Это всё Есения просматривала без какого-либо интереса. Во-первых, реакции и действия магов достаточно стандартны, а во-вторых, ветки реальностей она запомнила настолько хорошо, что даже если вдруг Князев сейчас снимет штаны и пойдёт обниматься с Волевым вместо боя, Есения и ухом не поведёт, просто побежит дальше прореживать армию. Планы, стратегии, атаки, перемещения… Это всё ужасно приелось когда-то, и Есения совсем не скучала по массовым бойням. Да и по не массовым тоже, если честно. Интересно было другое. Пётр Алексеевич и Князев совершенно точно договаривались на уничтожение двоих. Причём Пётр Алексеевич решил взять Арсения на себя. Не захотел Свет отдавать Тьме, решил, что уж лучше сам избавит своего сотрудника от страданий, а не отдаст на растерзание врагу. И позволил Князеву разобраться-таки с сильнейшей девушкой-фамильяром, которая когда-то сбежала от ужасных пыток.

Только вот целились сильнейшие Московии совсем не по тем, кого выбрали. Не явно, разумеется, но Есения прекрасно видела, как Пётр Алексеевич осторожно ведёт свою часть магов именно к ней, в то время как Князев пробирался к Арсению. Оба хотели уничтожить «лишнее» и забрать «своё» себе. Пётр Алексеевич с надеждой, что сможет помочь Арсению, если не будет коварной Баюна. Князев же хотел забрать ту силу, которая сбежала из-под носа и избавить мир от Тёмного Арсения. И их видение Арсения вызывало кучу вопросов. Истинно Светлый для Петра Алексеевича и искренне Тёмный для Князева, при том, что Арсений как был равным, так и оставался. Не маскировался под какую-то из сторон, не заставлял думать других как-то иначе. Пётр Алексеевич сам видел в каждом его действии стремление к Свету. Бой во имя избавления от Тьмы, которой для него стали все ныне живущие маги. Для Князева же это выглядело искренним наслаждением от кровожадных убийств. Без цели, без морали. Просто захотелось.

— Зеркало. — Арсений, оказавшись возле первых деревьев, переходит на бег.

— И Свет, и Тьма, но не Свет и не Тьма. — Есения, оставив магам дружелюбное торнадо, сносящее всё на своём пути, быстро нагоняет Арсения, и прислушивается к происходящему в лесу, шевеля вибриссами. — Каждый видит лишь своё отражение.

— Да. Уходим на километр и маскируемся. Пусть тратят силы на поиски. Вечером начнём отрезать фамильяров.

— Лекари? — Есения не без радости замечает, что маги отстали. И решили, что они с Арсением испугались, спасаясь бегством.

— С осторожностью. Там Кощей. Незаметно, но помогает нам, а не им.

— Как? — Есения аж тормозит, вкладывая в вопрос сразу всё. И как его обратно приняли, и как до боя допустили, и каким таким волшебным образом он додумался рисковать собой, помогая «врагам».

— Ёкки травы для убедительности насыпал. И не надо его недооценивать. Он прекрасный воин и лекарь. — Арсений хмыкает и машет рукой в сторону севера. — Там хорошая яма есть. Спрячемся ненадолго. А дальше…

А дальше всё смешалось в бесконечную кровавую кашу. Маги наступали, находили их, просто обезвреживать не всегда получалось и количество трупов с каждым часом всё сильнее росло. Сильнейшие Московии даже не пытались притормозить, попытаться вывести на переговоры, не хотели слышать и видели перед собой только одну цель — убить.

Одни маги сменяли других, и на вторые сутки это стало уже ощутимым. Пока у врага была возможность передохнуть и восстановиться, Арсению с Есенией приходилось постоянно быть начеку и постоянно отбиваться. Они прятались в лесу, выбегали на поле, чтобы обезвредить побольше магов разом, вновь уходили в лес и убивали. До фамильяров, подпитывающих армию, сильнейшие Московии дотянуться не давали. Понимали, что если лишатся их, то шансов на победу не останется совсем. В одну из вылазок в ту сторону, Есения практически лишилась кончика хвоста и уха. Пришлось хватать их прямо с земли и нестись обратно к Арсению, чтобы вернул как было, стараясь при этом не лишиться всего остального.

Лёгкая прогулка по парку обернулась весьма неприятной экспедицией через непролазный лес. Меч всё ещё подпитывал, маги всё ещё не знали, как от него защититься, и в большинстве были намного, намного слабее, но их количество, их упорство оказалось намного сильнее и страшнее, чем предполагала Есения. Она видела и помнила ветки реальностей с максимально тяжёлым для них боем. И всё равно надеялась, что им улыбнётся вероятность лёгкого исхода. Но…

Оставив попытки добраться до фамильяров и признав, что двое против толпы — это скорее минус, Арсений с Есенией усиленно начали выводить магов из строя. Убивали, лишали конечностей, наводили порчи, которые очень сложно было снять. И всё активнее подбирались к сильнейшим Московии, чтобы прекратить наконец это безобразие.

На второй день Есения отправилась прощупывать защиту сильнейших. Перевоплотилась в человека, измазала лицо землёй, сняла с Тёмного трупа одежду, облачилась в неё и вышла к остальным магам, прикидываясь их союзницей. Зелье Ёкки, которое он вручил им на всякий случай перед выходом, очень сильно помогло немного отвести от себя лишние взгляды, и Есения практически добралась до скромной палаточки, которую обвешали защитами как новогоднюю ёлку гирляндами. Князев спал. Перевоплотившись обратно в кошку возле костра, Есения практически добралась до него, умело усыпляя бдительность охраны, но рядом слишком невовремя оказался Волевой, и пришлось быстро удирать куда подальше, ибо с двумя сильнейшими Есения точно не справилась бы.

Судьи так и оставались в стороне, предпочитая не вмешиваться. Видимо, считали, что силы равны, хотя на вторые сутки Есения уже готова была с ними спорить, ибо энергия таяла на глазах, даже с учётом, что шли они полные под завязку и постоянно подпитывались благодаря мечу. Не обращали они внимания и на многочисленные раны, которые только и успевали залечивать. Если бы не Арсений, то Есения развевалась бы полосочками кожи на чьём-нибудь копье. На теле не оставалось ни одного места, где не было бы ран. Даже глаза утром второго дня приходилось залечивать, ибо не успели прикрыться от ослепляющего заклинания. И действовать наощупь. Благо, что Есении хватало других обострённых органов чувств, и она смогла защитить Арсения от нападения, пока тот восстанавливал обоим зрение.

Над головами, не прекращая, летали шары и молнии энергий. Сталкивались между собой, взрывались, попадали по куполу, пускали по нему трещины, обжигали, заставляли мёрзнуть и мокнуть, когда просачивались в бреши, что Арсений не успевал латать. Вокруг свистели пули, стрелы, гремел металл и не прекращались крики. Запах земли, гари, пота, крови и влажности въелся настолько, что казалось будто мир всегда так пах и ничего другого просто не существует. Только напряжение. Только боль и смерти. Только опасность. И трупы.

К третьим суткам их стало непозволительно много. Так же, как и когда-то давным-давно. Есения с Арсением честно старались просто обезвреживать, но обезумевшие маги сами кидались на их защиты и ловушки, хотя прекрасно всё видели. Жертвовали собой, чтобы расчистить путь остальным. Искренне жалея, что очередной труп совсем не похож на Князева, Есения впрыгивала в наступающую толпу и без разбора кромсала всех когтями. Кусалась, рычанием вселяла ужас, а шипением парализовывала, не обращая внимания, что где-то сбоку торчит обломок стрелы. А где-то сзади оставался Арсений, которому было часто даже тяжелее из-за роста. Есения хоть и крупная кошка, но по сравнению с магами маленькая и юркая. А вот в Арсения попадали намного чаще, и помогать с затягиванием ран приходилось Есении. Пока тело кромсало врагов, ментально она постоянно была с Арсением. Как одно целое, у которого даже сердца бьются в унисон.

И именно это единение придавало сил и мотивации не сдаваться. Есения, конечно, понимала, что рано или поздно, но они дожмут магов. Отобьются, победят и поведут мир к светлому будущему, но с каждым часом всё сильнее хотелось забросить эту идею и просто вернуться на Буян. Закрыться там ото всех, похоронить мечту о мире, погрязнуть в одинаковых днях…