В больницу никого не пускали. Точнее, почти никого. Например, мужчину, у которого по скорой попала в отделение гинекологии беременная жена с кровотечением, и который при мне едва не выбил охраннику зубы, пустили. К двум ожидавшим молодцам спустились их родственники, хотя, судя по виду, лучше бы последние лежали и желательно под капельницей и присмотром врачей.
Что же, теперь ясно, почему возмущение и ругань — привычное «музыкальное сопровождение» для подобного места.
Постояв в переполненном людьми холле, я вышла на свежий воздух, будучи в полном замешательстве. Пожалуй, езда на такси хоть и накладна в финансовом плане, но весьма полезна для мозга.
И прежде всего меня заставил взволнованно искать ответы вопрос:
«Почему? Почему именно я?»
Неужели Егору некого было просить о помощи? У него наверняка полно друзей, сослуживцев, поклонниц, в конце концов, которые, похлеще мужчины в холле будут, если их объекту поклонения необходимо, они пойдут к цели по трупам (фигурально выражаясь).
Почему Егор прячется? А ведь он именно прячется.
И почему я стою здесь, начхав на здравый смысл и логику?
Да, на последний вопрос с горем пополам я могла ответить.
Потому что мне безумно жалко пожилого мужчину, которого, похоже, едва не хватил удар после новости об исчезновении сына. Это, пожалуй, все. Ладно, вру, не все, но вторую причину я не то чтобы готова принять, я ее озвучить сама для себя не готова.
Что делать будем, Виктория Алексеевна?
Сердце странно колотилось, будто адреналин уже попал в кровь и продолжал поступать небольшими дозами. Он заставлял мозг пусть не лихорадочно, но настойчиво стремиться к поискам выхода, и не абы какого, а того самого, неправильного, и нелогичного.
Черт возьми, и как мне это сделать?
Пожалуй, для начала стоит попытать счастье с охранником.
В холле благодаря выходному дню было форменное столпотворение. Когда все эти люди успели мимо меня проскочить, непонятно, видимо пока я рассматривала странные облака, низкие, почти черные, мчавшиеся по уже, считай, зимнему небу, как жуткие вражеские дирижабли из фэнтези романов. Притом, что их светлые собратья, зависшие чуть выше, кажется, никуда не торопились. Это небесное представление отлично отражало сумбур, творящийся в моей голове, где умная светлая логика смотрит свысока на глупый позыв гормонов.
— Вы совсем без сердца? — воскликнула в сердцах высокая женщина с большой холщовой сумкой и сброшенным с головы платком, который, оказавшись зажатым между воротом пальто и толстой косой, вместо того, чтобы упасть, застрял и красным пятном маячил перед глазами невысокого охранника. — Там моя золовка! У нее тут никого нет! Она там без трусов, без носков. И без гроша!
— Не положено! — отрезал мужчина, который, похоже, в силу своей безжалостности казался старым и вредным.
— Да как же так-то?! Я же с области сюда… — тетка не была готова к такому отношению и непониманию. Безразличию…
Мде, с одной стороны синдром вахтера и царька в действии, а с другой, у него тоже инструкции…
Некоторым все же везло, и, получив в регистратуре заветный билетик, они прошмыгивали мимо грозного Цербера, даже не глядя в его сторону.
— Зиновьев Михаил Федорович.
— Девушка, — посмотрела на меня поверх очков весьма неодобрительно полная дама за толстым стеклом в закутке с надписью «Регистратура», — он в реанимации. Туда только родственникам ближайшим с разрешения главврача. А вы кто?
— А я…
А я окинула взглядом огромную очередь из тех, кому предстояло доказать стражу больничных врат право на вход без предварительно выписанного билета и, если честно, меня охватило такое горькое по вкусу чувство, сродни отчаянию.
Возле регистратуры и справочной также толпился народ с сумками и передачами в бахилах и без верхней одежды. Чуть дальше разбегались в стороны коридоры и стояли по бокам зеленые кушетки для того, чтобы хоть малая часть посетителей могла дать отдых уставшим ногам. Туда-то я и плюхнулась, достала телефон и открыла браузер.
Сообщение Егора так и висело в закладках.
«Я не могу попасть к вашему отцу. Он в реанимации первой городской больницы»
Сообщение было отправлено, но статус о его «непрочтении» так и оставался неизменным даже спустя два часа, когда я, усевшись на переднее сиденье маршрутки, поехала восвояси ни с чем.
***
Маленький букетик ромашек с короткими стебельками занял место в невысокой вазочке на кухонном столе. Аня любила подобные мелочи, потому, наверное, за два года в этой квартире она обросла значительным количеством полезных мелочей. Даже штука для выдавливания косточек из вишенок появилась в ее арсенале. Подруга у меня очень хозяйственная. Мама шутит, что, если бы я уродилась мальчиком (а по современным меркам это уже не обязательно), лучше бы жены себе не нашла.
Игорь прихлебывал горячий чай с лимоном из большой кружки с забавной надписью об отдыхе и работе, пришедшей на замену «ежикам», внимательно слушал мое мнение о том, какой телефон ему максимально подойдет по соотношению цена-качество-функции. С учетом того, что ничего сверхъестественного он не искал, то переплачивать смысла не видел. А к деньгам львенок относительно крайне щепетильно. Уверена, после нашего разговора, он сам удостоверится, порывшись в Интернете, в том, что полученная от меня информация соответствует действительности.
У него сегодня был выходной (в отличие от моей подруги), потому, вместо привычной формы гость восседал в свитере и (боже мой!) в джинсах. Невидаль! Обычно он предпочитал брюки со стрелками, камуфляжные штаны и пиджак. Как по уставу и полагалось.
— И где твоя подруженция шляется в такое время? — весьма неодобрительно пробубнил Игорь, оторвавшись от чашки с, между прочим, Аниным «мастер-чаем» и бросив взгляд на темень за окном
— Работает, — усмехнулась я, припомнив, как подруга выставляла бедного Тоху за дверь вчера вечером, ибо мстила за их поход в кино, где мой сослуживец прекрасно выспался. Костя, частенько водивший подругу в театры и культурно-увеселительные мероприятия в то время пока они… Короче, ее «божество» таким недугом не страдало — как спать рядом с ней на сеансе.
— Как смотр прошел? — я мотнула головой.
— Как обычно. Все плохо. Но по документам все хорошо. А выпивки оказалось мало, — усмехнулся мужчина.
— Думала, у вас без приключений не бывает, — отхлебнула я обжигающий кофе, ибо к Аниным (наготовленным еще с утра) «изысканным выкрутасам» после дневной голодовки не была готова.
— А куда ж без них? Особенно, когда один из призывников рухнул в обморок прямо на генерала. Но в целом все прошло на удивление гладко.
— Повышение не грозит? — улыбнулась я.
— Ну, вообще — то, — Игорь вдруг посерьезнел.
Если честно, вел он себя сегодня как-то странно. Когда мужчина позвонил и сказал, что хочет приехать, я в принципе не возражала. Однако еще по телефону стало понятно, что Игорь взволнован. Я поначалу решила, что мне показалось, но нет. Действительно, что-то было не так. Мы уже обо всем поговорили, но в этот раз мне было отдано «право голоса», он же внимательно за мной наблюдал, не перебивал, не вмешивался в ход мыслей со своими ценными замечаниями (как это обычно бывает). И мне бы заметить это раньше, но и сердце и голова мои были крайне далеки от моего тела.
— В каком-то смысле это даже больше повышения, — Игорь отставил чашку и, опершись локтями на стол, в упор посмотрел на меня. — У меня приятель… Он давно уже уехал в Москву. Сразу после Дагестана. Долго мытарствовал, даже из армии ушел. Но ему как-то проще было на тот момент, семьи-то у него не было. И пошел он, понимаешь ли, в МЧС, просто подвернулась вакантная должность, даже ведь и платили-то копейки ему тогда. Да только по капельке, да по шажочку… И вот он теперь начальник по округу. Вчера только обмывали должность. И он… — я удивленно заметила, что Игорь замялся на мгновение — такое на моей памяти было впервые. — Он мне место предложил! Зама! По сравнению с нашим захолустьем это небо и земля, а если все правильно сделать, так вообще. Он не обманет. Свой человек. А… такое предложение, оно раз в жизни бывает. Конечно, у меня тут и мать, и бабушка остаются, тяжело будет, мотаться придется частенько. Но я не хочу, чтоб… — он замолчал, опустил глаза. — Это ведь отличный шанс. У тебя и брат уже там. Родители твои только рады будут, сами понимать должны, у нас тут ловить нечего. Поехали со мной, а? И жилье служебное будет хорошее. Работу найдешь. А не найдешь, так прокормлю. Даже лучше! Детей заведем, — он вздохнул. — Чего уже тянуть, Вик, не молодеем ведь, мне так уже сороковник.
