— Просто дыши, моя дуща.

Стоило мне слегка отстраниться как клеймо прижимают к её коже.

Я вздрагиваю, глядя, как её плоть шипит под клеймом.

Зара слабо всхлипывает, её тело пытается вырваться, но тяжесть моего тела не позволяет ей этого.

Я приказываю:

— Сейчас же намажьте ее бальзамом!

Но мужчина уже держит приготовленную порцию и сразу же наносит на ее ожог.

Тело Зары расслабляется.

Я нежно глажу её волосы, стараясь не задеть обожжённое место, пока другой мужчина оборачивает её шею плёнкой.

Когда всё закреплено, я медленно встаю, стаскиваю ее с кровати и тяну ее в свои объятия. Я целую ее в макушку, хваля:

— Ты молодец.

Она поднимает взгляд. Несколько слезинок стекают по ее щекам. Она утверждает:

— Все было не так уж плохо.

— Нет? — спрашиваю я в шоке.

Она качает головой.

Я признаюсь:

— А мне показалось, что это пиздец, как больно.

Она хихикает.

Я дарю ей лёгкий поцелуй:

— Ты была очень храброй.

— Спасибо, — улыбается она.

Толпа взрывается бурными аплодисментами.

Я разворачиваю нас лицом к ним и замираю.

Все маски сняты. Солнце взошло, и факелы больше не горят.

Валентина протягивает нам наши халаты.

Мы берем их и надеваем.

Она тоже снимает маску, сияя не меньше Зары.

— Я знала, что ты великолепна, — выпаливает Зара.

Валентина смотрит на неё взглядом, который дарят только лучшим подругам. Она утверждает:

— У нас хорошие гены.

— У нас? — уточняет Зара.

Что-то промелькнуло в выражении лица Валентины. Оно быстро исчезло, и она улыбнулась ярче.

— Да. У нас, итальянок.

— Ах, точно! — говорит Зара.

Валентина обнимает сначала её, потом меня. После отходит и обращается к толпе.

Аплодисменты стихают.

Она поднимает руки вверх и торжественно провозглашает:

— Я объявляю перед Преисподней: мистера и миссис О'Мэлли!

Аплодисменты вспыхивают с новой силой. В арену въезжает чёрный внедорожник. Он останавливается рядом со сценой.

Кирилл всё ещё в маске. Он открывает заднюю дверь и кивает внутрь, заявляя:

— Пора ехать. Мы дадим вам немного времени наедине, но приказы скоро поступят.

— Приказы? — переспрашиваю я.

Его лицо мрачнеет.

— Да. У каждого члена Преисподней они есть. Мы все служим видению твоего отца..

— И когда мне расскажут, в чём именно это видение? — спрашиваю я.

— Скоро. А пока, идите и наслаждайтесь друг другом, — говорит он тоном, не допускающим споров.

— Шон, пойдем, — зовёт Зара, потянув меня за руку.

Я смотрю на неё.

— Пожалуйста, — умоляет она.

Я оглядываюсь на арену. Солнце поднимается всё выше. Маски снова на лицах зрителей. Они начинают топать и поднимать факелы в небо.

— Шон. Пожалуйста, — повторяет Зара мягким тоном.

Я сдаюсь, хватаю её за руку и веду к внедорожнику. Внутри бушует один вопрос: во что мы только что вписались? Но я знаю, всё скоро все прояснится.

И теперь я возвращаюсь домой с женой, но не просто с какой-то женой.

Зара Марино, теперь моя жена.

И за то, что мы сделали этой ночью, внешний мир ответит.

Я ещё не знаю как. Но нутром чую, скоро всё выяснится.

Зара

Ни Шон, ни я не произносим ни слова во время поездки во внедорожнике. Проходит совсем немного времени, и мы подъезжаем к частному аэропорту.

Солнце светит ярче, и водитель опускает разделительное стекло, сообщая:

— В дверцах по бокам лежат солнечные очки для вас обоих.

Я опускаю взгляд и вижу дизайнерский кейс. Шон берет свой.

Водитель добавляет:

— Лучше наденьте. Здесь становится довольно светло, если не использовать тонированные стекла.

Мы не спорим. Надеваем очки, и внедорожник останавливается возле самолета. На другой стороне взлетно-посадочной полосы находится огромное пространство сверкающей бирюзовой воды.

Шон не открывает дверь. Как только водитель выходит, он спрашивает:

— Ты знаешь, где мы?

Я качаю головой.

— Понятия не имею. А ты?

— Нет, — признается он с беспокойством.

— Нужно ли нам беспокоиться?

Он берет мою руку и целует ее.

— Нет. По крайней мере, я так не думаю.

Меня охватывает тревога.

Водитель открывает дверь и жестом указывает на самолет, добавляя:

— Хорошего полёта домой.

— Спасибо, — отвечает Шон. Он выходит и протягивает мне руку.

Я беру её, и он ведёт меня по трапу в частный самолет.

Та самая стюардесса, которая привезла меня сюда, сияет и щебечет:

— Добро пожаловать обратно, мистер и миссис О'Мэлли. Полагаю, у вас был чудесный вечер?

Шон хмурит брови.

Я едва сдерживаю улыбку и отвечаю:

— Это один из способов описать его.

Ее губы дергаются, затем она отступает назад и добавляет:

— Говорят, вы устроили настоящее шоу.

Щёки вспыхивают.

Шон рычит:

— Не говори ничего, что может смутить мою жену.

Глаза стюардессы округляются. Она поднимает руки вверх.

— Я не хотела смутить. Я слышала, что она управляла моментом.

Взгляд Шона темнеет. Он смотрит на неё сверху вниз.

— Всё нормально, — говорю я ей и тяну Шона к задней части самолёта:

— Пошли.

Он бормочет:

— Ей лучше следить за своим языком.

— Садись, — требую я, указывая на сиденье рядом со мной.

Он фыркает и падает на кресло.

Я добавляю:

— Ты сам сказал, что всё должно быть эффектным. Почему ты злишься?

— Потому что, ты моя жена, — огрызается он.

— И? — говорю я, и у меня сжимается живот, когда я понимаю, что мы возвращаемся в реальность, и теперь я замужем.

Он молчит, глядя на меня.

Я наклоняюсь к его уху:

— Или ты не хотел, чтобы я сделала то, что ты велел?

Он вздыхает и закрывает глаза.

— Нет, ты была восхитительна, на самом деле. — Он открывает глаза и смотрит мне прямо в душу.

Бабочки внутри меня начинают трепетать.

— Правда?

Он осматривает моё тело, затем снова поднимает взгляд. Хотя мы все еще в халатах, он заявляет:

— Да. И чертовски сексуальна, как сейчас.

Я кладу руку ему на бедро, пальцами скользя близко к яйцам, но не касаясь. Я шепчу:

— Можем повторить... чисто ради практики.

Он обхватывает мою шею рукой, поднимая подбородок. Его хватка не жёсткая, но властная.

Я задыхаюсь, когда мое желание нарастает.

Он склоняется ближе, его горячее дыхание сливается с моим, дразня мои губы. Он строго заявляет:

— Никто и никогда больше не увидит тебя в таком положении.

— Я не это имела в виду, — говорю я.

— Нет?

Я усмехаюсь и закатываю глаза.

— Нет. Я имела в виду нас с тобой. Дома, в моей постели.

На его лице появляется смесь облегчения и самодовольства.

— Ну, тогда я принимаю предложение. — Он подмигивает и откидывается назад.

Я выдыхаю, ерзаю, гадая, как теперь будет выглядеть наша новая норма. Пытаюсь поднять шторку на иллюминаторе, но она заблокирована.

Я бормочу:

— Что за бзик с этой тайной? Я думала, что мы теперь часть Преисподней. Почему нас всё ещё держат в неведении?

— Кто знает? — говорит он и откидывается на спинку сиденья. — Но я устал. А ты?

Я зеваю, подтверждая:

— Да. Еще как.

Он берёт меня за руку.

— Ладно, Давай поспим. Если мне не изменяет память, это место далеко от дома.

Я не спорю. Проходит совсем немного времени, прежде чем мы засыпаем. Когда я просыпаюсь, он все еще спит и держит меня за руку.

Стюардесса пристально смотрит на нас.

Я сажусь прямо.

— Тебе что-то нужно?

Она улыбается.

— Я просто хочу сообщить, что в заднем шкафу для вас приготовлена одежда. Мы приземлимся через полчаса. Возможно вам захочется переодеться, хотя халаты вам тоже идут, — говорит она с насмешливым выражением лица.