— Вне работы сотрудники вправе находиться где захотят. — Пётр Алексеевич жмёт плечами. — Давайте хотя бы Сергея Борисовича отправлю в помощь. Вы ведь не можете проводить обыск в квартире Стража Света без присутствия наблюдателя с нашей стороны.

— Не переживайте, Пётр Алексеевич. — Алиса вновь залезает в папку. — По нашим данным, в том доме проживают ещё, как минимум, десять ваших сотрудников. Думаю, хотя бы один окажется на месте. — Она достаёт ещё одну бумагу и кладёт перед главой Света. — А это вам лично от Владислава Владимировича.

— Какая честь. — Пётр Алексеевич тяжело вздыхает, смотря на текст.

В прикрывании своих тылов Тёмные мастера высшего уровня. Особенно Князев. Сбежавшая ведьма, не совершившая ничего особо тяжкого, не интересует Судей. А вот отказ на официальную просьбу выдать Тёмным того, по чьей вине она сбежала… Это уже прекрасный повод вызвать к себе на личный разговор, который не влечёт за собой ничего хорошего. Князев — та ещё шельма. Назойливый комар, что не даёт спать в тёплую летнюю ночь. Ну что ж. Можно немного и пободрствовать. Поиграть по его правилам, а затем прихлопнуть его же методами.

— Кто дежурил, когда сбежала ведьма? — Алиса внимательно смотрит на Петра Алексеевича.

— Ну, допустим, я. — Серёжа сжимает кулаки.

— Отлично! — Алиса чуть ли в ладоши не хлопает. — Поедете в главный офис Стражей Тьмы, ответите на пару вопросов и если, я подчёркиваю, если ваша вина не будет доказана, то вернётесь обратно.

— Обвиняете моего сотрудника? — Пётр Алексеевич складывает руки на столе.

— Да ну что вы, Пётр Алексеевич? — Алиса одаривает его тошнотворно-милой улыбкой. — Я всем сердцем надеюсь, что через два часа ваш сотрудник сможет вернуться обратно. Он ведь не будет оказывать сопротивления?

— Как будто есть смысл. — Серёжа недовольно бурчит себе под нос и смотрит на Петра Алексеевича. — Разрешите идти?

— Иди, Серёж, иди. — Пётр Алексеевич кивает.

Квартира Тернитасова. Тарелки после обеда вымыты, а значит, что самое время для генеральной уборки.

— Оставь их в покое! — Арсений с ворохом своих вещей выскакивает в коридор, теряя по дороге носок и трусы.

Есения с самым невинным видом толкает в сторону кухни неубранные кеды и будто даже не замечает Арсения, который, если честно, уже сотню раз пожалел, что впустил в свой дом это исчадие ада. Обед прошёл спокойно и даже слегка умилительно. Арсений хоть и ушёл на диван, чтобы не смущать Есению, но всё равно поглядывал в её сторону. Ну вдруг гостье внезапно станет неудобно есть. Да и интересно было, как кошка питается. Не то чтобы Арсений никогда не видел кошек и как они едят. Видел. И прикармливал уличных часто. Но здесь фамильяр! Которая изредка порыкивала, когда Арсений всё же порывался вскочить и помочь. Неудобно же лапками в тарелке возиться. Впрочем, Арсений явно ничего не понимал в удобствах.

После обеда Есения потребовала открыть ей дверь в туалет красноречивым мяуканьем. К огромному стыду и облегчению Арсения. Не подумать о такой важнейшей мелочи — кощунство. Ещё большее кощунство подглядывать за тем, как Есения грациозно усаживается на унитаз. Неизвестно, как его после таких наблюдений не съели, но обрычали знатно. И, возможно, именно за это Есения начала мстить после.

Сначала она гордо обошла всю квартиру. Как думал Арсений, та искала место поспокойнее, чтобы отдохнуть. И даже готов был отдать ей кровать до вечера. Тем более, сам он был занят домыванием посуды и протиранием кухонных поверхностей. Да и носок из-под дивана сам не достанется. Есения же времени не теряла. Сначала её не устроило криво постеленное покрывало, которое она стащила на пол и притащила Арсению на кухню. Затем постельное бельё полетело также на пол. Справедливо, в общем-то. Со своей вечной работой Арсений давно его не менял. И пока Тернитасов занимался перестиланием кровати в угоду гостье, Есения совершенно некультурно открыла ящик, куда Арсений наспех запихал грязные вещи, которые не отнёс сразу в машинку, и начала их оттуда доставать.

А теперь Есения принялась за кеды. Пока Арсений закидывал вещи в ванну, ибо стиралка была занята, кошка успела дотолкать обувь до шкафчика с мусорным ведром, открыла его и теперь явно размышляла над тем, как бы закинуть кеды в ведро. Арсений всё ещё не очень понимал, как с ней общаться, ибо не слышал никаких посторонних голосов в голове, кроме назойливой песенки, но намерения Есении понимал прекрасно. Та и без слов потрясающе передавала «ну ты и свин, Тернитасов». А Арсений не свин. Он просто одинокий мужчина без особой нужды ежедневно вылизывать квартиру. В грязных вещах не ходил, посуда чистая была, дома не воняло. Что ещё нужно-то? Ну подумаешь, окна давно не мыл, полы раз в месяц с тряпкой знакомил, пыль не вытирал. Лежит оно себе, и Арсений полежит. И вообще, он дома почти не бывает. Откуда грязи взяться?

— Мя. — Есения переводит взгляд с Арсения на кеды, затем на мусорку и обратно на Арсения.

— Ну нет. — Арсений качает головой и делает шаг вперёд, чтобы забрать кеды, но Есения начинает на него рычать. — Я не буду их выкидывать!

— Мя-а. — Есения настойчиво подцепляет один кед за шнурки на коготь.

— Их можно помыть! — Арсений со вселенским страданием на лице наблюдает за тем, как кед падает на пол. Наверняка на шнурках останутся дырки от когтей. Главное, чтобы Есения не додумалась продырявить ткань… — Ну не-ет…

Арсений с обречённым вздохом смотрит на то, как кошка, словно прочитав мысли, подцепляет кед уже за ткань. Будь на её месте обычное животное, следов бы не осталось. У Есении же когти оказались ну очень уж огромными. Такими только людей на лоскуты рвать. И кеды уродовать. Хорошо хоть брезгует и не грызёт их. Арсений вздрагивает, когда Есения резко поворачивается к нему, и делает шаг назад. Кажется, мысли эта «кися» всё же умеет читать. Арсению отчаянно хочется разочарованно застонать. Мало ему Петра Алексеевича, от которого ничего не скроешь, так теперь ещё и кошку подкинули, умеющую в голову влезать. И не просто кошку, а с характером вахтёрши из общаги.

Есения шипит, явно намекая Арсению на то, что пора бы замолчать и выкинуть уже эти кеды. А у Арсения несправедливость внутри закипает. Он двадцать лет крутится среди Стражей, а всё никак не привыкнет к тому, что понятие личных границ тут размыто настолько, что в лучшем случае ты их обнаружишь где-то в районе начала границ Тьмы. И то, не факт. Любые действия, мысли, чувства, переживания при желании и необходимости могут быть вытащены наружу. Тут не скроешь симпатию, не прикроешь улыбкой ненависть. В первую очередь из-за чувствительности Стражей. Обладание способностями к магии стоит дорого. Это у людей всё романтизированно до абсурда. Это у них тот, кто обладает магией — царь и бог, а остальные пресмыкаются. Это люди пишут сказки про то, как волшебники умело скрывают свои намерения. Люди даже представить себе не могут, насколько тяжело бремя того, кто умеет чуть больше остальных.

Безусловно, далеко не все маги способны считывать истинные намерения. Они могут чувствовать, что другой маг хранит какие-то секреты, но какие именно… Разброс огромен. От любви блинов жирненьких на ночь наесться, до планов руководства. Говорят, что со временем на это становится плевать. Привыкаешь к тому, что даже носки с трусами могут быть общими. Но если попадаешь к Судьям… Тут даже самые опытные морщатся от одного лишь упоминания. Судьи буквально выворачивают наизнанку, доставая из тебя вообще всё и в мельчайших подробностях. От них не спрятаться, не убежать, не соврать. Они пинцетом вытащат все переживания и чувства, которые ты когда-либо ощущал, и заставят пережить вновь на глазах у всех. Мало кто оставался в здравом уме после подобной процедуры. А те, кто оставались, предпочитали добровольную отставку с лишением почти всех сил. Судьи — безжалостны и беспощадны. В них нет ни Света, ни Тьмы. Это маги вне рангов, которым выжгли всё живое, оставив лишь холодную жажду справедливости. Тот, кто додумался до подобного, явно не очень дружил с головой.