Кирилл замер на месте, не веря глазам.

Через минуту дверь снова открылась. Семья — муж, жена, двое детей. Тоже постоянные клиенты, приходили каждую неделю. Они посмотрели на меню, муж что-то прошептал жене, и они ушли, даже не присев.

Холодок прополз по спине Кирилла, сжал желудок. Это уже не случайность.

Он бросился к двери, распахнул её и выскочил на крыльцо. Семья уже отходила по улице, муж вёл детей за руки.

— Пётр Ильич! Подождите!

Мужчина остановился, обернулся. Лицо виноватое, взгляд бегающий.

Кирилл подбежал к нему, стараясь не показать волнения:

— Пётр Ильич, вы куда? У нас сегодня свежая телятина, только утром привезли!

Пётр Ильич замялся, отвёл глаза, помялся на месте:

— Прости, Кирилл Семёнович, уважение тебе, конечно, мы всегда у тебя обедали… но напротив, у «Сытого Монаха», такой же обед в два раза дешевле. Времена нынче тяжёлые, сам понимаешь… семья большая, расходы…

Кирилл почувствовал, как земля уходит из-под ног:

— В два раза⁈ С ума они посходили что ли… Как это в два раза?

— Да вот так, — Пётр Ильич пожал плечами. — Птица там по пять за порцию, а у тебя по десять. Телятина тоже…

— Но это же… — Кирилл запнулся, пытаясь осмыслить услышанное. — Это же ниже себестоимости! Мясо одно столько стоит!

Пётр Ильич снова пожал плечами, и ответил на этот раз более жёстко:

— Может быть, Кирилл Семёнович, но я плачу за еду, а не за твои расходы. У меня семья, мне надо кормить детей.

Он развернулся и повёл семью дальше по улице, не оглядываясь.

Кирилл стоял на крыльце и смотрел им вслед, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой узел. Потом медленно повернул голову и посмотрел через улицу на трактир напротив.

«Сытый Монах» — трактир среднего уровня, который он всегда считал забегаловкой для тех, у кого нет ни вкуса, ни достатка. Дешёвая еда и такая же обстановка.

Сейчас оттуда валил народ. Люди заходили внутрь и выходили с довольными лицами, жуя на ходу, смеясь, переговариваясь. В окна было видно как люди едят, как официанты бегают. В зале была полная посадка.

А его «Золотой Гусь» — лучший трактир района — стоял пустой, как склеп.

Кирилл сжал кулаки. Он уже понял что произошло.

Это происки Белозёрова. Он обрушил цены. Классический приём — убить конкурента ценами, продавая в убыток, а потом поднять цены обратно, когда конкурент сдохнет.

Он развернулся и вошёл обратно в трактир, уже зная, что делать дальше. Нужно срочно резать расходы и начать следует с поставок.

Кирилл влетел на кухню как ураган. Повара обернулись, испуганно глядя на его лицо. Иван замер с ножом над разделочной доской.

— Где Митяй⁈ — выкрикнул Кирилл.

— Там, — Иван кивнул в сторону служебного входа. — Отвар пьёт с Петром.

Кирилл рванул к служебному входу, распахнул дверь.

Дядя Митяй сидел на скамье у стены, держал в руках кружку с отваром и неспешно беседовал с одним из помощников повара. Увидев Кирилла, он улыбнулся:

— А, Семёныч! Отварчику не хотите? Хороший, с мятой…

— Митяй, — Кирилл подошёл вплотную, голос напряжённый. — Скидывай цену. Срочно.

Митяй моргнул, улыбка сползла с лица:

— Что?

— Цену на мясо. Скидывай. — Кирилл говорил быстро, сбивчиво. — Соседи цены сбросили в два раза. Я не могу продавать это мясо по старой цене, я прогорю! Мне нужна скидка хотя бы процентов тридцать, понимаешь?

Митяй медленно поставил кружку на скамью. Лицо стало серьёзным, даже мрачным. Он посмотрел на Кирилла, потом отвёл глаза, начал мять шапку в руках.

— Не могу, Семёныч, — сказал он тихо.

Кирилл почувствовал, как внутри что-то оборвалось:

— Как это «не можешь»? Митяй, мы десять лет работаем! Ты знаешь, что я всегда платил вовремя, никогда не торговался! Я прошу не бесплатно отдать, а просто скинуть цену на время! Ты хочешь, чтобы я закрылся⁈

Митяй сжал шапку сильнее. Он всё ещё не смотрел на Кирилла.

— Не могу, — повторил он ещё тише. — Был… был приказ.

— Какой приказ? — Кирилл шагнул ближе.

Митяй поднял голову, посмотрел Кириллу в глаза. В его взгляде был страх и стыд:

— Из Гильдии. Лично от Него. — Он не называл имени, но Кирилл и так понял. — Мне сказали: если я скину тебе хоть медяк с цены — меня лишат места на бойнях. Понимаешь? Меня вышвырнут и сыновей моих вышвырнут. Нас не пустят ни на одну бойню в городе. Мы останемся без дела и без хлеба.

Он замолчал, глядя на Кирилла с мольбой о понимании в глазах.

— Прости, Семёныч, — прошептал Митяй. — Я бы рад, клянусь Богом, я бы рад, но не могу. Цена прежняя или… или я увожу мясо обратно.

Кирилл стоял неподвижно, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Белозёров перекрыл ему поставки. Не полностью — это было бы слишком грубо и заметно. Он просто заморозил цены. Кирилл может купить мясо, но по стандартной цене, а продавать вынужден по заниженной, потому что конкуренты цены сбросили.

Стратегия удушения «ножницы». Цены сжимаются с двух сторон, как лезвия, разрывая его прибыль в клочья.

Если он купит мясо — будет продавать в убыток. Если не купит — останется без товара и закроет кухню. В любом случае это путь к разорению.

Кирилл медленно выдохнул, разжал кулаки.

— Оставляй, — сказал он глухо.

Митяй вздрогнул:

— Что?

— Оставляй мясо. Я беру.

Митяй облегчённо выдохнул, кивнул:

— Спасибо, Семёныч. Я… я правда не хотел…

— Я знаю, — оборвал его Кирилл. — Иди.

Митяй поднялся со скамьи, взял шапку, надел. Посмотрел на Кирилла последний раз — виноватым, несчастным взглядом. Потом быстро пошёл к выходу, почти убежал.

Кирилл остался стоять один у служебного входа.

Он всё понимал. Белозёров не просто мстил ему за непокорность. Он так учил остальных. Показывал кто здесь хозяин и что бывает с теми, кто не встаёт на колени по первому требованию.

Кирилл сжал челюсти.

Он думает, что я сломаюсь. Что приползу обратно, буду просить прощения.

Ошибается.

Он развернулся, вошёл обратно на кухню. Повара смотрели на него с тревогой.

— Работаем, — сказал Кирилл жёстко. — Готовим как обычно. Качество не снижаем. Если Белозёров думает, что задушит меня ценами — он ошибается. Моё мастерство перебьёт его низкие цены.

Иван неуверенно кивнул:

— Понял, Семёныч.

Кирилл прошёл через кухню к выходу в зал. Остановился у двери, посмотрел через стекло.

Зал был всё ещё пустой. Только пожилая пара допивала сбитень за своим столом, а напротив, через улицу, «Сытый Монах», да и не только он, но и другие трактиры ломились от посетителей.

Кирилл стиснул зубы.

Продержусь. Обязательно продержусь.

Но в глубине души он уже знал, что проигрывает.

Белозёров сидел у окна на втором этаже «Сытого Монаха» и пытался наслаждаться обедом. Столик был лучшим в заведении — угловой, с видом на улицу и прямо на «Золотого Гуся» напротив. Белозёров специально выбрал его. Он хотел видеть свой триумф.

Перед ним стояла тарелка с полумесяцами — теми самыми, которые «Монах» скопировал и продавал по пять медяков. Белозёров разрезал один, отправил в рот, прожевал медленно, оценивая вкус.

Мясо жёсткое. Тесто суховатое. Специй мало, вкус плоский. Он проглотил, запил вином, усмехнулся.

Отвратительно, но дёшево, а дешевизна — это оружие, которое бьёт без промаха.

Белозёров посмотрел в окно, на улицу внизу. Поток людей шёл мимо «Золотого Гуся». Они смотрели на цены, качали головами и шли дальше — прямиком в «Сытого Монаха».

Белозёров отпил вина, откинулся на спинку стула. План работал безупречно. Финансовые клещи — простая и элегантная схема.

Он приказал всем трактирам Гильдии в этом районе снизить цены вдвое. Да, они работали в убыток. Да, это стоило денег, но Гильдия компенсировала убытки из общего фонда. В нем хранились деньги, которые стекались со всех трактиров города. Несколько недель такой работы — это капля в море для Гильдии.