Один из стражей прорыва уже лежал мертвым, его огромное тело медленно истлевало, превращаясь в пепел. Но остальные двое атаковали с удвоенной яростью, а вокруг роились обычные монстры – огненные волки, древесные духи, горящие змеи. Они лезли отовсюду, словно вся природа этого проклятого места ополчилась против них.

«Надо было просто убить этих наемников, забрать артефакт и свалить», – мелькнула запоздалая мысль, но барон тут же отбросил её. Поздно. Слишком поздно для сожалений, да и не было возможности их достать. Кто же знал, что они окажутся такими наглыми и хитрыми…

Сейчас барон думал о деньгах. О десяти миллионах рублей, которые обещал заграничный покупатель за Кристалл Доминации. Десять миллионов! Эта сумма решила бы все финансовые проблемы рода Зуйкиных. Можно было бы восстановить поместье, выплатить долги, наконец‑то перестать считать каждую копейку.

А что империя? Что она даст за такой артефакт? Награду? Медаль? Может быть, премию в несколько сотен тысяч, от силы миллион. Смешно. За такие деньги рисковать жизнью? Сражаться со стражами? Нет уж, спасибо.

Барон никогда не считал себя патриотом. Родине он ничего не должен. Только Светлой системе, и та не запрещает честную продажу артефактов. Если кто‑то готов заплатить больше – почему бы и нет? Пусть даже этот артефакт потом могут использовать против самой империи, его это не волновало. Цена была слишком высока, чтобы отказываться.

Но сейчас, когда второй страж едва не раздавил его своей лапой, а гвардейцы один за другим падали, истекая кровью, барон понял – артефакта у него нет, и вряд ли получится его вернуть. Но десять миллионов буквально требуют хотя бы попытаться.

Этот проклятый Рубцов и его группа уже давно сбежали вместе с кристаллом. И какой‑то внутренний голос подсказывал барону, что они не собираются никому ничего отдавать.

– Барон! – крикнул командир гвардии, отбивая удар горящего когтя, – Нам не выстоять! Надо отступать!

Олег оглядел поле боя. Половина гвардейцев мертва. Монстры напирают со всех сторон. Два стража всё еще живы и полны сил. Шансов нет.

Мысль пришла мгновенно, холодно и расчетливо.

– Прорубаемся к сердцу прорыва! – приказал барон, указывая мечом в сторону, где сквозь деревья проглядывало тусклое свечение. – Уничтожим его! Монстры ослабнут, и мы сможем прорваться!

Командир кивнул, не задумываясь. Дисциплина, верность, всё как положено. Идиот.

Гвардейцы ринулись вперед, прорубая путь сквозь толпу тварей. Они сражались отчаянно, жертвуя собой ради своего барона. А Олег Зуйкин медленно отступал назад, шаг за шагом. Когда его люди увязли в бою, полностью сосредоточившись на стражах и монстрах, он развернулся и побежал к запасному выходу.

Пусть они сражаются. Пусть умирают за его план, за его амбиции, за кристалл, которого у них и так уже нет. А он спасет свою жизнь. Потому что барон Зуйкин никому ничего не должен. Ни родине, ни гвардейцам, ни чести. Только себе.

Мы шли через лес уже несколько часов и вроде бы никто не стал отправлять за нами погоню. Идти пришлось медленно – кристалл в рюкзаке здорово оттягивал плечи, а тропы толком не было. Виктор впереди прорубал дорогу, Паша прикрывал тыл, Архип шел рядом со мной, а Лена… ну, Лена просто шла, как обычно, в своих мыслях.

Когда стемнело, решили остановиться на ночлег. Виктор быстро натянул палатку, Паша развел костер, а я проверил припасы. Еда была, вода тоже. Можно было расслабиться.

– Думаешь, барон выжил? – неожиданно спросил Паша, когда мы сидели у огня.

– Понятия не имею, – честно ответил я, – Но если и выжил, то вряд ли в хорошем настроении.

– Он вообще нас теперь убьет, – буркнул Виктор, закидывая в костер очередную ветку, – Я серьезно. Как только узнает, что мы с кристаллом свалили, объявит охоту. У таких связи есть.

Архип молчал, глядя в огонь. Его лицо было непроницаемым, но я видел – старик о чем‑то думает. Наконец, он заговорил:

– Да уж, не хотелось бы потерять и эту группу…

Мы все замолчали. Даже Виктор перестал ковырять угли.

– Первый раз было лет десять назад, – продолжил Архип, – Тогда я только начал водить людей в прорывы. Думал, опыта хватит, что всё предусмотрел. Но нет. Попали в засаду, стражей оказалось больше, чем ожидали. Из восьми человек вышло двое. Я и еще один парень. Он потом в город вернулся, завязал с прорывами, открыл магазинчик. Говорит, хватит. Больше никогда.

– И сколько всего групп ты потерял? – тихо спросил Паша.

– Четыре, – ответ был коротким, – Четыре полноценные группы. Кто‑то умирал в прорывах, кто‑то потом не выдерживал и заканчивал с собой, кто‑то просто уходил и я больше никогда о них не слышал. Но все они… – он замолчал, подбирая слова, – Все они доверились мне. И я подвел их.

– Это не твоя вина, – начал было Виктор, но Архип остановил его жестом.

– Не надо. Я знаю, что это моя вина. Я проводник. Моя работа – привести людей живыми туда и обратно. Если они умирают – значит, я облажался. Точка.

Лена вдруг подняла голову. Мы все уже привыкли, что она обычно молчит, потому когда она заговорила, все вздрогнули.

– У меня был брат, – её голос звучал тихо, почти безэмоционально, – Старший. Он тоже ходил в прорывы. Сильный был, талантливый. Система его любила, как Володю. Всё легко давалось.

Она помолчала, глядя в огонь.

– Однажды он не вернулся. Группа вышла, а его нет. Сказали, что он пожертвовал собой, чтобы остальные выжили. Героем назвали. Медаль посмертно дали. – Лена усмехнулась, и в этой усмешке не было ни капли радости, – А мне было пятнадцать. И я осталась одна. Я ведь в прорывы начала ходить, чтобы получше понять, зачем он это делал. Почему рисковал. Но так и не поняла.

– И всё равно ходишь, – заметил Паша.

– А что еще делать? – она пожала плечами, – Это единственное, что я умею. И может быть… – девушка не стала заканчивать мысль и просто махнула рукой.

Повисло молчание. Все смотрели в огонь, каждый думая о своем. Виктор хмыкнул:

– Ну, у меня история попроще. Семья здорова, живут на окраине, огород сажают. Просто денег вечно не хватает, вот и пошел в прорывы. Думал, заработаю, дом родителям построю.

– Построил? – спросил Паша.

– Ага. В прошлом году. Теперь коплю младшему брату на учебу. Он в медицину хочет, а там денег надо прилично.

Паша усмехнулся, но свою историю про родителей рассказывать не стал. Да и как минимум мать у него уже здорова, а про отца он и сам не спрашивал, могу ли я его исцелить. Потом надо будет заняться, кстати.

Правда в любом случае, на обычную работу устраиваться он пока не стал. Но я его понимаю, прорывы затягивают… И не только из‑за денег. Эти уровни, эта сила, это развитие… Пыльца из монстров и сердец прорывов словно наркотик, попробовал раз – и больше без этого уже не можешь.

Но пусть очередь рассказывать дошла до Паши, все почему‑то посмотрели на меня.

– У меня нет красивой истории. Просто живу. – помотал я головой.

– И система тебя любит, – добавил Паша.

– И система меня любит, – согласился я, – Но это тоже не всегда хорошо. – да уж, иногда она любит меня слишком горячо, так что потом задницу не потушишь.

Говорить больше не хотелось, да и остальные, похоже, тоже выговорились. Мы разошлись по палаткам. Виктор храпел уже через пять минут, отгоняя звуками всех обитателей леса, Паша долго ворочался, но потом тоже затих. Я лежал, глядя в темноту, и думал о кристалле, о бароне, о том, что будет дальше.

Где‑то глубокой ночью я проснулся от шороха. На секунду замер, прислушиваясь. Шорох повторился – легкий, едва различимый. Осторожно выбрался из палатки и огляделся.

Возле рюкзаков что‑то шевелилось. Небольшая тень, размером с кошку. Я тихо подкрался ближе, и… Всё, тень пропала, но я и так увидел достаточно. Эта та самая мелкая сволочь, которая донимала меня во время моего прошлого похода! Нет, я все понимаю, но… Сто километров! Я в сотне километров от дома, а эта тварь все равно меня достает!