Мы зашагали по знакомым кривым переулкам. Я уже строил планы: купить Лене те дурацкие шоколадные конфеты, что она так любит, оплатить пару месяцев за коммуналку, чтобы позволить ей хотя бы немного выдохнуть, а на остальное…

Мы не успели пройти и ста метров от так называемого «казино», как из соседней подворотни появились те самые трое мажоров. Во главе — наш проигравший «друг». Лицо его больше не выражало брезгливого любопытства и интереса с азартом. Только холодную злобу.

— Эй, пацанчики, куда это вы так спешите? Тормозите, разговор есть! — он блокировал нам путь. Его друзья, двое крепких парней, разошлись по флангам. А за их спинами появилось еще трое. Ого, а это, судя по виду, явно телохранители…

— Давайте-ка вернете мои денежки, и разойдемся подобру-поздорову, иначе придется решать вопрос по-плохому, — продолжил проигравший мажор, — я готов к обоим вариантам развития событий, а какой выбираете вы?

Внутренний голос тут же выдал мне анализ угрозы. Ситуация патовая, Лешка. Переговоры невозможны, противник настроен решительно. Физические данные не в нашу пользу. Внешний вид моего друга, конечно, впечатлял, но фактически он не был бойцом. Остается один вариант.

— Бежим, Саш! — крикнул я.

И не стал дожидаться ответной реакции. Вместо того чтобы пятиться, я резко рванул вперед и изо всех сил толкнул мажора в грудь. Тот, не ожидая такой наглости, отлетел на своих дружков, создав нам драгоценную секунду замешательства. Этого мне было вполне достаточно.

— Улица Железнодорожная, у памятника! — выдохнул я Сашке, надеясь, что он услышит, и рванул в узкий проход между двумя домами, ускользая от преследователей.

Погоня началась. Да не просто погоня, я бы сказал, целая охота. Я слышал за спиной тяжелое дыхание и матерные крики с требованием остановиться. Ага, орите дальше, олухи. Мое сердце колотилось где-то в на уровне горла, не ниже, но мозг работал с прохладной четкостью стратега. Эти ухоженные аристократы не знали наш район, а я знал его как свои пять пальцев. Я здесь вырос. Вернее, рос тут Алексей Милованов, в тело которого я попал… И уже пять лет стирал подошвы кроссовок на этих улочках, так что знания реципиента были активно подтверждены и дополнены.

Мой паркур, наверное, довольно эффектно смотрелся со стороны. Я прыгал через шаткие, потрепанные временем заборы, пробегал по скользким от влаги крышам сараев, нырял в открытые подвалы и выскакивал из них на соседней улице. Я использовал каждый выступ, каждую трубу, каждый темный угол, что только встречался на моем пути.

В прошлой жизни я обычно бегал по специальной дорожке в спортивном зале перед важными встречами, на которых заключал многомиллионные контракты, а сейчас? Я бегу сломя голову от разъяренного мажора и его прихвостней по крышам и подворотням спального района. Прогресс, черт возьми, налицо. Но был в этом свой кайф. Честно, я уже и забыл, какого это, радоваться всего десятке тысяч рублей. Раньше я такие чаевые мог оставить за кофе в одной из башен Moscow City. До сих пор не могу к такому привыкнуть.

Погоня подошла к своему логическому концу. Через десять минут я уже стоял один, тяжело дыша, у дурацкого памятника какому-то забытому магу или создателю артефактов, изображавшего шестеренку с крыльями. Я был цел, невредим и при деньгах. У них не было шансов догнать меня на моей земле.

Вскоре подбежал Сашка, красный как рак и пыхтящий как паровоз. С его габаритами эта пробежка не была легкой разминкой.

— Ух… Леш… Лёша… Я думал… Они меня… Догонят… — он еле стоял на ногах.

— Ничего, Саш, справился же, — хлопнул я его по плечу. — Давай отдыхать, дело сделано. Расходимся. Завтра в школе увидимся. И молчи обо всем, понял? Все только между нами!

— Ага… Лёша, ты же меня знаешь! Я могила, — только и смог выдавить он из себя.

Мы разошлись. Я, отдышавшись, побрел домой. Эйфория от выигрыша понемногу сходила на нет, уступая место привычной усталости. Я думал о Лене. О том, как она будет рада конфетам. Может, даже улыбнется наконец-то. Ее улыбка в последнее время была редким гостем в нашем доме, и это очень сильно меня расстраивало.

Я зашел в нашу «хрущевку», построенную ещё в прошлом веке — и, поднявшись по лестнице, оказался в тесной небольшой однушке, где пахло старыми книгами и дешевой лапшой быстрого приготовления. Дверь оказалась не заперта, странно. Я вошел и на мгновение замер.

Лена сидела на кухне у окна, смотря в ночную тьму Питера. Она не повернулась, как будто даже не заметила, что я вошел. Да что там, она даже, видимо, не поняла, что забыла закрыть входную дверь. А в таких районах, как наш, закрыть дверь — ключевое правило безопасности. Плечи ее были ссутулены, а в руке сестра сжимала смятый платок. Показалось, что он был испачкан тушью.

— Лена? — тихо позвал я. — Что случилось? Почему ты тут сидишь? И дверь почему забыла закрыть?

Она вздрогнула и резко обернулась. Ее глаза были красными. От слез, что ли?

— Ничего, Лешик, все хорошо. Устала просто очень. Давай ужинай и спать.

Я почувствовал своей меткой на груди. Она лгала, а это было максимально редкое явление. И если она это делала, то всегда исключительно стремясь уберечь меня от каких-то проблем.

— Лена, — сказал я твердо, подходя ближе. — Не ври мне, пожалуйста. Я же вижу, что что-то не так. С кем ты ещё можешь поделиться, кроме своего самого близкого человека в мире?

Она отвела взгляд, ее пальцы бессильно разжались, и платок упал на стол.

— Просто… Проблемы на работе. Большие проблемы.

— Какие? — присел я рядом, глядя на нее.

После нескольких моих настойчивых, но мягких вопросов она сломалась. История вырывалась наружу обрывками, с паузами, слезами и всхлипами.

Оказывается, она, видимо, совершила ошибку в какой-то сложной магической операции с переводом. Сестра сама не понимала, как это вышло. Проверила все десять раз, но в итоге… В итоге банк каким-то образом потерял из-за нее двести тысяч рублей. С нее теперь эти деньги требуют. И либо она возвращает их до конца недели, либо ее уволят и заведут уголовное дело за халатность и нанесение ущерба Имперскому магобанку. Дело было серьезное, последствия необратимы.

Двести, сука, тысяч имперских рублей. У меня в кармане лежало после похода в магазин и разделения доли с Сашкой всего-то пять тысяч, которыми надо было платить за жилье и еду, по крайней мере, я так планировал.

Я смотрел на сестру. На эту сильную, умную девушку, которая в двадцать лет тащила на себе весь наш быт. А сейчас она была полностью раздавлена, потеряна, и винила во всем только себя. Но она не знала, что ей делать и как же найти сумму, которая была равна пяти месячным зарплатам.

Внутри меня все закипело. Проснулся Антон Кирсанов. Тот, кто не привык проигрывать. Тот, кто выходил победителем из ситуаций и похлеще.

Нужно было срочно действовать.

Я встал, подошел к ней и положил руку на плечо.

— Не переживай, сестренка, — сказал я, и голос прозвучал странно уверенно даже для меня самого. — Я все решу, обещаю тебе!

Она посмотрела на меня с затаенной надеждой и одновременно неверием. У меня сжалось сердце.

— Лешик, ну как ты все решишь? Давай спать ложись. Тебе завтра в школу рано вставать? Ты что…

— Я все решу, сказал же тебе, — повторил я. — Иди спать. Ты и так сегодня устала, а утром деньги будут лежать на этом столе, обещаю!

Она что-то хотела сказать, но, вздохнув, лишь кивнула и, пошатываясь, побрела в свою комнату.

Я вышел на балкон, моё любимое место в квартире. Холодный ветер с Невы бил в лицо, но не мог охладить мои эмоции. Двести тысяч. Какими легальными способами их можно достать семнадцатилетнему парню без родителей? Никакими!

В прошлой жизни я был Антоном Кирсановым, Я начинал с продажи телефонов в салоне связи и дошел до сделок с корпорациями, где счет шел на миллиарды. Я был хищником, умел читать людей, предугадывать их ходы, продавать им то, в чем они даже не нуждались, создавая потребность.