Над раковиной висело зеркало.

Я подошел и посмотрел на свое отражение.

Из зеркала на меня смотрело чужое лицо.

Квадратная челюсть. Светлые, почти пшеничные волосы, коротко стриженные. Голубые глаза. Прямой нос. Загорелая кожа. Широкие плечи. Повязка на голове, прикрывающая рану.

Красивое лицо. Правильное. Американский золотой мальчик. Парень с рекламы зубной пасты или кока-колы.

Это не я. Это не Итан Коул.

Я поднял руку, коснулся лица. Отражение повторило движение. Я провел пальцами по щетине на подбородке. Она была жесткой, колючей. Я никогда не носил бороду, она росла у меня неровно, клочками.

Здесь щетина росла густо, равномерно.

Я открыл рот. Зубы ровные, белые. У меня была пломба на верхнем коренном слева, тут ее не было. Этими зубами можно перекусывать колючую проволоку.

Это чужое тело. Чужое лицо. Чужая жизнь.

Ноги подкосились. Я схватился за край раковины, чтобы не упасть.

Что происходит? Что со мной произошло?

Я умер. Точно умер. Помню темноту, пустоту, конец.

И проснулся здесь. В 1972 году. В чужом теле.

Перерождение? Реинкарнация? Но это бред, такого не бывает.

Но я здесь. Я вижу, чувствую, дышу. Это реально. Слишком реально для сна или галлюцинации.

Я вернулся в палату, упал на кровать. Лекарство начало действовать веки тяжелели, мысли замедлялись.

Итан Митчелл. Родился в 1947 году. Служил в армии, судя по шраму и физической форме. Работает в ФБР. Попал в аварию 5 июня 1972 года по дороге на первый рабочий день.

И умер.

А я проснулся в его теле.

Последняя мысль, прежде чем сон накрыл меня. Что мне теперь делать?

Проснулся я от голосов в коридоре.

За окном темно, то ли вечер то ли ночь. В палате горел только ночник над кроватью, отбрасывая тусклый желтоватый свет на белые стены. Голова все еще болела, но боль стала глухой, отдаленной, эффект обезболивающего.

Я лежал неподвижно, глядя в потолок, и пытался собраться с мыслями.

Факты. Мне нужны факты. Я всегда опирался на факты, данные, логику.

Факт первый. Я умер 26 апреля 2025 года в результате автомобильной аварии в Арлингтоне.

Факт второй. Я проснулся 5 июня 1972 года в теле другого человека, Итана Митчелла, двадцати пяти лет.

Факт третий. У меня есть воспоминания обеих жизней. Мои собственные, четкие, детальные. И воспоминания Митчелла, смутные, словно чужой фильм, который я когда-то смотрел.

Я закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на воспоминаниях Митчелла.

Огайо. Маленький городок, название пока ускользало. Дом с верандой. Отец в рабочем комбинезоне, пахнущий машинным маслом. Мать в фартуке на кухне, запах яблочного пирога. Младшая сестра Кэрол с косичками.

Школа. Футбол. Бейсбол. Церковь по воскресеньям. Выпускной бал. Я в смокинге, девушка в розовом платье, ее имя… Сьюзен? Нет, Сара.

Потом армия. Призыв в 1965-м. Базовая подготовка. Крики сержанта, отжимания до изнеможения, полоса препятствий. Вьетнам в 1966-м. Жара, влажность, джунгли. Запах гнили и пороха. Лица товарищей по отделению. Засады. Перестрелки. Страх, такой сильный, что хотелось зарыться в землю и не вылезать.

1968 год, операция в дельте Меконга. Засада. Взрыв. Осколок в предплечье, это от него шрам, который я видел на руке. Три месяца в госпитале. «Пурпурное сердце», фиолетовая медаль с профилем Вашингтона. Отправка домой в 1969-м.

Возвращение. Завод с отцом. Скука. Пустота.

Кошмары по ночам. Джунгли, крики, кровь. Колледж в 1970-м, программа для ветеранов. Юридический факультет.

Тяжелая учеба, но дисциплина помогала. ФБР, подача туда заявки в 1971-м. Принятие в январе 1972-го. Квантико, шестнадцать недель подготовки. Стрельбище, тактика, право, криминалистика.

И Дженнифер.

Воспоминание стало четче. Дженнифер Уолтерс. Медсестра из родного городка.

Мы встретились в 1970-м, когда я вернулся из Вьетнама. Она работала в местной больнице. Светлые волосы до плеч, зеленые глаза, добрая улыбка.

Она не спрашивала о войне, просто была рядом. Мы начали встречаться. Через год я сделал предложение, скромное, стоя на одном колене в парке у реки. Кольцо с маленьким бриллиантом, которое он копил полгода. Она сказала «да», плача от счастья.

Свадьба должна быть в августе. Она должна переехать ко мне в Вашингтон через три недели, в конце июня. Квартира в Арлингтоне уже снята, маленькая однушка, но для начала хватит.

Бывший я любил ее. Митчелл любил Дженнифер. Я чувствовал отголосок этой любви, теплое чувство, когда думал о ней.

Но это не мое чувство. Это чувство бывшего владельца этого тела.

Я открыл глаза. Сжал ладони в кулаки.

Что мне делать? Я украл чужую жизнь. У Митчелла были планы, будущее, люди, которые его любили. Родители, сестра, невеста.

А я самозванец. Вор, который украл его тело и его жизнь.

Чувство вины накрыло меня волной.

Но Митчелл мертв, прошептал голос в голове. Он умер в той аварии. Это не ты убил его, ты просто оказался здесь. Это не твоя вина.

Но это не снимало ответственности. Что я скажу его родителям? Его невесте? Коллегам?

Притворяться. Мне придется притворяться.

Но как долго я смогу это делать? Я не знаю привычек Митчелла, его любимых блюд, песен, фильмов. Я не знаю анекдотов, которые он рассказывал, шуток, которые любил. Рано или поздно кто-то заметит, что я другой.

Если только…

Новая мысль пришла внезапно.

Травма головы. Сотрясение мозга. Доктор сам сказал, что будет дезориентация. Потеря памяти при таких травмах нормально.

Я могу списать изменения в поведении на последствия аварии. Сказать, что после удара по голове что-то изменилось. Забыл какие-то вещи, характер стал другим.

Люди поверят. Им придется поверить.

А со временем я изучу жизнь Митчелла достаточно, чтобы вписаться в нее естественнее.

План начал формироваться в голове. Медленно, но начал.

Дверь палаты открылась. Я повернул голову.

В проеме стоял молодой мужчина лет двадцати семи, высокий, атлетического телосложения. Темные волосы, аккуратно причесанные, квадратное лицо с открытой улыбкой. На нем был темно-синий костюм, белая рубашка, узкий галстук. В руках коробка.

— Итан! — его лицо озарилось. — Черт, приятель, как ты меня напугал!

Он быстро вошел, закрыл дверь за собой, подошел к кровати.

Я смотрел на него, пытаясь понять, кто это. Воспоминания Митчелла всплыли неохотно, как пузыри из болота.

Дэйв. Дэйв Паркер. Мы вместе проходили подготовку в Квантико. Спали в соседних койках, тренировались на одном полигоне, сдавали экзамены бок о бок. Митчелл считал его другом, одним из немногих настоящих друзей.

— Дэйв, — сказал я. Голос прозвучал хрипло. Я прочистил горло. — Привет.

— Господи, как ты себя чувствуешь? — Дэйв поставил коробку на тумбочку и сел на стул рядом с кроватью. — Мне позвонили из полиции, сказали, что ты попал в аварию. Я примчался, как только смог. Врачи говорят, ты выживешь, но был без сознания несколько часов.

— Я… Все нормально, — я попытался сесть. Дэйв помог мне, подложив подушки за спину. — Голова болит, но терпимо.

— Черт, приятель, — Дэйв покачал головой. — В первый рабочий день. Какое невезение. Грузовик просто вылетел на красный, говорят. Ты даже не виноват.

— Повезло, что остался жив, — сказал я.

— Еще как повезло, — Дэйв достал из коробки термос. — Я принес тебе кофе. Больничный дрянь, знаю по опыту. Этот из нашей любимой забегаловки возле Квантико.

Он открыл термос, разлил кофе в две пластиковые чашки. Запах ударил в нос, крепкий, горький, прекрасный.

Я взял чашку. Кофе был горячим, обжигал пальцы. Сделал глоток, и чуть не поперхнулся. Невероятно крепкий, почти без сахара.

— Ого, — я закашлялся. — Крепкий.

Дэйв рассмеялся.

— Ты всегда пил самый крепкий кофе на базе, забыл? Говорил, что после Вьетнама наш кофе как вода.

Вот черт. Конечно, Митчелл пил крепкий кофе. А я привык к латте с двумя порциями сахара.