— Подождите, что это? — спросил Маркус.

Я повернулся к нему.

— Повестки для Колтонов, — сказал я. — Они уже есть в утверждённом судом списке свидетелей. Я просто хочу быть уверен, что они явятся.

— Но они больше не ваши клиенты, — возразил Маркус. — Вы не можете заставить их давать показания.

— Если я вызову их по повестке, они будут обязаны, — сказала Рулин.

— Конечно, — кивнул Мейсон. — Я лишь имел в виду… неважно. Ладно. Вызывайте.

Я повернулся к судье. Она уже ставила подпись.

Вернувшись в зал суда, я наклонился к Бренде Рэндольф за столом истца и сообщил: предложение от «Тайдалвейв» выросло до десяти миллионов. Она даже не задумалась. То, что Брюс назвал бы «деньгами, меняющими жизнь», для неё таковыми не было. Она произнесла одно слово:

— Нет.

Я поднялся из‑за стола и подошёл к окошку клерка.

— Энди, скажите судье, что мы готовы продолжить, — сказал я. — Моя клиентка отклонила мировое соглашение.

— Сделаю, — сказал он. — Ей это не понравится.

Он поднялся из‑за стола и исчез в двери кабинета судьи. Я смотрел ему вслед и думал о том, что она могла ему сказать после нашей короткой встречи.

Моим приоритетом было одно: не потерять присяжных, пока они не услышат весь мой кейс. Если я потеряю судью — переживу. Если потеряю присяжных — всё.

Братья Мейсон, когда я вернулся к столу, на меня не смотрели. Они уже знали, что моя клиентка отказалась. Маркус скрестил руки на груди и уставился вперёд, будто меня и не существовало.

Прежде чем сесть, я отнёс подписанные повестки к поручню и передал их Циско.

— Найди их, — сказал я. — Повестки должны быть вручены к одиннадцати. До этого времени я подержу Бренду на свидетельском месте.

— Тогда мне лучше уже идти, — ответил он.

Я вернулся к столу и сел, ожидая судью.

— Теперь только вы и я, Бренда, — сказал я.

— И это хорошо, — ответила она. — Честно говоря, я больше не могла выносить Брюса.

— Скорее всего, придётся потерпеть его ещё немного, — сказал я. — Я вызову его свидетелем. Скорее всего — сразу после вас.

— Сделайте мне одолжение, не будьте с ним мягки, — сказала она.

— Не буду, — пообещал я.

Судья заняла место и велела пригласить присяжных. Когда те расселись, она обратилась к ним:

— Вы, наверное, заметили, что произошли изменения, и теперь за столом истца рядом с мистером Холлером только один истец. Это не должно влиять на вашу оценку доказательств и на ваш вердикт. В конце процесса, я уверена, вы услышите больше от адвокатов. Итак, мистер Холлер, вы готовы вызвать следующего свидетеля?

— Благодарю, Ваша честь, — сказал я. Я подошёл к кафедре. — Я вызываю Бренду Рэндольф.

Как мы и договаривались, Бренда подошла к трибуне, сжимая пачку салфеток в левой руке. Приняла присягу, села. Я начал задавать тщательно подготовленные вопросы, чтобы она смогла пройти через самый тяжёлый в своей жизни рассказ.

Она держалась, пока я не попросил её рассказать о целях её дочери.

— Она хотела заниматься медицинскими исследованиями, — сказала Бренда. — Она говорила, что хочет исследовать вакцины. Хотела помогать людям предотвращать болезни.

— Почему именно вакцины? — спросил я.

— Она потеряла отца из‑за ковида, — сказала Бренда. — У него была астма, он заболел ещё до появления вакцин. И не выжил…

Она остановилась, вытирая глаза. Потом продолжила:

— Она три недели провела с отцом за стеклом. Он был на аппарате искусственной вентиляции лёгких, а нам даже в палату нельзя было зайти. А потом он умер. Бекка считала, что ей не дали нормально попрощаться. Тогда она и сказала, что хочет что‑то сделать. Хотела заниматься исследованиями, спасать людей от болезней.

Слёзы полились у неё из глаз, и я предложил сделать перерыв. Она отказалась.

— Я плачу каждый день, — сказала она. — Я к этому привыкла.

Я украдкой посмотрел на присяжных. На всех лицах было сочувствие. Одна из женщин‑присяжных тоже утирала слёзы.

— После смерти её отца вы с Беккой стали ближе? — спросил я.

— Мы всегда были близки, — сказала Бренда. — Она была единственным ребёнком. А после смерти Рика мы просто стали всем друг для друга. Да, мы стали ещё ближе.

— В четырнадцать лет она начала встречаться с мальчиком по имени Аарон Колтон? — спросил я.

— Не уверена, что это сразу можно было назвать свиданиями, — сказала Бренда. — Но да, они стали парой.

— Насколько хорошо вы узнали Аарона?

— Не слишком, — сказала она. — Он несколько раз приходил к нам домой. Казался хорошим мальчиком. Но они любили уединяться. Заходили в комнату Бекки и играли в компьютерные игры.

— Вы знали, во что они играют? — спросил я.

— Да. Я старалась следить за этим, насколько могла, — сказала Бренда. — У них были игры, в которых они выступали одной командой. «Майнкрафт». «Монстр Хантер». Потом Аарон начал играть в «Лигу Легенд». Бекка попробовала, но бросила.

— Она говорила, почему? — спросил я.

— Она сказала, что игра хорошая, затягивающая. Но ей не нравится сообщество. Те, кто в неё играет. Она говорила, что там полно расизма и женоненавистничества.

— Аарон продолжил в неё играть?

— Да. Это стало одной из причин их разногласий. Бекка мне об этом говорила.

Я ждал возражения, но Мейсоны проявили благоразумие. Прерывать мать, потерявшую ребёнка, — плохая тактика в суде.

— Ваша дочь знала, что Аарон загрузил приложение «Клэр»? — спросил я.

— Она говорила мне, что он создал себе ИИ‑компаньона, — ответила Бренда. — Но я не знала, что это за приложение.

— Это тоже стало источником разногласий между ними?

Маркус не выдержал. Поднялся.

— Основано на предположении, — сказал он.

— Если она об этом говорила с матерью, это не предположение, — возразил я.

— Отклоняется, — сказал Рулин. — Свидетель может ответить.

— Бекка сказала мне, что между ними были проблемы.

— Она ревновала его к этому компаньону? — уточнил я.

— Не знаю, ревностью ли это назвать, — сказала Бренда. — Думаю, её беспокоило, что он проводил с ним так много времени. Она говорила, что он получал от него сообщения, когда они были вместе.

Я кивнул и посмотрел в блокнот. Отметил вопросы, которые уже задал. Посмотрел на Бренду и продолжил, прежде чем судья успела меня поторопить.

— Когда Бекка сказала вам, что рассталась с Аароном? — спросил я.

Бренде потребовалась пауза, чтобы собраться.

— В конце учебного года, — сказала она. — В конце десятого класса. Она сказала, что не хочет продолжать с ним отношения. Даже сказала мне: «Я рассталась с ними» — имея в виду Аарона и его ИИ‑друга.

Я ещё раз сверился с записями. Казалось, я сделал всё, что задумал: показал благородные планы Бекки и хотя бы наметил путь, по которому Аарон ушёл в свой чат‑бот. Настало время для финала.

— Бренда, когда вы узнали, что решение Аарона взять пистолет и прийти в школу за вашей дочерью было… — начал я.

Маркус опять вскочил.

— Предполагает отсутствие доказательств, — сказал он.

— Я ещё не закончил ни фактическую часть, ни вопрос, — сказал я.

— Было понятно, куда вы клоните, мистер Холлер, — вмешался Рулин. — Перефразируйте вопрос.

— Спасибо, — сказал я.

Я взглянул в блокнот. Нужный вопрос был уже записан.

— Бренда, детективы, расследовавшие убийство вашей дочери, говорили вам, что сосредоточены на отношениях Аарона Колтона с искусственным интеллектом? — спросил я.

Мейсон снова возразил по тем же основаниям, но судья быстро отклонила возражение и позволила ответить.

— Да, — сказала Бренда. — Детективы Кларк и Родригес говорили, что сосредоточены на этом.

— Они держали вас в курсе этой части расследования? — продолжил я.

— Да, — сказала она. — Они говорили мне, что получили доступ к ноутбуку Аарона. Что там были разговоры с ИИ, которые указывали, что он подстрекал Аарона причинить вред Бекке.

Защита снова возразила. И снова возражение было отклонено.