— Я просто... — Я качаю головой. — Чувствую себя определенным образом по этому поводу.

— Я бы тоже так себя чувствовал, если бы какая-нибудь цыпочка, которую я трахнул, говорила людям, что я ее обрюхатил.

Я бросаю на него хмурый взгляд. Он говорит громко, а мне не нужно, чтобы мои товарищи по команде подслушивали наш разговор.

Это чертовски неловко.

И очень личное.

Никогда еще я не чувствовал себя таким незащищенным.

Люди смотрят на нас; кажется, что все женщины в комнате наблюдают за нами и перешептываются.

Отлично.

Представляю, что творится у них в головах: «Этот кусок дерьма Колтер, который был настолько туп, что попался в ловушку охотницы за джерси».

Они не знают, что Тесс не такая.

Но я не могу ходить с табличкой на спине и утверждать обратное. Люди будут верить в то, что хотят.

Я поднимаюсь со скамейки, беру мобильный телефон с полки, где мы храним полотенца и бутылки с водой, и направляюсь в коридор, где можно позвонить.

На этот раз, когда я набираю ее, раздается всего три гудка.

— Алло?

Очевидно, она уже знает, что это я.

— Привет.

Я закатываю глаза, потому что говорю, как идиот.

— Привет, Дрю. — Ее голос звучит отстраненно.

Не то чтобы я винил ее.

Очевидно, в ее мире произошло много всего.

— Привет, Тесс. — Я понятия не имею, с чего начать, поэтому говорю: — Я понятия не имею, что сказать прямо сейчас. — Кроме, может быть. — Это правда?

Далее следует самая длинная в мире, самая оглушительная пауза.

— Да, — шепчет она.

Я вдыхаю.

Черт.

— Это... — Мой?

— Да, — шепчет она еще тише.

Мой рот приоткрывается.

Закрывается.

Я прочищаю горло.

— Не хочешь объяснить, почему я узнал о твоей беременности из новостей?

Мой вопрос прозвучал резче, чем я хотел, но это не то, что вы репетируете или планируете, если только вы не одна из тех пар, которые пытаются завести ребенка.

Но мы не пара, и мы, блядь, не пытались завести ребенка.

На другом конце линии повисла долгая пауза, прежде чем она наконец заговорила.

— Послушай, Дрю, я не хотела, чтобы до этого дошло, но я чувствовала, что у меня нет выбора.

Нет выбора?

Что это значит?

— Это была ты? Или ты рассказала кому-то, кто продал эту историю? — Я уже знаю, как это дерьмо работает, и оба ответа могут быть правдой.

Она колеблется, взвешивая ответ.

— Второе. — Ее голос такой тихий, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать его в гулком хаосе тренажерного зала. Тренажеры, ворчание людей, музыка.

— Не было выбора? О чем ты говоришь? — требую я, когда разочарование нарастает. — Мы должны были поговорить об этом до того, как это стало достоянием общественности.

— Я знаю, знаю. — Она вздыхает, звуча пораженно. — Но я не знала, как тебе сказать. А потом рассказала брату, и он пришел в ярость, а я запаниковала.

Я провожу рукой по волосам, пытаясь осмыслить ее слова.

— И этот тупой придурок решил, что обращение к прессе — лучшее решение?

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя в ловушке или обязанным.

Слишком поздно, блядь, для этого.

Мой телефон разрывается. Мои братья угрожают прилететь сюда ближайшим рейсом, а мама хочет подать на Донахью в суд за клевету, ложь и оскорбления.

Товарищи по команде.

Мои тренеры.

Все, включая СМИ, вцепились мне в задницу.

Я испускаю разочарованный вздох, разрываясь между гневом и странным чувством понимания.

— Тесс, — говорю я спокойно. — Мы в этом деле вместе, нравится тебе это или нет. То, что Грейди обратился к прессе, даже не поговорив сначала со мной, было дерьмовым поступком. Пожалуйста, скажи мне, что ты не знала об этом.

— Я не знала.

— Пожалуйста, скажи, что ты не брала денег за эту историю.

— Не брала.

Я вздохнул с облегчением.

Слава богу.

— Мне очень жаль, — говорит она тихим голосом. — Я все испортила, Дрю, и очень сожалею об этом.

Я вижу, как Дрейк пристально наблюдает за мной через стеклянные двери спортзала, явно уловив напряжение в разговоре. Его инстинкт близнеца, вероятно, работает на пределе.

Я бросаю на него пристальный взгляд, безмолвно прося оставить меня наедине с Тесс. Мне не нужно, чтобы он выскочил в коридор, чтобы прервать разговор или высказать ей свое мнение по этому поводу.

— Тесс, — говорю я, немного смягчив тон. — Нам нужно разобраться во всем вместе. Вся эта история — сплошная неразбериха, но... давай обсудим наши возможности и разработаем план.

Я слышу ее тихий смех на другом конце.

— Почему ты всегда такой рассудительный?

— Потому что я скучный Колтер, помнишь?

Тихий, добрый брат, который не может удержать себя в штанах и попадает в неприятности.

Тесс колеблется, и я практически слышу, как она размышляет на другом конце линии.

— Ты прав. Нам нужно поговорить с глазу на глаз. Когда я смогу прилететь к тебе?

Я бросаю взгляд на Дрейка, который делает вид, что увлечен журналом.

— У нас еще межсезонье, так что пока все не так уж и плохо. Я могу приехать.

Остаться с мамой.

Разобраться во всем.

Спрятаться на время.

— Тесс?

— Да?

— Прости.

— За что?

Боже, с чего мне начать?

— За то, что не был рядом, когда был тебе нужен, когда ты узнала. Не был рядом, когда увидел историю в новостях.

Она снова смеется, но это не веселый смех.

— Да, это было не очень хорошо.

— Я... — Я смотрю на брата через стекло и показываю палец, чтобы дать знать, что я почти закончил. — Подумаю, когда смогу приехать, и дам тебе знать.

— Хорошо.

— Хорошо.

Так неловко.

— Я буду держать тебя в курсе.

— Эй, Тесс?

— Да?

— Как ты?

Я должен спросить об этом, верно? Дело не во мне и не в том, как меня поимел мой приятель, и не в том, что она держала беременность в секрете.

— Мне уже лучше.

— Как ты узнала?

— У меня не было месячных, и я поняла, что что-то не так. Потом сделала тест, или пять, или миллиард. Я не могла спать несколько дней. Это было очень плохо. Я была в шоке.

— Не сомневаюсь. — И что мне теперь сказать? — Грейди сказал мне, что ты была больна.

— Утренняя тошнота, — говорит она. — Но он не знал, что именно это было. Я ему еще не говорила.

— И что он сказал, когда ты ему рассказала?

— Пришел в ярость. Он уже был в бешенстве от того, что мы переспали. Он сам догадался. Не знаю, как. Так что история с ребенком подлила масла в огонь. — Тесс сделала паузу. — Я всегда думала, что он поддержит меня, несмотря ни на что, но оказалось, что это не так.

— А что насчет твоих родителей?

— Мама плакала, но, честно говоря, она очень рада. Мы не думали, что я смогу иметь детей, помнишь? Она видит в этом благословение.

— Это потрясающе. Я рад.

— А что насчет твоей мамы?

Эээм.

— Это сложно.

Я не могу сказать, что моя мама уже потребовала тест на отцовство, адвокатов, контракты, соглашения о неразглашении и хочет заставить Донахью замолчать с помощью денег.

Но Тесс не охотница за деньгами. Я знаю это в глубине души.

Девушка молчит.

— Я представляю, что для твоей семьи это сложно.

— Все будет хорошо. — Я не позволю им преследовать тебя...

Мой брат стучит по стеклу, пожимает плечами и одними губами произносит: «Чувак, что происходит?», потому что этот болван никогда не хочет оставаться в стороне. Но я, пожалуй, закончу этот телефонный разговор, пока мы еще в хороших отношениях.

— Я постараюсь приехать поскорее.

— Как скоро?

Я прикусываю губу, перебирая в уме календарь.

— Посмотрим, сегодня вторник? Значит... не знаю, может быть, в эту пятницу?

— О, это уже скоро. Я подумала, может, ты попытаешься приехать сюда в следующем месяце.

В следующем месяце? Она что, спятила?

— Мы должны все выяснить.