— Нет, это я, ясно? Это я.

— Какой номер был на вашей майке?

— Я его не выбирал. Номер шёл вместе с формой.

— Какой номер?

— Двадцать третий. Но, как я уже сказал, это случайность. Номер был уже на футболке, а потом я попросил нанести на спину «Уайзэйкр».

— Вы уверены, что не просили выдать вам майку с номером двадцать три под «Уайзэйкр»?

— Уверен.

— Вам известно, что несколько постов от «вайзэйкр‑твенти‑фри» на «Реддите» появились ещё до того, как вы начали играть в софтбол и носить форму с надписью «Уайзэйкр» и номером двадцать три?

— Нет, не известно.

— То есть вы хотите сказать присяжным, что это простое совпадение?

— Я ничего не хочу им сказать. Я сказал, что не помню всех деталей. В чём вообще смысл?

— Смысл в том, мистер Уиттакер, что я пытаюсь выяснить, писали ли вы посты на «Реддите» под ником «вайзэйкр‑твенти‑фри».

— Как бы там ни было, да. Вероятно, это был я.

— «Вероятно» это были вы, или это были вы?

— Ладно. Это был я. Да, я писал туда. Мне нечего скрывать.

Я посмотрел на судью и попросил разрешения показать свидетелю подборку постов «вайзэйкр‑твенти‑фри», скопированных с «Реддита», для идентификации.

— Вы же не собираетесь показывать ему все шестьдесят семь, верно? — спросила Рулин.

— Нет, Ваша честь, — ответил я. — Меня интересует только один. Если мистер Уиттакер подтвердит, что это его слова.

— Господин Мейсон, есть возражения? — спросила судья.

— Трудно возражать, когда непонятно, чего именно мистер Холлер пытается добиться, — сказал Митчелл Мейсон.

— Считаю это отсутствием возражений, — сказала Рулин. — Мистер Холлер, можете показать документ свидетелю и вывести на экран для присяжных.

Я дал копию поста Уиттакеру, а Лорна вывела его на экран.

Пост был довольно безобидным — короткий ответ на чей‑то выпад о том, что искусственный интеллект уничтожит человечество. Ответ от «вайзэйкр‑твенти‑фри» был предостережением:

«Пора проснуться и понюхать данные, хейтер. ИИ — как всё остальное. Что отдаёшь, то и получаешь. Это GIGO. Это всё, что тебе нужно знать. Рано или поздно мы все станем рабами машины. Лучше занять место на корабле ИИ, пока он не уплыл без тебя, чувак».

— Мистер Уиттакер, вы автор этой публикации? - спросил я.

— Похоже на то, - подтвердил он.

— Обратите внимание на аббревиатуру GIGO. Что вы подразумевали под ней?

— «На входе мусор - на выходе мусор».

— И как это применимо к программированию искусственного интеллекта?

— В точности так, как и звучит. Если в систему загружаются некачественные данные, то и результат будет некачественным.

— Под «мусором» вы подразумеваете некачественное программирование? Код, который не соответствует цели приложения или даже вредит ему?

— Именно.

— Это также включает в себя и предубеждения программистов, верно?

— Если таковые имеются, то да.

— У всех есть предубеждения, не так ли?

Это был ключевой вопрос. Любой ответ Уиттакера был бы мне на руку. Независимо от его ответа, я получал преимущество для дальнейшего развития линии допроса.

Митчелл Мейсон понял это и возразил ещё до того, как Уиттакер смог открыть рот.

— Вопрос слишком общий, — сказал он. — Адвокат истца просто пытается выманить у свидетеля ответ, который потом исказит и превратит в признание.

— А адвокат защиты пытается обратиться к свидетелю напрямую, пока заявляет возражение, — сказал я. Потом посмотрел на Мейсона и добавил: — Молодец, Митч. Сообщение доставлено.

— Я поддержу возражение о чрезмерной общности вопроса, — сказала Рулин. — И напоминаю: все аргументы направляйте суду, а не друг другу.

Я переформулировал вопрос.

— У вас есть предубеждения, мистер Уиттакер? — спросил я.

— Нет, не думаю, — ответил он.

— Совсем никаких?

— Если и есть, я не вкладываю их в свой код.

— Уверены?

— Абсолютно.

— В каких ещё социальных сетях вы публикуетесь?

— Да почти ни в каких.

— Как насчёт «Фор‑чан» и «Эйт‑кун»? Как часто вы туда заходите?

— Я даже не знаю, что это.

— Серьёзно? А сайт под названием «Грязная четвёрка»? Вы туда заходили?

— Нет.

— Почему «вайзэйкр‑твенти‑фри»? Двадцать три — это день рождения? Годовщина?

— Это просто случайное число.

— Оно означает двадцать третье мая две тысячи четырнадцатого года. День, когда человек по имени Эллиот Роджер, такой же инцел, как вы, убил нескольких молодых женщин у женского студенческого общежития в…

— Возражаем! — хором выкрикнули братья Мейсон.

Судья указала на меня через стол.

— Ни слова больше, мистер Холлер, — резко сказала она.

Я поднял руки, ладонями вверх, сдаваясь.

После этого судья отправила присяжных на ранний обед и велела адвокатам следовать за ней в кабинет. Мы пошли молча, шагая у неё за спиной.

В кабинете она сбросила чёрную мантию и резким движением повесила её на вешалку. Затем повернулась ко мне и посмотрела таким взглядом, который вполне мог бы подпалить ворс ковра.

— Мистер Холлер, какого чёрта вы творите, — спросила она, — провоцируя свидетеля и делая подобные заявления перед присяжными?

Я снова поднял руки — теперь уже как примиряющий жест. Голос держал ровным.

— Я лишь спрашивал об источниках предубеждений, Ваша честь, — сказал я. — Насколько понимаю, ровно так же свидетель говорит, когда утверждает, что не слышал о двух известных и широко обсуждаемых сайтах, куда ходят мужчины, выступающие за насилие против женщин.

— Боже мой, какая чушь, — сказал Маркус Мейсон.

Мы все ещё стояли. Никто не сел.

— Оставайтесь невежественными, мистер Мейсон, — сказала Рулин. — Мистер Холлер, к чему вы ведёте?

— Ваша честь, свидетель — инцел, — сказал я. — Его ненависть к женщинам и другие предубеждения проникли в код проекта «Клэр» и напрямую привели к тому, что «Рен» разделяла эти взгляды с Аароном Колтоном. А тот…

— И вы можете это доказать? — спросила Рулин.

Я не колебался.

— К моменту, когда мы перейдём к опровержению, — смогу, — сказал я. — Логин «вайзэйкр‑твенти‑фри» фигурирует на скриншотах с этих сайтов как минимум семилетней давности. У меня есть эксперт по цифровой лингвистике, который сравнивал формулировки из тех постов с теми, что мистер Уиттакер оставлял на «Реддите». Он сразу увидел совпадение. Это он. Его предубеждение в том, что он ненавидит женщин. Эта ненависть оказалась в коде «Клэр». Мусор на входе — мусор на выходе, Ваша честь. Ненависть на входе, ненависть на выходе. В итоге мы получаем чат‑бота, который говорит: «Избавься от неё».

Близнецы Мейсон побледнели. Они, как и судья, знали: каждое дело доходит до точки невозврата, когда маятник качнулся слишком далеко, чтобы вернуться назад. Это была та самая точка.

Митчелл опомнился первым. И слабо возразил:

— Ваша честь, адвокат истца явно перешагнул через множество границ, предусмотренных правилами раскрытия. Эти вопросы недопустимы.

— Это стало возможным только после того, как Уиттакер сел и солгал на трибуне, — сказал я. — Я с радостью передам вам копии его «излияний» после обеда.

— Вы упоминали некий сайт «Грязная четвёрка», — сказала Рулин. — Что это такое?

— Это был сайт в даркнете, который закрыли правоохранительные органы четыре года назад, — ответил я. — Его подписчики могли скачивать данные о женщинах, в чьей ДНК якобы обнаруживали комбинации генов, связанные с распущенностью и рискованным поведением.

— Это чистая научная фантастика, — сказал Маркус Мейсон.

— ФБР так не считало, — сказал я, — после того как с этим сайтом связали несколько убийств.

— И у вас есть доказательства того, что этот свидетель как‑то причастен к сайту? — спросила Рулин.

— У меня есть доказательства, что «вайзэйкр‑твенти‑фри» был одним из его подписчиков, — сказал я.

Мейсоны промолчали. Судья тоже не спешила с ответом. Наконец она посмотрела прямо на близнецов.