— О, теперь ты думаешь, что это смешно, да?

Он ловит мою руку и прижимает ее к своей груди, над бьющимся сердцем.

Я чувствую, как оно бьется под моей ладонью.

— Послушай. Мы преодолели много дерьма, как по отдельности, так и вместе. Экзамены, практика, мои братья, твой брат, тролли в социальных сетях. Мы справимся.

Я накручиваю прядь волос на палец, а в голове проносятся мысли о том, что ждет меня впереди.

Реальность такова, что это никуда не денется, и мы не обсуждали будущее. А ведь именно за этим он сюда и приехал, не так ли?

— Серьезно, Дрю, что мы будем делать? Я только-только переехала из общежития, а теперь у меня на подходе ребенок.

Он наклоняется ближе, его пальцы рассеянно вырисовывают узоры на тыльной стороне моей руки.

— Прежде всего, нужно сделать глубокий вдох. А потом мы разберемся во всем вместе.

Не совсем план действий, но это начало.

— Хорошо, я дышу. — Глубокий вдох и выдох. — И что теперь?

— Ну, мы станем профессионалами в смене подгузников и пеленании ребенка. И я слышал, что кормление в два часа ночи — это просто супер!

— Это был сарказм, Дрю Колтер? И как ты собираешься быть рядом во время двухчасового кормления? — Я смеюсь. Неужели он об этом не подумал?

— Понятия не имею. Мы оба можем закончить колледж, даже если для этого придется немного скорректировать наши планы. У нас невероятная система поддержки, и мы в этом вместе.

— Но мои родители живут не рядом с колледжем, а у меня осталось два семестра.

У него остался один.

А потом будет драфт...

Мы вообще не говорили о его будущем, только о моем.

— Это как планирование свадьбы, — сообщил он мне. — Давай возьмем большую папку и заполним ее информацией.

Я снова смеюсь, откидываясь на кровати.

— Папку? Прекрати.

Хотя он не совсем неправ. Думаю, процесс потребует тонны планирования, потому что мы так далеко друг от друга.

— Я возьму голубую папку. Ты можешь взять розовую.

— Почему моя папка должна быть розовой? Почему она не может быть голубой? — Или желтой, или с блестками.

— Ты можешь взять любой цвет, какой захочешь. — Дрю заправляет прядь волос мне за ухо, его прикосновение нежное и успокаивающее. — Мы позаботимся о том, чтобы наш ребенок знал, что его любят и о нем заботятся на каждом шагу.

Наш ребенок...

Я дрожу.

— Все это сюрреалистично. И если быть честной, я не чувствую себя готовой к этому, совсем. Я хотела... хотела...

— Чего ты хотела?

— Встречаться с тобой и, типа, заставить тебя влюбиться в меня, и тогда мы могли бы жить долго и счастливо. Мы еще даже никуда не ходили, ни на ужин, ни в кино, и мне как-то грустно от того, что все это прошло мимо.

Я не хочу говорить «все это испорчено», потому что эта мысль заставляет меня чувствовать себя виноватой, как будто я как-то нехорошо отзываюсь о своем нерожденном ребенке.

— Да, в идеальном мире все было бы именно так. Я имею в виду, ты бы влюбилась в меня и все такое.

Он подмигивает, наши пальцы переплетаются.

Я подношу свою руку к его лицу, чтобы провести по ране на его губе, где его ударил мой брат.

— Все еще болит?

— Нет.

— Ты говоришь правду?

— Да. — Он усмехается. — Знаешь, сколько раз я был близок к нокауту от удара или получал сотрясения мозга от столкновений? Десятки. Это всего лишь маленькая царапина. Обязательно скажу об этом Грейди.

— Боже, пожалуйста, не надо.

Он ухмыляется, в его глазах мелькает знакомый блеск.

— Ну, если тебя это как-то утешит, то наше будущее только что стало сюжетом по-настоящему увлекательной романтической комедии.

Правда?

По крайней мере, он оптимист и, по крайней мере, сейчас он здесь, со мной.

— Я не могу представить, как справлюсь с этим в одиночку. — У меня есть Миранда, есть родители, но это не одно и то же. — Наверное, мы герои своей собственной уникальной истории.

— Мы даже толком не встречались, а теперь у нас будет ребенок, — говорит он, в его голосе смешались недоверие и неуверенность. — Серьезно, что мы будем делать?

Мое сердце трепещет в груди, как пойманная в ловушку птица, пальцы перебирают замысловатые узоры покрывала, а мысли мечутся в поисках нужных слов.

— Понятия не имею.

Эти слова повисают в воздухе, отягощенные подтекстом.

Я перевожу взгляд на окно, где мир, кажется, простирается в бесконечной неизвестности.

— А как же мы? Что с нашей дружбой?

Голос Дрю мягкий, успокаивающий бальзам для моих мечущихся мыслей.

— Дружбой? — Он прочищает горло. — Ты снова отправляешь меня во френдзону?

Я издаю дрожащий смешок.

— Ты не хочешь, чтобы мама твоего ребенка дружила с тобой?

— Не совсем.

— Так чего же ты хочешь? Быть моим парнем?

Как ни парадоксально, это кажется слишком рано.

Мы пропустили миллион шагов в этом процессе, сразу перейдя к «пожизненным обязательствам» в виде потомства, и это в миллион раз усложняет ситуацию.

Свидание. Ребенок. Учеба. Футбол.

Семья.

Рассказывать людям. Не говорить людям. Держать это в тайне. Вторжение в нашу личную жизнь, и наши лица, мелькающие в новостях.

Моя крошечная квартира. Мои соседи по комнате.

Занятия.

Утреннее недомогание. Походы к врачу. Тот факт, что мы живем на расстоянии.

Да. Нам определенно нужны папки.

Или пять.

Голова идет кругом.

— Я бы хотел быть твоим парнем.

Я прищурилась на него.

— Ты говоришь так только потому, что обрюхатил меня перед нашим первым свиданием?

Он пожимает плечами, что комично.

Насколько это реально в сложившихся обстоятельствах?

«Я бы хотел быть твоим парнем».

Его слова окутывают меня, словно успокаивающие объятия, напоминая, что сила часто заключается в готовности столкнуться с неизвестностью, а ему ее уже довелось испытать, будучи футболистом в одной из университетов «Большой десятки».

Дрю улыбается.

— Я не буду притворяться, что у меня есть ответы на все вопросы, Тесс, и мы не обязаны выяснять все это прямо сейчас. Но я знаю, что я здесь ради тебя, ради нас. И вместе мы во всем разберемся.

«Вместе мы во всем разберемся».

Но когда?

— Почему ты всегда говоришь идеальные вещи?

Дрю хихикает, его пальцы переплетаются с моими.

— Это не так, спроси Дрейка. Я говорю много глупостей, и у него наверняка есть скриншоты большинства из них.

Пока мы лежим бок о бок, вся тяжесть ситуации становится немного легче.

— Эй. Пообещай мне кое-что, — говорит Дрю.

— Что именно?

— Пообещай мне, что мы будем честны друг с другом, что бы ни случилось. Что мы будем общаться и ничего не будем скрывать друг от друга. Узнать об этом из прессы было ужасно не только потому, что я чувствовал себя преданным, а потому, что думал, что ты сделала это специально. И я знаю, что это не так, но... больше никаких сюрпризов.

— Больше никаких сюрпризов. — В уголках моих глаз появляются слезы, я тронута глубиной его просьбы. — Я обещаю, Дрю.

Его улыбка похожа на восход солнца, теплая и полная обещаний.

— Тогда у нас есть это. И мы есть друг у друга.

ДНЕВНИК...

Почему мне так грустно в последнее время? Это мой предпоследний год, я должна радоваться — остался один год до окончания школы, но я не могу выбраться из этого состояния.

Мне было все равно, когда Грейди переехал, но я не могу перестать чувствовать... пустоту внутри, когда мальчиков Колтер больше нет в школе, и я не вижу их в коридоре. Не мальчиков Колтер. Одного Колтера. Единственного Колтера для меня.

Дрю.

Теперь я вижу его по телевизору. В новостях рассказывают об их первом курсе в Висконсине, и они ведут себя так, будто они второе и третье пришествие Христа, но я не вижу в этом ничего особенного. Всем нужно перестать относиться к ним как к богам, Дрю бы этого не хотел. Он самый приземленный, милый парень, и я знаю, что внимание, должно быть, убивает его.