— Пишущих машинок? — спросил я.

— Клавиатур, чего угодно, — сказала она. — Это не розыгрыш. Скорее всего, они просто взяли паузу, чтобы накопать на меня побольше.

— Тогда тебе нужно сделать ход, который обесценит будущую статью, если она выйдет, — сказал я.

Я прошёл на кухню, чтобы приготовить двойной эспрессо. Мне нужно было что‑то, что приведёт мозг в чувство. Мэгги пошла за мной.

— Какой ход? — спросила она.

— Не знаю, — признался я. — Но посмотри. Все твои пресс‑конференции в этом году были о делах, связанных с пожарами. Лос‑Анджелес — огромный город. Большинство людей никогда не бывали в Альтадене, Палисейдс или Малибу. Для них пожары — это просто картинка по телевизору. Нужен другой фокус. Что‑то ещё важное, о чём ты можешь заявить. То, что покажет, что ты держишь под контролем весь округ. Что пожары — не единственное, чем ты занимаешься.

Мэгги уже раскрыла рот, чтобы отбросить эту идею. Но затем закрыла. Я видел, как она прокручивает мои слова, шаг за шагом.

— Если у тебя самой пока ничего нет, — сказал я, — я могу подбросить вариант.

— Что, насчёт твоего дела? — спросила она. — Мы ещё не закончили психиатрическую экспертизу Аарона Колтона. Я не собираюсь торопиться. Ты знаешь.

— Нет, не это, — сказал я. — Другое дело. Дэвид Сноу. Я тебе о нём рассказывал. Я его вытащу. Истории о невиновно осуждённых все любят. Ты можешь объявить о пересмотре его дела, и это покажут по всем каналам в шесть вечера.

Она покачала головой и улыбнулась. Было приятно это видеть, даже если я знал, что будет дальше.

— Микки, ты никогда не устаёшь от своих проделок, — сказала она. — Даже со мной.

— Я просто пытаюсь обеспечить тебе хорошие заголовки, — возразил я. — Рано или поздно ты всё равно захочешь занять верную позицию по этому делу.

— Сейчас ещё слишком рано, — сказала она. — Но твой совет я услышала. Спасибо.

Она поцеловала меня.

— Кажется, я знаю, что нужно сделать, — сказала она. — Вчера из Департамента полиции Лос‑Анджелеса пришло досье по одному нераскрытому делу. Возможно, с ним я смогу выйти к прессе. Я должна одеться.

Она вышла из кухни.

— Ты уверена? — крикнул я ей вслед. — В этой ночной рубашке ты бы выглядела прекрасно и без костюма.

— Очень смешно, — отозвалась она.

Я уже вышел из режима сна и был готов к бою. Пока машина разогревалась, я позвонил Циско.

— Ну, что у нас? — спросил я.

— Она всё ещё здесь, — ответил он. — Если так и останется, я привезу её в суд к полудню.

— Хорошо, — сказал я.

— Как ты собираешься с этим справляться? — спросил он.

— Мы признаем всё и расскажем прямо, — ответил я. — Это немного остудит пыл Маркуса Мейсона.

— Надеюсь, — сказал он.

— Если что‑то изменится, сразу звони. Если не дозвонишься до меня — сообщи Лорне. Она передаст — сказал я.

— Понял, — ответил он.

Я отключился. Мой двойной эспрессо был готов. Я сделал глоток и начал читать статью в «Таймс» о начале процесса. Там было несколько цитат из моего вступительного слова, что мне понравилось. В остальном — стандартное резюме иска и предстоящих вопросов. Как бы ни была зла Мэгги на «Таймс», я был рад, что мой процесс, похоже, будут освещать ежедневно.

По дороге в центр мне снова позвонил Циско.

— Она в ресторане завтракает с дочкой, — сказал он. — Я поговорил с ней пару секунд. Она не собирается сбегать. Но всё ещё боится, что они могут выяснить что‑то ещё.

— Я тоже боюсь, — признался я. — Но если бы у них было что‑то кроме имени, они бы использовали это уже вчера вечером.

— Похоже на то, — сказал он.

— Ладно, я почти у суда. Мне нужно начинать — сказал я.

— Удачи, — ответил он.

Через двадцать минут я стоял у кафедры. Детектив Кларк уже занял своё место на трибуне. Судья Рулин напомнила ему, что он по‑прежнему под присягой, и передала его мне. Я закончил с ним ещё вчера, но не хотел, чтобы судья подумала, что я её обманул. Поэтому задал ещё несколько вопросов, которые сами по себе не имели для моей стратегии решающего значения.

Именно поэтому они и оказались важны.

— Детектив, вчера вы говорили, что расследование убийства Ребекки Рэндольф продолжилось и после ареста Аарона Колтона, — начал я.

— Да, — ответил он.

— В ходе дальнейшего расследования у вас были основания обращаться в компанию «Тайдалвейв» за информацией об ИИ‑компаньоне, которого скачал Аарон Колтон? — спросил я.

— Да, — ответил Кларк.

— О чём именно вы их спрашивали?

— Я хотел узнать, сколько времени он пользуется приложением, сколько часов проводит в нём ежедневно, сколько заплатил. Общие сведения, которые могли помочь оценить психическое состояние подозреваемого.

— Вам поручили это в окружной прокуратуре? — уточнил я.

— Да, это было их указание, — сказал он.

— Какую помощь «Тайдалвейв» оказала расследованию? — спросил я.

— Никакую, — ответил Кларк.

— Никакую? — переспросил я, делая вид, что удивлён.

— Совершенно никакую, — подтвердил он. — Они заявили, что их данные конфиденциальны и недоступны без ордера на обыск.

— Вы стали добиваться ордера? — спросил я.

— Нет.

— Почему? — спросил я.

— Потому что мы вместо этого получили ордер на обыск ноутбука и телефона Аарона, — сказал Кларк. — Наш технический отдел смог получить с этих устройств всю информацию, которую я собирался запросить у «Тайдалвейва».

— Спасибо, детектив, — сказал я. — У меня больше нет вопросов.

Я не успел сесть, как Маркус Мейсон уже стоял у кафедры. Любезностями он себя не утруждал.

— Детектив Кларк, разве у вас не было ещё одной причины обратиться в «Тайдалвейв» за информацией? — спросил он.

— Причины? — переспросил Кларк. — Я не понимаю.

— У вас был иной мотив, детектив, — сказал Мейсон. — Знали ли вы о насильственном инциденте с участием Аарона Колтона в школе «Грант» в феврале две тысячи двадцать второго года?

— Мне было известно об инциденте, который привёл к его отстранению, если вы об этом, — ответил Кларк.

— О каком инциденте идёт речь? — спросил Мейсон.

— Учитель обвинил Аарона в списывании на экзамене, — сказал Кларк. — Это привело к стычке, в ходе которой он толкнул учительницу. Его отстранили, насколько помню, на четыре недели.

— И когда вы обратились в «Тайдалвейв», вы не пытались выяснить, произошёл ли этот инцидент до или после того, как он впервые скачал приложение «Клэр»? — спросил Мейсон.

— Это был один из вопросов, который меня интересовал, — ответил Кларк.

— И когда вы получили доступ к его устройствам, вы узнали, что Аарон Колтон скачал «Клэр» уже после насильственного инцидента с учителем? — спросил Мейсон.

— Не знаю, можно ли назвать этот инцидент насильственным, — сказал Кларк. — Но да, приложение он скачал позже.

— Если из‑за этого инцидента его отстранили, как ещё вы могли бы описать этот эпизод, кроме как насильственный? — настаивал Мейсон.

— Это был толчок, — сказал Кларк. — Я разговаривал с учительницей, когда узнал об этом. Она не использовала слово «насилие».

Это была семантика. Но для начала перекрёстного допроса — умелый заход. Мейсон сразу набрал очки. Я видел, как часть присяжных чуть подалась вперёд, наблюдая не за Кларком, а за самим Мейсоном. Я также увидел, в каком направлении пойдёт защита. Они собирались возложить вину на самого стрелка. Показать, что склонность к насилию у Аарона Колтона появилась задолго до знакомства с искусственным интеллектом по имени «Рен».

Это была линия защиты, которую я уже начал разрушать. И теперь, когда я увидел, куда именно ведёт Мейсон, я был к этому готов.

Он держал Кларка на трибуне почти два часа. Но свои лучшие аргументы он выложил в начале. Кларк был опытным детективом и привычным свидетелем, в основном в уголовных процессах, где перекрёстный допрос особенно жёсткий. Он выдержал натиск и не дал Мейсону новых серьёзных очков.

Но при этом Мейсон, сознательно или нет, сорвал мой план. Я собирался строить дело, исходя из допроса Кларка, а затем перейти к эмоциональной волне — к показаниям матерей, чьи дети убили или были убиты. Из этого я хотел выйти к крещендо — к экспертным показаниям специалистов по ИИ и психологии о барьерах, которые «Тайдалвейв» обязан был поставить, чтобы защитить своих клиентов. Особенно несовершеннолетних.