Я поморщилась и молча указала на себя.

Брови Линка поползли вверх.

— Ты владеешь The Collective.

Это было не вопрос, но я все равно ответила:

— Это была моя первая крупная покупка после Ванды.

— Кто такая Ванда? — спросил Линк, в явном замешательстве.

— Моя машина.

— Хорошее имя. Подходит, — он подошел ко мне, провел рукой по щеке. — Почему ты не сказала мне, что владеешь галереей?

Я пожала плечами.

— Я не афиширую. Моя семья знает. Денвер, Исайя, Фара и Ханна. Вот и все, пожалуй.

Его шероховатый палец ласково провел по линии челюсти.

— Ненавидишь быть в центре внимания.

Я скривилась.

— Людям необязательно знать, что это мое.

— Нет, необязательно. Но, по-моему, то, что ты создала, — потрясающе. И, спорим, все эти социальные программы — твоя идея?

Мои щеки вспыхнули. Я вспомнила, как пошла к Денверу с этой задумкой. Он тогда сказал, что это трата времени и денег. Я расстроилась, но не сдалась и не пожалела. Эти программы наполняли мою душу больше всего.

Линк опустил голову, его губы скользнули по моим.

— Ты невероятная.

— Линк... — прошептала я, стараясь не заерзать.

— Ладно, слишком много внимания. Поехали в галерею.

— Ты не обязан…

Линк метнул в меня суровый взгляд.

— Я еду туда, куда едешь ты.

— Значит, я буду пялиться на тебя. Терпи.

Линк рассмеялся:

— Думаю, справлюсь, Злюка.

Мы поехали в город на Range Rover Линка. Я была поражена, что он позволил Бруту забраться на кожаные сиденья. Но Линк только метнул в меня взгляд и сказал: «Это внедорожник. Думаю, выдержит немного собачьей шерсти».

Таков уж он. У него могут быть дорогие вещи, но он не молится на них, как мой отец. Он их ценит, но не боготворит. И хотя бизнес явно заряжал его, он не гнался за бесконечным «еще, еще, еще».

Линк припарковался в квартале от галереи. Город был уже полон туристов, бродящих по улицам, но это было даже к лучшему. Может, кто-то из них что-нибудь и купит.

Я выпрыгнула из машины, подошла к заднему сиденью, прицепила поводок к ошейнику Брута и спустила его на землю. Линк догнал меня у капота, обнял за плечи. Это могло бы быть абсолютно обычной прогулкой, если бы не патрульная машина, что въехала в город вместе с нами и остановилась в паре мест позади.

Офицер не пошел за нами, но явно хотел быть рядом. Напоминание о случившемся в студии и о том гневе снова скрутило мне живот. Но я заставила себя не думать об этом. Я не дам этому ублюдку победить. Я не стану жить в страхе.

— Все в порядке? — спросил Линк, когда мы шли к галерее.

— Я злюсь.

Его губы дернулись.

— Все еще на Коупа?

— Его альфа-самцовая зацикленность раздражает.

Линк рассмеялся, от чего по телу побежали приятные мурашки.

— Не знаю насчет «альфы», но он определенно чрезмерно заботлив. Причем не только с сестрами, но и с братьями.

Я злобно на него посмотрела.

Линк поднял руки.

— Что я такого сказал?

— Ну вот, теперь ты еще и прав.

Он снова рассмеялся:

— Прости. Больше никогда не буду прав.

— Вот это было бы по-джентльменски, — фыркнула я.

Линк распахнул передо мной дверь:

— Детка, я многое могу, но джентльменом меня не назовешь.

По телу пробежал предвкушающий трепет, зрачки расширились от воспоминаний о прошлой ночи. Я приподнялась на цыпочки и прошептала ему на ухо:

— Не знаю, Ковбой... Ты дал мне кончить первой. Если это не поступок джентльмена, то я не знаю, что тогда.

— Злюка, если я сейчас войду в галерею с эрекцией, я тебя отшлепаю.

Волна жара вновь пронеслась по телу от картинок, вспыхнувших в голове.

— Тебе эта идея нравится, — прорычал Линк, глаза затуманились.

Я встретилась с его взглядом, теперь его ореховые глаза были почти темно-зелеными.

— Думаю, да.

— Убьешь ты меня, — пробормотал он.

— Зато весело помрешь, — улыбнулась я и вошла в The Collective.

А внутри стояла Фара, обмахиваясь буклетом галереи.

— А вы с ним не думали позировать голыми вместе?

Я захлебнулась смехом:

— Фара!

— Что? — с притворной невинностью спросила она. — Вы же оба чертовски горячие. Можно целую выставку сделать! — Она подпрыгнула. — О! Придумала! Сегодня вечером! Подходящее освещение, вино, вы двое в пылу страсти, а я все это запечатлеваю.

— Льстишь, конечно, но я, пожалуй, пас, — сказал Линк, едва сдерживая улыбку.

Фара скорчила страдальческую гримасу:

— Разрушаете все мои мечты о горяченьком экшене...

Я похлопала ее по плечу:

— Прости.

Ее лицо посерьезнело, сменившись тревогой:

— Все в порядке? Мы слышали, кто-то залез в твою студию.

Трейс делал все, чтобы скрыть детали. Мы решили говорить, будто это было обычное ограбление и легкий вандализм.

— Кто-то решил понаглеть. Наверное, подумали, что там есть, чем поживиться, а когда не нашли — разозлились, — соврала я.

— Это так страшно, — сказала Ханна, выходя из офисной части вместе с Денвером.

— Но Трейс их найдет. Он всегда находит, — добавила она.

Лицо Денвера трудно было прочитать, но на губах я заметила недовольную складку.

— А ты не подумала, что мне стоит об этом знать? Что это вообще-то важно?

Я напряглась и не только я. Линк подошел ко мне вплотную, и его и без того внушительная фигура словно увеличилась.

— А с чего бы тебе это знать? — спокойно спросил он.

В глазах Денвера вспыхнула злость.

— Она моя подруга, — бросил он. Помолчал, потом добавил: — А если какие-то работы для аукциона или выставки пострадали? Мне нужно знать об этом сразу.

Вот оно. Правда. Денверу плевать на меня. Ему просто нужно больше искусства.

Как же так получилось? Мы были друзьями много лет. Росли в мире искусства, плечом к плечу. И это было нечто большее. Мы радовались победам друг друга и поддерживали в поражениях.

А теперь я для него — всего лишь денежная машина. Боже, как же это больно.

Я подняла подбородок и встретилась с ним взглядом.

— У тебя уже есть все мои работы для аукциона.

Челюсть Денвера задвигалась.

— Все равно нужно знать, если повреждены другие.

— Потому что ты боишься, что тебе не хватит чего продавать? — бросила я.

Мышца дернулась у него на щеке.

— Моя работа — управлять твоими запасами. Знать, что поступит на рынок, и…

— Нет, — резко перебила я. — Твоя работа — управлять The Collective и произведениями, которые поступают в галерею. Ты не имеешь права указывать, что и когда я тебе передам. И даже не должен знать, над чем я работаю. Потому что мое искусство — это мое. Ты не контролируешь мой творческий процесс.

В помещении повисла тишина. Ханна переводила взгляд с одного на другого, теребя руки. Она терпеть не могла конфликты и неловкость. А вот Фара — наоборот, обожала моменты истины. Она захлопала:

— Так держать, сестренка. Никто не имеет власти над тобой.

Денвер метнул в нее такой взгляд, что любой другой отшатнулся бы, но не она.

— Я бы поостерегся, Фара. Я ведь тоже продвигаю твои работы.

Но она только закатила глаза, совершенно невозмутимая:

— Ну давай, честно, Дэнни Бой. Ты вообще не прилагаешь усилий к нашим проектам. Арден всегда была твоей любимицей, твоей призовой лошадкой.

Я замерла. Неужели она правда так думала? Они все? Я посмотрела на Ханну. Та опустила взгляд в пол и прикусила губу. Она тоже так считала.

Черт.

Я не особо следила за тем, что делает Денвер в закрытой части галереи. Дохода хватало, чтобы здание функционировало, и меня это устраивало. Но мое равнодушие ранило тех, кого я любила. Похоже, мне действительно придется уволить Денвера. И это будет адски больно.

Его губы скривились в почти что оскал:

— Это не моя вина, что ваши работы просто не дотягивают.

Голова Ханны взвилась, и в ее глазах полыхнула боль.

— Денвер, — прошептала она.

Он только закатил глаза: