А человеку оставались крохи. Жалкие проценты от того, что он мог бы получить.

Система. Это была Светлая Система. Огромная, прожорливая, безжалостная тщеславная тварь, с которой мы так и не смогли подружиться в самом начале.

Я присмотрелся внимательнее, пытаясь разглядеть детали. И заметил, что нити разные. От одних людей к фигуре тянулись тонкие, почти незаметные ниточки, по которым текли слабые струйки энергии. От других – более толстые каналы, по которым энергия утекала быстрее.

А от некоторых тянулись настоящие канаты. Толстые, пульсирующие, по которым энергия лилась рекой, нескончаемым потоком. И эти люди стояли ближе всего к прорывам, сражались с монстрами, зачищали территорию.

Я проследил взглядом за потоками, пытаясь понять закономерность. Чем выше сорт человека, тем тоньше его нить к системе. Первосортные почти не отдавали энергии, их связь со Светлой была минимальной. Второсортные отдавали чуть больше. А третьесортные…

Третьесортные в этом мире исполняют роль батареек. Их энергия утекала так быстро, что они едва успевали ухватить хотя бы крохи для собственного развития. Система высасывала их досуха, оставляя едва живыми, и они даже не подозревали об этом.

Вот почему я чувствовал себя лучше после отключения от Светлой. Вот почему все болезни и травмы мгновенно стали легче переноситься, а уровни растут как на дрожжах. Система перестала меня доить.

А потом я увидел себя. Одну‑единственную точку среди миллиардов. От меня к той нить тянулась в другую сторону и уходила куда‑то за пределы видимости, словно в пустоту. Вот только она была почти невидимой тоньше волоса, едва светящаяся, по ней текла лишь крошечная струйка энергии.

Видимо, моя тёмная система. Она почти не крала. Брала ровно столько, сколько нужно для работы, и не больше. Честно, по‑партнёрски.

Именно поэтому я мог восстанавливаться быстрее других. Именно поэтому чувствовал себя бодрее, сильнее. Вся энергия, которую я получал, оставалась у меня, а не утекала к жирной светящейся твари над планетой.

Сколько времени прошло, я даже не понял. Секунды? Минуты? Часы? В этом пространстве время текло как‑то странно, рывками, то ускоряясь, то замедляясь.

Я просто смотрел. Смотрел, как Светлая Система пожирает энергию миллиардов людей. Как она толстеет и растёт, становясь всё больше и прожорливее. Как люди, не подозревая ни о чём, продолжают кормить паразита, который обещал им силу и защиту.

Всё это было ложью. Система не дает силу. Она лишь помогает на первых порах, а затем крадет возможность развиваться.

Нет, я об этом догадывался и раньше, а сейчас просто получил подтверждение своим мыслям. Всё это лежит на поверхности и уверен, многие задумываются о чем‑то таком на протяжении жизни. Особенно третьесортные, у них просто обязаны появляться подобные вопросы.

Видение тем временем начало меркнуть, меня потянуло куда‑то назад, и… И тут я услышал голос.

Не в ушах и даже не в голове, скорее где‑то глубже, в самой сути своего существа. Тихий, усталый, полный боли и надежды одновременно.

«Останови это…»

Всего два слова. Но в них было столько отчаяния, столько мольбы, что по спине пробежал холодок.

«Останови это…»

– Кто ты? – попытался спросить я, но голос не ответил. Просто повторил ещё раз, тише, слабее:

«Останови…»

И всё.

Видение начало рассеиваться. Светящаяся фигура потускнела, планета исчезла, нити растворились в темноте. Пространство вокруг меня закрутилось, завертелось, потащило куда‑то еще сильнее. Я уже начал ощущать тело, смог подвигать руками, под ногами появился пол…

И тут я почувствовал, как в кармане халата появилось что‑то тяжёлое. Не было, и вдруг появилось. Я попытался сунуть туда руку, но меня уже выбросило из аномалии, а вокруг появился тот самый старый домик.

Последнее что я увидел – вспышку яркого света, отчего невольно моргнул, и всё, окончательно вернулся в реальность.

Стоял посреди полуразрушенного домика, рука всё ещё вытянута вперёд, но аномалия исчезла. Просто растворилась в воздухе, будто её и не было. Только лёгкое покалывание на коже напоминало о том, что я действительно был внутри.

В кармане халата что‑то тяжело оттягивало ткань. Хотелось немедленно посмотреть, что это, но тут я поднял взгляд и обомлел.

Прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки, стоял граф Аксаков. В полной боевой броне, с мечом в руке, с напряжённым лицом и удивлёнными глазами. За его спиной виднелись силуэты ликвидаторов, все в готовности, оружие направлено на меня.

За пределами домика ревели двигатели броневиков, светили мощные прожекторы, превращая ночь в день. Кто‑то выкрикивал команды, кто‑то бегал с приборами, сканируя всё вокруг.

Мы с Аксаковым несколько секунд молча смотрели друг на друга. Я – удивлённый его присутствием. Он – шокированный тем, что я жив.

– О! – наконец выдавил я, расплываясь в улыбке. – А ты чего тут забыл?

Аксаков медленно опустил меч, но напряжение с лица не ушло. Он прищурился, оглядывая меня с ног до головы, явно проверяя, не сошёл ли я с ума.

– Вот тот же вопрос, – проговорил он, не сводя с меня взгляда. – Чего ты здесь делаешь? И почему… – он замолчал, подбирая слова. – Обычно те, кто попадают в аномалию, либо умирают, либо теряют рассудок и систему. А ты…

Я усмехнулся и легонько похлопал графа по плечу. Тот даже не дёрнулся, продолжая изучать меня настороженным взглядом.

– Не парься, граф, – сказал я максимально беззаботно. – Я рассудок потерял заранее. Превентивно, так сказать. Подстраховался на всякий случай.

Аксаков молчал, явно не зная, как реагировать на мои слова. За его спиной ликвидаторы переглядывались, некоторые опустили оружие, но большинство продолжали держать меня на прицеле.

Прожекторы слепили глаза, вокруг шумело, кто‑то кричал приказы, работали сканеры. Весь этот цирк явно собрался сюда из‑за аномалии, и теперь все пялились на меня, пытаясь понять, как я умудрился выжить.

Очень хотелось сунуть руку в карман и посмотреть, что там такое тяжёлое появилось, но при таком скоплении народа это было бы глупо. Лучше подождать более подходящего момента.

– Ладно, граф, было приятно повидаться, но мне пора, – я обошёл Аксакова и направился к выходу из домика. – Тяжёлый выдался денёк, знаешь ли. Прорыв зачистил, с охранниками пообщался, в аномалию залез. Устал я, короче. Хочу домой.

– Погоди, – окликнул меня Аксаков, но я уже вышел на улицу.

Ликвидаторы расступились, пропуская меня, но все продолжали странно смотреть. Кто‑то с опаской, кто‑то с любопытством, кто‑то просто в шоке. Видимо, живых и вменяемых людей после контакта с аномалией они видели впервые.

Я спокойно дошёл до своего микроавтобуса, который стоял там, где я его оставил. Открыл дверь, забрался в салон, устроился на удобном водительском кресле.

Енот уже сидел на пассажирском сиденье, довольный собой и жующий что‑то подозрительно похожее на чей‑то паёк.

– Кек, – поприветствовал он меня.

– Ага, – кивнул я, заводя двигатель. – Поехали домой.

Аксаков выбежал из домика и направился ко мне, явно собираясь задать кучу вопросов. Но я уже включил передачу и тронулся с места, объезжая заграждения и броневики.

В зеркале заднего вида видел, как граф стоит и смотрит мне вслед, явно не понимая, что вообще произошло.

Ну ничего, завтра объяснюсь. Может быть. Если захочу.

А пока надо добраться до дома, запереться в комнате и посмотреть, что там такое в кармане появилось. И главное – разобраться с тем, что я увидел в аномалии.

Аксаков стоял посреди заброшенной деревни и смотрел вслед удаляющемуся микроавтобусу. Красные задние огни мигнули на прощание и скрылись за поворотом, оставив графа наедине с кучей вопросов и полным отсутствием ответов.

Рядом стоял разведчик, молодой парень по имени Игорь, который всё ещё держал в руках золотую пирамидку – системный анализатор. Он хлопал глазами, переводя взгляд с дороги на прибор и обратно, явно не понимая, что вообще произошло.