На его коленях, обвив шею старика руками с длинными накладными ногтями на пальцах, сидела девушка. Стриптизерша, если судить по скучающему пустому взгляду и откровенному наряду, состоящему из блесток, перьев и кожи. Она казалась куклой, какой-то ненастоящей, этаким живым манекеном.

Север небрежно, почти автоматически шлепнул ее по округлой попке, и та, словно по команде, сползла с его колен и встала рядом со столом.

— Ого… — протянул Север, и его голос был хриплым, пропитанным дымом и алкоголем. Он смотрел на меня, и в его глазах читался не интерес, а скорее скучающее любопытство, как у ребенка, увидевшего новую, непонятную игрушку

— Это кто ещё такой тут? Что нужно? По моему я уборку кабинета не заказывал! — сказал он.

— Добрый вечер, господин, Север. У меня есть к вам деловой разговор… — сказал я максимально, на сколько это было в той ситуации возможно, уверенно.

Он улыбнулся, в его глазах я прочитал животный интерес к парнишке, которому хватило смелости на такой отчаянный шаг.

— А вот это уже интересно. — усмехнулся он, — Оставьте нас вдвоем. Видимо предстоит серьезный разговор, раз пацан рискнул прийти сюда.

Последнее было сказано без повышения тона, почти лениво, но с такой властной интонацией, что девушка и охранник, молча, как тени, покинули кабинет. Дверь закрылась с тихим щелчком, и мы остались один на один. Тишина, воцарившаяся в комнате, давила на меня своей атмосферой…

Север взял со стола новую сигару, медленно, с наслаждением обрезал кончик специальными щипцами и прикурил от массивной зажигалки. Плотные кольца дыма поплыли в мою сторону.

— Ты же знаешь, кто я, да? — спросил он, изучая меня своими ледяными глазами.

Я просто кивнул, сглотнув комок в горле.

— Что, в школе кто-то обижает? Тогда ты не по адресу, я школьников не крышую! — произнес он, и в уголках его губ дрогнули морщинки улыбки. — Или мамочка на мороженое не дает? Говори быстро, время — деньги, а у меня его не очень много. Что молчишь-то? Явно не для этого сюда пришел, рискуя всем. Что у тебя есть для меня?

Я сделал глубокий вдох, собирая всю свою волю в кулак, справился с давлением и начал диалог:

— Мне срочно деньги нужны. Сумма для меня немаленькая. Двести тысяч имперских рублей.

Он преувеличенно медленно поднял бровь, изображая удивление, хотя мне было понятно, что для него это сущие копейки.

— Серьезно? И на что это тебе, щеглу? Девушку ублажить? Подержанную тачку купить? Или, может, в казино просадить решил? У нас тут рядом отличное есть! Кстати, мне так же принадлежит, рекомендую!

— У моей сестры проблема. Нужно её от полиции спасать, а я у неё один, кроме меня никто не поможет, — выдохнул я, понимая, что ему наплевать на мои проблемы. Абсолютно. Но нужно было дать хоть какую-то, пусть и скудную причину. Север тоже не глупый человек, чтобы всем подряд деньги раздавать, а потом отправлять их на корм рыбам где-то на глубине Невы.

— Хм, — он откинулся на спинку своего кожаного кресла, которое скрипнуло под его весом. — А почему ты решил, что мне вообще есть дело до тебя и твоей сестры, мальчик? Я благотворительностью, по-твоему, занимаюсь? Приют для бродяжек содержать должен? — его голос стал жестче, появились стальные нотки презрения ко мне.

— Я верну все. С процентами, — заявил я, стараясь вложить в эту фразу всю возможную, до конца неподдельную уверенность в себе и своих силах. Я верил в это. Я должен был верить, так как кроме меня никто не мог решить этот вопрос.

Север усмехнулся. В этот момент мне показалось, что он уже принял решение.

— То, что ты вернешь, я и без тебя знаю. Ну или… — он многозначительно посмотрел на меня, и в его взгляде промелькнуло что-то хищное и беспощадное. — Думаю, раз сюда пришел и знаешь, кто я такой, то и сам понимаешь, что будет с тобой, если не вернешь. Ну или с твоей сестрой. Знаешь, а ты смелый. Глупый, как пробка, конечно, раз пришел, но смелый. Меня это… Подкупает. Напоминаешь мне меня самого в молодости. Такого же отчаянного идиота. Но видишь, чего добился? Все, что ты видел на улице, моё. Может, и из тебя что-то толковое выйдет в этом мире.

Он помолчал, выпуская медленную, задумчивую струйку дыма в потолок, где она растворялась в полумраке.

— Как зовут-то хоть тебя, парнишка? — поинтересовался Север.

— Алексей, можно просто Лёша, — ответил я ему.

— Ладно, Лёша. Сыграем в твою игру. Я дам тебе деньги. Не такая уж крупная сумма, ну и, если что, станет в этом городе на одного мальчишку меньше, не велика потеря. Смотри, какие условия: я даю тебе три дня, ни часом больше. Ну и, конечно же, вернешь с процентами.

Три дня? У меня в глазах потемнело, и комната на секунду поплыла. Это было невозможно! За три дня я не смогу даже придумать, как их заработать, не то что просто найти!

— Три дня? Но это слишком мало! Мне нужно хотя бы неделю! Я…

— Мальчик, — он перебил меня, и его голос внезапно потерял всякие следы иронии и стал тяжелым, холодным и острым, как лезвие бритвы. В нем не было ни злости, ни раздражения — Ты не в том положении, чтобы торговаться. Стоишь тут и просишь деньги, это тебе нужно, а не мне. Я даю их, но на своих условиях. Три дня, и точка. Через три дня, ровно в это же время, ты принесешь мне двести пятьдесят тысяч имперских рубликов. Понял? Не услышал? — взгляд его был холодным и пронизывающим, — Я повторюсь — двести пятьдесят тысяч, это сумма с процентами за пользование моими деньгами.

После его слов в комнате как будто стало холодно. Это был не вопрос, не предложение — это был приговор, не подлежащий обжалованию. Я заключаю сделку с самим, мать его, дьяволом.

Не дожидаясь моего ответа, Север потянулся к одному из ящиков стола, достал оттуда толстую пачку купюр, перевязанную резинкой, и равнодушно швырнул ее мне через стол. Пачка приземлилась на пол, в паре шагов от меня, с глухим шлепком.

Я на автомате наклонился и поднял ее. Она была тяжелой, плотной. Никогда ещё в этом мире не видел столько денег. Руки сами потянулись пересчитать, проверить, не обманул ли он меня, не подсунул ли фальшивки или просто газеты… Но я вовремя остановил себя, сжав пальцы.

Показывать недоверие к такому человеку в его же логове — все равно что подписать себе смертный приговор. Я просто сунул пачку в карман, который располагался в районе живота на моей кофте.

— Что стоишь? Все, свободен, увидимся через три дня! — Север уже снова уткнулся в какую-то бумагу на своем столе, как будто я перестал для него существовать и наша встреча была лишь небольшим развлечением в его плотном расписании.

Я развернулся и вышел из кабинета, не сказав больше ни слова. Мне казалось, что его ледяной взгляд провожает меня до самой двери. Я прошел по тому же темному коридору, мимо того же охранника, который смотрел на меня теперь с каким-то странным выражением: как на обреченного.

Я снова оказался на Думской. Ночь не стала светлее, воздух не стал чище. Шум и гам улицы обрушились на меня с новой силой, но теперь я воспринимал их как отдаленный, не имеющий ко мне отношения гул. Потому что теперь у меня в кармане лежало двести тысяч. И имелось три дня. Всего три дня, чтобы каким-то непостижимым образом решить проблему и превратить их в двести пятьдесят кусков. А как? Каким образом это можно сделать?

Я не имел ни малейшего, даже самого призрачного понятия. Проблема не уменьшилась. Она выросла, как снежный ком, катящийся с обледенелой горы прямиком на меня, грозя раздавить в лепешку.

Домой я добрался на автопилоте, не видя и не слыша ничего вокруг. В квартире было тихо и темно. Лена спала. Я не стал ее будить. Просто прошел на кухню, вынул из кармана ту самую пачку, от которой, казалось, исходил запах сигар Севера, и положил ее посреди стола.

Я так не стал их пересчитывать. Понимал, что ему не было абсолютно никакого смысла меня обманывать. Его интерес заключался в совершенно другом. Я не стал строить какие-то грандиозные планы на будущий день, лихорадочно придумывать схемы, при помощи которых можно заработать нужную сумму и расплатиться со всеми долгами.