Егор первым в девичью комнату заходить не стал, дождался дядиного приглашения.

— Этот? — кивнул Семен Семёнович.

В дверях показалось бледное лицо внучки с расширившимися от ужаса глазами. Дед уже готов был уступить родной крови, но все решила Таня.

— Это же не наш, Ира, — дочка с непониманием уставилась на девушку, чем заставила Семена Семеновича внутренне сжаться.

А Егор подошел к столу, где стоял компьютер, и, лишь мгновение помедлив, открыл крышку.

— Ира, введи пароль, пожалуйста, — попросил он.

— Ты глухой?! — взвилась девушка. — Я же сказала, что сменила пароль и забыла.

Егор вздохнул и посмотрел на опешивших дядю и Татьяну.

— Если это твой компьютер, скажи, что у тебя на рабочем столе? — молодой мужчина замер в оживании ответа.

— Там… Там ничего. Пара ярлыков. Я не помню, — взвизгнула девушка.

Егор выдохнул. Мужчина повернулся к компьютеру. Пальцы на секунду застыли над клавишами, а потом легко и быстро набрали нужные буквы. Осталось нажать «Ввод».

— Там папки с музыкой, много папок, ноты, их формирует специальная программа…— глухо проговорил Егор. — И пароль. Имя его девушки? Так ведь? Как ее звали, Ир?! Ее звали Настя? — он почти рычал.

— Если сам знаешь, зачем спрашиваешь? Вы даже не представляете, что теперь будет! — девушка, схватив кофту со стула, вылетела из комнаты, едва не сбив с ног мать.

— Ира, дочка! — Таня побежала за девушкой.

Егор и Семен Семенович смотрели друг на друга.

— Ну, доводи до конца уже! — поджал губы мужчина.

Палец Егора нажал на широкую кнопку с надписью «Enter».

Экран моргнул. А там фотография. Она была сделана по-любительски тепло и лишь техника ретуши позволила ей стать совершенной. Девушка не смотрела в экран, она улыбалась, повернув голову к Артему, что-то нажимающему на синтезаторе, пальцы ее застыли над клавишами, рука брата Егора лежала на ее плече. Она сидела у него на коленях. За ними серые стены, и большое зеркало, в нем отражаются их спины, окно полное солнечного света и кусочек зелени.

Внизу рабочего стола, как зерна, рассыпались мелкие значки, их действительно много.

Ира соврала.

Егор нарушил тишину, и в тот момент показалось Семену Семеновичу, что к тому же еще разрушил нечто большое. Но масштаб разрушений мужчине было пока не оценить.

— Я возьму его?

— Он твой, чего спрашиваешь? — махнул рукой Семен Семенович и вышел из комнаты.

В коридоре металась Таня.

— Куда же она, там ночь же?! И телефон не берет!

Семен Семенович надел куртку, втиснул уставшие ноги в тяжелые зимние ботинки.

— Пойду, посмотрю. Может, недалеко ушла. А ты звони! Подругам позвони ее, если к ним прибежит, пусть сразу сообщат.

***

— Викусь! Викуся! — настойчивый шепот хоть в мозг и проникал, но пробуждению не способствовал. Мне все еще виделся сон, в котором я перекладываю вещи из огромных шкафов в огромные ящики, и конца нет ни ящикам, ни шкафам, ни вещам. — Викуля! Просыпайся!

— Что случилось? — все же удалось вырваться из цепких лап морфея. Мигающие электронные часы на полочке показывали час ночи.

— Там к тебе гость!

Рядом с кроватью стояла Анюта в халатике с косой, перекинутой через плечо.

Дверь в коридор была открыта, и оттуда падал на пол бледно-желтый свет.

— Твой, — возбужденно зашептала подруга, — красавчик притащился.

— Чего? — помотала я головой, но подруга явно не шутила. И, наверное, у правильных женщин инстинкт сработал бы прихорошиться, вон Анька даже со сна могла выглядеть прехорошенькой. Но в том и была моя «неженскость», я предпочитала устранить проблему, которая мешала мне спать, а не быть при параде в любое время суток. А потому, путаясь в растрепанных волосах и в одеяле, которое накинула на плечи, я в воинственном настроении отправилась на кухню, куда Аня проводила гостя. Как она звонок услышала? Я лично прекрасно пускала слюни на подушку.

Первое, что я заметила, это чертов ноут. Его новый обладатель стоял чуть поодаль у окна. Наши взгляды встретились и, наверное, целую минуту висела тишина.

— Прозвучит крайне эгоистично, — нарушил тишину хрипловатый мужской голос, — но я пока не готов узнать, что кто-то еще из наших родственников и знакомых к жизни Артема причастен больше, чем его собственные брат и отец.

Я приподняла бровь.

— Помоги мне, пожалуйста, Вика. Там, — он кивнул на ноут, — много файлов под паролем.

Анька прошмыгнула в свою комнату. А мне пришлось тяжело вздохнуть. Сон сняло, как рукой.

— Кофе?

Он кивнул.

— Спасибо, — послышалось за моей спиной. И он явно не за кофе благодарил.

Чайник щелкнул кнопочкой и запыхтел, подогревая воду.

— Есть программа, которая может путем замены символов, подобрать пароль, но действует это для простеньких сочетаний. В остальном все сложнее. С сахаром?

— Да, пожалуйста.

Я повернулась и поставила перед ним, уже усевшимся за маленький кухонный столик, сахарницу, банку с кофе и кружку с ложечкой.

Он насыпал себе растворимого и сахара, сколько хотелось, а я, положив в свою кружку пару ложек с горкой, еще одну отправила в рот, встретив удивленный взгляд Егора Михайловича.

— Чтобы не уснуть.

Мужчина улыбнулся уголком губ, но ничего не сказал.

Запароленных файлов оказалось действительно много, и пока программа работала, я на пальцах объяснила Егору Михайловичу, как можно «снести» пароль, установленный на вход в операционную систему. На самом деле то, что произошло с Ирой, было большой удачей. Я могла ошибаться и пошла ва-банк с позволения моего гостя. И Егор пошел на него вместе со мной. Конечно же, я не могла узнать пароль, который установил на ноут Артем, но небольшие хитрости позволяют снести пароль и даже заменить его новым. Что я и сделала. Имя девушки, фигурирующее в огромном количестве названий файлов, пришло на ум в качестве пароля спонтанно.

Программа все трудилась, а мы пили кофе и просматривали открытые папки с фото. Егор позволил смотреть вместе с ним, хотя я предложила удалиться. Фотографий было много. С концертов, с учебы, цветущий город, город в снегу, другой город…

— Нижний Новгород? — сощурилась я. — Была там разок, зимой на форуме по работе. Очень похоже.

— Да, действительно, — кивнул Егор. — Вот, — он провернул ко мне экран своего телефона. — Чкаловская лестница.

— Значит, девушка не из наших.

— Похоже на то.

Доступ к почте и аккаунтам Артема Зиновьева был для нас открыт.

— Куча билетов. Поезда. Автобусы. Он туда мотался почти каждую неделю.

— Перестал за пару недель до смерти, — листая списки сообщений, сказала я.

Егор вскочил и подошел к окну.

— Неужели правда? — глухо спросил он.

Я промолчала. Да и не ко мне был это вопрос.

Фото с ней было много. Видео. А еще музыки. Ее музыки. Музыки с ней. Она пела. Они пели вместе. Некоторые мелодии настолько цепляли за душу, что аж дыхание перехватывало. То, что Артем любил девушку, было также глупо отрицать, как и то, что есть солнце и луна.

Среди сообщений была переписка Артема и Насти. В нее я заходить не стала. Это слишком личное. Если Егор захочет, пусть сам читает.

Программа все работала, а я копалась в компьютере, вычищая пустые файлы, сортируя по годам, форматам. Хотя работы тут было на неделю.

Нога Егора вдруг коснулась моей. Я удивленно оторвалась от своего занятия и только тут заметила, что молодой мужчина уснул, положив голову на руки, сложенные на столе, слегка привалившись ко мне. Я поделилась со спящим Егором одеялом, накинув его ему на плечи. Он даже не пошевелился.

Длинные черные ресницы спали на щеках, их обладатель чуть-чуть хмурился во сне. Даже сейчас в нем не было изъянов, следов от прыщей, шрамов, по крайней мере, на той щеке, что была обращена ко мне.

Очень хотелось коснуться его… Разгладить «хмурые» морщинки.

Время было 5.50 утра, когда кряхтя (про себя!) встала. Одеяло соскользнуло с плеч, и я только сейчас поняла, как холодно на кухне, толстый плед снова укрыл плечи мужчины. А я тихонько прошмыгнула в ванную, где проторчала почти час. И было настроение каким-то странно приподнятым, несмотря на недосып. Когда я появилась на пороге, то столкнулась с позёвывавшей подругой, мечтавшей занять прогретое помещение. Егор все еще спал.