Как быстро они забыли, что мне уже двадцать один.

— Ну, если это были одни из самых неловких и болезненных тридцать минут в моей жизни, то я не знаю, что это было. — Я шлепаю сумочку на кухонную стойку Миранды, тут же иду к холодильнику и достаю бутылку белого вина.

Моя лучшая подруга выходит из своей спальни, собирая волосы в беспорядочный пучок на макушке.

— Не может быть, чтобы все было так плохо.

Теперь я уже у шкафа, достаю бокалы и со звоном ставлю их на стойку.

— Да. На самом деле так и было.

Она смеется, ступая босыми ногами по кафельному полу.

— Рассказывай.

Миранда переехала в Бельведер, когда мы были старшеклассниками, поэтому не была здесь свидетелем самых мучительных лет моей влюбленности в Дрю. Она слышала только несколько ужасных историй.

Подруга усаживается за стойку, опираясь на локти, и смотрит, как я наполняю наши бокалы.

— Мы почти не разговаривали. Все было ужасно.

— Почти не разговаривали? Как это возможно?

— Э-э. Ну. Он сел, я спросила, как прошел полет, и он ответил, что хорошо. Потом я спросила, не было ли турбулентности, он ответил, что нет, и поблагодарил меня за то, что я его забрала. — Я опускаю мелкие детали, например, то, что не смотрела на него, даже когда высаживала. Даже когда махнула ему рукой на прощание. Я слишком торопилась покончить с этим испытанием.

Миранда причмокивает губами после первого глотка дешевого вина, словно это был изысканный сорт.

— Какая разница? Ты же с ним покончила. К тому же в эти выходные ты его почти не увидишь. — Она делает паузу, размышляя. — Если только тебе не придется отвозить его обратно в аэропорт, и в этом случае ты сможешь реабилитироваться.

— О, я увижу его в эти выходные. Мы с ним встретимся. — Я наклоняю свой бокал к ней. — Он будет на мальчишнике, который, как мы все знаем, закончится в «Бут-скут-буги».

Так всегда бывает.

БСБ был самым популярным танцевальным залом с конца шестидесятых, и это не изменилось с годами. Тот же танцпол, та же сцена, те же подковы, прибитые к дверям туалетов для «Жеребцов» и «Кобылок».

— Итак... — Она все еще наклоняется вперед, взбалтывая напиток в своем бокале. — Как он теперь выглядит? Стал еще уродливее?

Я стону.

— Нет. — Кажется. — Я особо не рассматривала его, но, предполагаю, он стал выглядеть лучше.

Это заставляет Миранду рассмеяться.

— Ты такая неловкая.

— Видишь! Я об этом и говорю! Это было ужасно. Он тоже не проявлял ко мне интереса, так что, думаю, мы квиты.

— Подруга, ты забрала его из аэропорта. Конечно, ему было неинтересно, он устал.

Я стряхиваю воображаемую пылинку со своей футболки.

— Я могла бы встретить его голой, и он бы все равно не обратил на меня внимание.

— Прости, я запуталась. Ты хотела, чтобы он тебя заметил?

Ну да.

— Разве девушка не всегда хочет, чтобы парень обратил на нее внимание?

— Не каждый парень. Только определенные. — Она вздохнула и сделала глоток. — Ты должна принять решение. Будешь ли притворяться, что он тебе больше не нравится, или будешь действовать?

Действовать?

Нет.

Идти напролом никогда не было моим стилем, потому что, СРОЧНЫЕ НОВОСТИ: У меня нет стиля.

У меня нет игры.

— Я никогда не собиралась действовать. — Ни с Дрю, ни с кем бы то ни было.

— Видишь, Тесс, вот почему ты до сих пор одна. — Она отпивает еще вина. На самом деле заглатывает его залпом, и ей уже требуется добавка.

Я наливаю ей еще, чтобы занять себя, и пополняю свой бокал.

— Я не поэтому одна.

По правде говоря, понятия не имею, почему одинока. То есть… хорошо, я знаю. Я недостаточно агрессивна. Пассивна, если хотите. Никогда не знаю, когда парень флиртует, не могу понять намек, пока кто-нибудь не скажет прямо: «Тесс, ты пойдешь со мной на свидание?».

А этого не происходит.

Уже давно.

Самое близкое, чего я добилась, это несколько пьяных и нечастых слюнявых: «Ты такая горячая, хочешь пойти ко мне?».

Некоторые девушки, возможно, сочтут такой подход лестным, но я — не большинство девушек.

Сэр, если ваше жилье — крошечная комната в общежитии или грязная квартира, которую делите с тремя братьями по братству, то мой ответ — нет.

Не принимается.

— Тогда почему? И не делай вид, будто мы не обсуждали это уже дюжину раз.

Я закатываю глаза и игнорирую ее вопрос.

— Почему ты ведешь себя так, будто сватать меня — это твоя работа? Меня вполне устраивает то, какая я есть.

Миранда фыркает.

— Тогда почему тебе было так неловко встречать Дрю Колтера из аэропорта и вести светскую беседу как нормальный человек?

Потому что.

— Я даже не знаю его. По сути, я была для него водителем такси.

— Думаешь, парень не оценил, что младшая сестра его лучшего друга забрала его? Да ладно. Уверена, он был бы рад пофлиртовать.

— Причина, по которой мы не попросили Сисси Ланкастер заехать за ним, заключалась в том, чтобы он не оказался в машине с пускающей слюни фанаткой.

— О. — Подруга откидывается на спинку барного стула, и на ее лице появляется выражение понимания. — Так вот почему ты не флиртовала? Не хотела быть пускающей слюни фанаткой? Это более логично.

— Нет, это не... — Уф. — Я сдаюсь.

— Да, похоже на то.

Я смотрю на нее пустым взглядом.

— Тебе легко говорить, ведь знакомства и флирт для тебя естественно. — Миранда — горячая штучка. Парни ее обожают.

— Думаешь, что мне не нужно работать над этим?

— Нет, ты не работаешь над этим.

Она прихорашивается, принимая это за комплимент.

— О, боже, спасибо. — Перебрасывая волосы через плечо, она говорит: — Нужно много работать, чтобы выглядеть так, будто я не прикладываю усилий, но поверь мне, это утомительно.

Я пью свое вино, размышляя.

— Ты скажешь Зеро, чтобы он зашел завтра?

Зеро — ее парень, и он именно такой, каким вы представляете себе парня по имени Зеро: татуировка на шее. Пирсинг. Волосы черные, как смоль. Он играет в хоккей за университет и, вероятно, станет профессионалом, если сможет держаться подальше от неприятностей в социальных сетях.

В общем, Дэйв Наварро, если вы вообще знаете, кто это такой, только круче. Он также последний человек, от которого можно ожидать, что он зайдет в такую забегаловку, как «Бут-скут-буги», но в том-то и дело, что Миранде и Зеро нет до этого никакого дела.

Абсолютно никакого.

Я дуюсь, желая быть такой же крутой.

— Да, он заглянет. Ему нравится, когда я ношу ковбойские сапоги. — Она тянется вперед и берет виноградину из вазы на стойке. — Они серебристые.

Конечно, серебристые.

Мои розовые — очень милые, правда? Но не думаю, что завтра надену эту пару. Я оставила их в доме родителей, не планируя заходить за ними.

— Тесс, что самое худшее может случиться, если ты... ну, знаешь, скажешь Дрю, что безумно в него влюблена?

Я смеюсь.

— То же самое, что и в прошлый раз, когда я пыталась.

Она наклоняет голову.

— Когда это было?

О, боже.

— Я не хочу об этом вспоминать.

— Повесели меня...

Я делаю паузу.

Колеблюсь, подыскивая не только воспоминания, но и слова, чтобы рассказать об этом...

— Я была в девятом классе, а он в одиннадцатом, на два года старше, но такой милый. Добрый. Высокий. Хорошо выглядел в нетрадиционной манере. У него всегда была свежая стрижка, всегда был выбрит, в отличие от его брата-близнеца с неухоженными волосами и щетиной на подбородке. Он был мальчиком моей мечты и снился мне почти каждую ночь.

Миранда слушает, как завороженная.

— Друзья моего брата всегда были у нас дома. У нас был огромный бассейн, и мама всегда предпочитала иметь полный дом гостей, чем не знать, куда мы отправляемся. Поэтому каждые выходные, после всех игр, Грейди приглашал своих товарищей по команде. Иногда приходили и девушки.

Я вздыхаю.

— В общем, в тот вечер наши родители пошли ужинать. Они были недалеко от дома и доверяли нам, поэтому решили, что все будет нормально. Нам запрещено было находиться в бассейне, но они разрешили ему пригласить друзей посмотреть кино. Так что в итоге Грейди так и поступил. В какой-то момент я вышла из своей комнаты, а они уже перестали смотреть фильм и хотели поиграть в игры. «Семь минут на небесах» или что-то в этом роде.