Моя цель была — решить денежный вопрос сестры, а для этого мне нужен был Север — единственный, кто мог дать нужную сумму здесь и сейчас. Именно для встречи с ним я сюда и пришел.

Север — не имя, а кличка, ставшая легендой в подпольном мире города. Местный авторитет, державший в ежовых рукавицах приличную часть нелегального бизнеса в столице. Контрабанда артефактов, рэкет, нелицензированные товары, торговля крадеными вещами — все это текло по каналам, которые он давно проложил и контролировал.

Но меня интересовала одна конкретная статья его доходов: он давал деньги взаймы. Одалживал тем самым бедолагам, которым отказывали даже в самых сомнительных магобанках. Естественно, деньги Север давал под бешеные, даже грабительские проценты, которые росли как на дрожжах каждый день. И если кто-то по глупости или по нужде брал у него в долг, а потом не мог вернуть… Этих людей больше никогда не видели. Ходили слухи, которые передавались шепотом, о том, что с ними происходит и это настолько ужасно, что я даже и думать о таком не хочу.

В любой другой ситуации я бы никогда в жизни сюда не пришел, но выбирать сейчас особо не приходилось. Это был единственный шанс, последняя соломинка, за которую хватается тонущий. Лотерейный билет, купленный у самого дьявола, и ценой которого могла стать моя собственная жизнь, но ради Лены я готов на всё.

Вот он, нужный квартал. Подошел к неприметной обшарпанной двери, за которой, как я знал по слухам, располагался один из его подпольных офисов. Именно тут я рассчитывал его найти. Дверь была без вывески. Краска на ней облупилась, открывая гнилое дерево. Думаю, что её специально оставили в таком виде, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. У входа, как полагалось, стоял охранник. Не обычный человек, а настоящая гора! Гора из мышц, скрытых под дешевым, мятым спортивным костюмом. Его взгляд скользнул по мне, оценивая тощую подростковую фигуру, потертую обувь и дешевые джинсы. В его глазах не было ни любопытства, ни злобы — лишь скучающее безразличие сторожевого пса на своем посту.

— Что смотришь? Тебе чего нужно, мальчик? — прорычал он низко и хрипло. — Здесь не место для школьников. Вали отсюда, пока цел.

— Вечер добрый! Мне нужен Север, — сказал я, стараясь звучать тверже и взрослее. Охранник ухмыльнулся.

— Ага, щас. Север тебе нужен, — он покачал своей бритой головой. — Давай, вали отсюда, пока цел. Север с такими, как ты, не разговаривает. Иди отсюда, пока мамочка не узнала, где ты, и не надавала по заднице.

Я сделал шаг вперед, сократив дистанцию до минимума, и посмотрел ему прямо в глаза. В росте я проигрывал, но взгляд… Этому взгляду я научился еще в прошлой жизни, отработав на переговорах с самыми опасными и зубастыми акулами бизнеса.

— Слушай, друг, — сказал я, понизив голос до угрожающего шепота, чтобы его не услышали посторонние. Этот диалог был только между нами.— Давай я тебе кое-что объясню. Если Север узнает, что ты упустил человека с делом и он потерял из-за какого-то тупого качка крупную сделку… — я сделал паузу, давая словам осесть в его примитивном сознании. — Думаешь, он тебя похвалит за такое? Думаешь, скажет «спасибо»? — Я медленно покачал головой. — В лучшем случае, останешься без работы. А в худшем… Ну, ты и сам знаешь. Тебе, думаю, известно, что он не любит, когда его лишают прибыли. Ну так что? Ты меня пустишь?

Я видел, как в его маленьких свиных глазках что-то шевельнулось. Тупая, животная боязнь того, что с ним может сделать его собственный хозяин. Думаю, он не раз был свидетелем подобных сцен. Он постоял, тяжело дыша, его мозг, видимо, с трудом переваривал текущую ситуацию. Противоречие между желанием прогнать назойливого пацана и страхом перед гневом хозяина было написано на его лице крупными буквами.

— Ладно… — наконец буркнул он, с неохотой отступая в сторону. — Давай проходи и иди за мной! Прямо по коридору, никуда не сворачивай.

Мы прошли по темному узкому коридору, где неоновые лампы мигали, отбрасывая на стены наши тени. Наконец мы уперлись в большую тяжелую дверь из темного, почти черного дерева, которая выглядела чужеродно и слишком богато для этого места, словно ее перенесли сюда из другого, благополучного мира.

Охранник постучал костяшками своих огромных пальцев — стук вышел каким-то неуверенным, полным страха.

Дверь открылась беззвучно, и нас окутала волна густого, сладкого дыма дорогих сигар и тяжелого, приторного аромата дорогого коньяка.

Кабинет был… совсем не таким, каким я ожидал его увидеть. Он был роскошным, но роскошь эта была безвкусной и скорее какой-то кричащей. Все здесь пыталось доказать свое богатство и мощь, но в итоге говорило лишь о плохом вкусе и духовной нищете.

Стены были обиты темно-бордовым бархатом, на котором висели в позолоченных рамах пошлые картины. На полу лежала шкура какого-то огромного экзотического зверя с оскаленной пастью и стеклянными глазами, застывшими в вечном ужасе. Массивный дубовый стол был завален бумагами, пустыми бутылками из-под дорогого виски, пепельницами, доверху заполненными окурками от сигар, и какими-то странными темными безделушками, похожими на магические артефакты.

И за этим столом, в огромном кожаном кресле, похожем на императорский трон, сидел он. Я сразу же понял, что передо мной Север, собственной персоной.

Это был мужчина лет сорока пяти, с лицом, на котором жизнь оставила многочисленные отметины, шрамы, морщины, мешки под глазами, но подарила уверенность в себе.