На лице Линка расплылась — нет, растянулась самодовольная ухмылка.

— Ты принесла мне ужин?

Я плеснула в него водой.

— Не радуйся раньше времени. Это извинение. За то, что на днях была стервой.

Улыбка исчезла.

— Арден, последнее, кем бы я тебя назвал, — это стервой. Я перегнул. Это было некрасиво.

Я покачала головой, волосы щекотали обнаженные плечи.

— Нет. Ты просто сказал, чего хочешь. А я могла бы ответить мягче. — Я подхватила свободную нитку от своих джинсовых шорт и начала накручивать ее на палец, затягивая как можно сильнее. — Мне тяжело с новыми людьми. Нужно время, чтобы привыкнуть.

Я не слышала, как он подошел. И уж точно не смотрела на него. Потому Линк возник передо мной неожиданно. Его грудь была всего в паре сантиметров от моих коленей. Еще чуть-чуть и я бы коснулась его кожи.

Он поднял руки из воды, аккуратно взял мои ладони и медленно размотал нитку с пальца.

— По-моему, ты справляешься отлично, Арден.

Я усмехнулась и подняла глаза к нему. Вряд ли слово «отлично» подходило к моим социальным навыкам. Но чего вы хотели от человека, который полжизни провел в изоляции? Нора учила меня дома до самой старшей школы, а когда я попробовала пойти в обычную — продержалась две недели и умоляла вернуться к онлайн-обучению.

Нора говорила людям, что так у меня будет больше времени на рисование. Все считали меня вундеркиндом. А на самом деле я пугалась каждого шороха. Все изменилось с появлением Кая. Он заметил мою зажатость и предложил научиться защищаться.

Сначала Нора была против, но когда увидела, как у меня появляется уверенность, заказала для подвала гимнастические маты. И хоть джиу-джитсу и помогло мне перестать бояться, мне все равно было не по себе в толпе или с новыми людьми. Будто мне недоставало инструкции к социальным взаимодействиям.

Линк отпустил мою руку, и я тут же ощутила, как не хватает этого прикосновения. Люди редко ко мне прикасались. Видимо, думали, что я не люблю. И я часто скучала по простым знакам внимания — объятиям, пожатию руки. А пальцы Линка… Они были совсем другими. Я до сих пор ощущала на коже их шершавость, теплый след от касания.

— Ты говоришь то, что думаешь. И то, что тебе нужно. В этом нет ничего плохого, — произнес Линк, и голос его стал хриплым, низким.

— Может быть, — пробормотала я. — Так ты будешь сэндвич или нет?

Один уголок его рта приподнялся.

— Признайся честно. Он не отравлен?

Я показала ему средний палец и вытащила ноги из воды.

— Тогда унесу его обратно. Не думай, что я не смогу съесть оба. Или Брут мне поможет.

Линк перевел взгляд на траву, где лежал Брут, греясь в последних лучах солнца.

— Брут никогда не съест мой сэндвич.

Я фыркнула, но звук застрял в горле, когда Линк поднял себя из воды. Широкие загорелые плечи напряглись, когда он подтянулся, бицепсы вздулись, татуировки ожили. У меня пересохло во рту от этой картины. Все. Мне конец.

Линк схватил полотенце и накинул его на плечи, прервав мой обзор.

— Рискую жизнью ради лучшего сэндвича с курицей и песто во всей Вселенной.

Я откашлялась.

— Оно того стоит.

— Сейчас и проверим. — Линк сел на край бассейна, опустив ноги в воду. Он был рядом, но не слишком близко — будто уважал ту крупицу правды, которую я ему открыла: мне тяжело с новыми людьми. Да и не только с людьми, но это ему знать необязательно.

Я снова опустила ноги в воду, открыла пакет, передала Линку один завернутый сэндвич и взяла себе другой.

— Я не знала, какую газировку ты любишь, так что взяла тебе колу.

Он взял ближайшую банку.

— Кола сойдет. Хотя доктор Пеппер был бы лучше.

Я сморщила нос.

— Серьезно? Тебе нравится вкус восьмидесяти двух напитков в одном?

— Ты не понимаешь, что теряешь. Это божественно, — возразил он. Я издала гулкий звук отвращения, и Линк рассмеялся, разворачивая сэндвич.

— Час расплаты.

Он откусил и закрыл глаза, тихо простонав от удовольствия.

— Это, похоже, рай, заключенный в сэндвич.

— Я же говорила. — Я не притронулась к своему — слишком была занята тем, как Линк ест. Это удовольствие на его лице оставило след где-то очень глубоко внутри.

Наконец, он открыл глаза.

— Спасибо тебе.

Я с трудом сглотнула.

— Пустяки.

— Ничего подобного. У меня был паршивый день, а ты сделала его намного лучше.

Я долго молча смотрела на него. Хотелось спросить, что случилось, но я не могла. Ведь и сама бы не стала отвечать на такие вопросы. Так что я выбрала другое:

— Ты так справляешься со своими проблемами?

Он кивнул.

— Гораздо полезнее, чем другие способы.

Я развернула свой сэндвич, глядя на идеально поджаренный хлеб.

— Тут ты прав.

Я почувствовала, как Линк смотрит на меня, пока я делала первый укус, но не повернулась — не хотела показывать, насколько я чувствую на себе его внимание.

— Поэтому ты тренируешься с Каем? — наконец спросил он.

— Нет.

— Пожалуйста, замолчи. Слишком много.

Я отломила кусочек хлеба и бросила в него.

— Мне нравится уметь защищаться.

Мы подходили опасно близко к краю. Но я ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось дать Линку ответы. Те, в которых он, похоже, нуждался.

— У тебя это, очевидно, хорошо получается.

— Не так хорошо, как у тебя.

Линк пожал плечами, и полотенце сдвинулось, открыв еще больше загорелой кожи.

— Я давно тренируюсь. Повезло поработать с очень крутыми наставниками.

— Миллиарды иногда бывают кстати.

— Иногда, — повторил он, переводя взгляд на меня. — А ты как справляешься со своими демонами?

Сердце бешено заколотилось в груди.

— Искусство. Это всегда был мой способ выпускать то, что внутри.

— Поэтому ты не берешь заказы, — сделал он вывод.

Я кивнула:

— Для меня это всегда был очень личный процесс. Материалы, замысел — все. Я вкладываю часть души в каждую работу. Я не могу это контролировать. И не хочу.

Линк молча смотрел на меня.

— Это должно оставаться диким. Как и ты.

Эти слова задели. Каждое. Но при этом они были словно прикосновение. Словно бальзам.

— Да, — прошептала я.

— Они потрясающие. Когда Коул показал мне фото одной из твоих работ у себя дома, я, кажется, перелопатил весь интернет в поисках остальных. О самих картинах информации немало, а вот о тебе — почти ничего.

В груди сжалось так сильно, что стало трудно дышать.

— Странно, учитывая, в каких выставках ты участвовала.

— Я не люблю внимание, — выдавила я, стараясь дышать ровно.

— Понимаю.

Взгляд Линка снова оказался на мне. Но теперь меня накрыла паника. Я рискнула, сев рядом с ним. Рискнула, отвечая на вопросы, которых стоило избегать. Рискнула, позволив ему заглянуть за кулисы.

Я резко вскочила, схватила свой сэндвич.

— Мне нужно идти.

Я уже направлялась прочь, когда Линк окликнул меня. Натянула шлепанцы и почти бегом пошла к гостевому домику, свистнув Бруту. Он позвал меня еще раз, но было уже поздно — во многих смыслах.

Я уже ушла.

И так было лучше.

Линкольн

Меня до одури тянуло броситься за ней. Так сильно, что пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы остаться на месте, с ногами в ледяной воде и сэндвичем на коленях. Арден забыла свою газировку. Отличный повод — принести ее в гостевой домик или мастерскую.

Но я знал: там мне будут не рады. Я перебирал в голове события последних двадцати минут. Что заставило ее сбежать?

Прокручивал наш разговор. Мы говорили о ее искусстве и вдруг она напряглась, села прямо, словно по струне. Я нахмурился, вспоминая. Может, дело было в том, что она приоткрыла завесу — позволила заглянуть в то, что стоит за ее творчеством?

Все это кружилось у меня в голове, пока вдруг не встало на место. Я сказал, что нашел все, что смог, о ней в интернете.

Я уже двигался, сам того не осознавая. Завернул сэндвич, взял обе банки с напитками. Хотел сразу пойти в кабинет Коупа, который он разрешил мне использовать на время моего пребывания, но знал — он меня прибьет, если я оставлю мокрые следы на его кресле.