— Ты шутишь.

— Нет. И тебе не советую, — предупреждает он.

Я сжимаю кулаки по бокам, и меня переполняет новый приступ ярости.

— Я не женюсь ни на ком. Тем более на женщине, которую даже не знаю, — настаиваю я.

— О, еще как женишься. Ты узнаешь ее, когда встанешь перед ней. Но будь осторожен.

— Осторожен с чем?

Он оглядывается через плечо, хотя вокруг никого нет.

— Ты сможешь закрепить ее за собой, только если у тебя будет причина, по которой она примет твою заявку. Потому что один из мужчин останется ни с чем. А ты, сын, не захочешь быть этим мужчиной, — продолжает он.

По спине пробегает холодок. Я пытаюсь осмыслить его слова. Но чем больше думаю, тем сильнее злюсь.

— Мне так надоели эти «ответы», которые ничего не объясняют! Они только порождают новые вопросы, — бросаю я.

Он подносит палец к моему лицу и резко приказывает:

— Послушай меня, парень. Ты унаследовал право занять трон, но твоё место за столом не высечено в камне. Оно должно принадлежать тебе, но ты сам должен его забрать.

У меня голова гудит от слишком большого количества вопросов.

В голосе Бёрна проскальзывает тревога:

— Шон, это место принадлежало твоему отцу, а теперь оно предназначено тебе. Но здесь всегда идет борьба, и ты не можешь позволить кому-то другому одержать победу. Я ясно излагаю.

— Нет. Я вообще ничего не понимаю. Я не знаю, во что был вовлечен мой отец. И я не собираюсь сегодня жениться на какой-то незнакомке, кем бы она ни была, — заявляю я.

Он тычет в меня пальцем, настаивая:

— Ты женишься. Когда придет время, ты это сделаешь. Если нет, твое место займет другой, и тогда у нас будут проблемы.

— Какого рода проблемы?

— Тех, которых твой отец не хотел бы, — отвечает он.

В горле встает ком. Я пытаюсь его проглотить, но это кажется невозможным.

Его голос становится мягче, но в нем чувствуется отчаяние.

— Шон, у твоего отца отняли все. Я пережил это и ждал десятилетиями этого момента. Ты должен занять его место.

Когда я пытаюсь что-то сказать, голос предательски дрожит. Я прочищаю горло и пробую снова.

— Что будет, если я откажусь?

— Как я уже сказал, его место займет кто-то другой, а мы этого допустить не можем.

— Почему? Что произойдет?

Он закрывает глаза и качает головой. Морщины вокруг его глаз углубляются.

— Мы не можем этого допустить, Шон.

Кровь в моих жилах холодеет. Все это кажется бессмысленным, но есть одна вещь, которая не дает мне отвернуться от происходящего.

Мой отец.

— Выбирай свою невесту с умом, — добавляет Бёрн.

Я фыркаю.

— Ты несешь какой-то бред.

— Никакого бреда. У тебя будет двенадцать кандидаток. Среди них есть рыжая. Ее-то тебе и нужно выбрать, — инструктирует он.

— Просто зайти туда и сказать ей, что мы женимся? Да, конечно, — усмехаюсь я.

Бёрн резко бьет меня по щеке.

Жжение на коже заставляет меня сжать кулаки, но что-то в его взгляде останавливает меня от удара в ответ.

— Не смей относиться к этому легкомысленно! — рявкает он. — Всего тринадцать мужчин. Сделай все, что потребуется, но убедись, что рыжая примет твою ставку. Один из вас останется ни с чем. Если ты хоть что-то запомнишь из моего сегодняшнего наставления, пусть это будет этот момент. Ты не хочешь быть тем, кто уйдет без невесты. Понял?

— Понял, — сквозь зубы отвечаю я, все еще злой за пощечину.

Его голос становится угрожающим:

— Ты думаешь, это смешно, Шон?

Я сжимаю кулаки еще сильнее. Мне нравится Бёрн, но стоит ли ему доверять? Был ли он действительно лучшим другом моего отца? Или это еще одна ложь?

— Время вышло. Наш транспорт ждет, — объявляет он, открывая дверь.

В переулке вспыхивают фары. Я прикрываю глаза рукой от яркого света.

Бёрн открывает заднюю дверь машины и жестом приглашает меня сесть внутрь.

Я колеблюсь.

— Все ответы, которые ты ищешь, ждут впереди, — бросает он, как приманку.

Это последний толчок, который мне нужен. Как бы он ни убеждал меня, сегодня я не собираюсь ни на ком жениться. Но я узнаю больше о Преисподней и о том, во что был вовлечен мой отец. Как-нибудь я придумаю, как изменить свое посвящение на что-то другое. Если, и только если, я решу, что действительно хочу войти в этот тайный мир.

Зара

Такое ощущение, что мы в воздухе целую вечность. Сильвия сказала мне поспать, но я не могу отключить голову. Она сидит рядом, с маской на глазах, и уже несколько часов спокойно спит.

Шторки на окнах закрыты, так что я даже не могу понять, ночь сейчас или день.

Стюардесса по имени Дестини подходит с улыбкой. Она мягко трясёт Сильвию за плечо и ласково напевает:

— Пора просыпаться. — Будто они старые подруги, и она привыкла будить её каждое утро.

Сильвия пошевелилась, стянула маску и несколько раз моргнула.

— Мы скоро приземлимся, — звонко сообщает Дестини.

— Спасибо, — отвечает Сильвия и поднимает спинку кресла.

Дестини скрывается за занавеской.

Шасси с лёгким скрипом выдвигается, и самолёт идёт на посадку.

— Где мы? — спрашиваю я.

— Я уже говорила, что это секретная информация, — строго отвечает Сильвия.

Я закатываю глаза и отворачиваюсь к окну, но тут же раздражаюсь ещё больше, я же всё равно ничего не вижу.

Колёса ударяются о землю, багажные полки слегка дребезжат. Пилот нажимает на тормоза, и мы постепенно замедляемся, пока полностью не останавливаемся.

Сильвия потягивается, поднимая руки над головой, и зевает.

Дверь самолёта открывается, Дестини отодвигает занавеску.

— Все в порядке, можно выходить.

Сильвия встаёт, делает шаг назад и жестом предлагает мне идти первой.

У меня неприятно сжимается живот. Я прохожу по проходу, обхожу Дестини и выхожу в трап.

Здесь тоже нет окон. Воздух тёплый, влажность почти граничит с духотой. Возможно, мы в тропиках, но я не уверен.

Мягкий свет мерцает от свечей в кованых бра. Вокруг тёмный паркет и стены, выкрашенные в чёрный цвет.

Сильвия ведёт меня дальше, удерживая руку на моей спине. Открывается дверь, но за ней всё то же самое. Мы проходим ещё несколько коридоров, прежде чем, наконец, попадаем в роскошную раздевалку.

Она напоминает спа-салон: интимный, уединённый, но при этом невероятно дорогой. По периметру расставлены кремовые диваны и кресла. В центре стоит массажный стол, над которым висит инфракрасная лампа.

С одной стороны комнаты: мраморный стол с напитками и закусками. В стеклянных графинах вода с лимоном, лаймом, апельсином и базиликом. В мисках горкой лежат орехи, сухофрукты и тёмный шоколад.

Подобно коридорам, комната освещена свечами в бра. Аромат роз наполняет воздух, смешиваясь с каким-то землистым маслом, которое, как я предполагаю, является сандаловым деревом.

Сильвия указывает на угол комнаты. Там отдельная туалетная кабинка, а остальное пространство занимает огромный открытый душ. Напротив зоны с напитками стоит внушительный туалетный столик, заваленный косметикой, инструментами для волос, расчёсками и прочими средствами для ухода.

— Ренцо и Мила сделают тебе массаж, а потом помогут принять душ, — сообщает Сильвия. — Они же займутся твоим макияжем, волосами и ногтями и проследят, чтобы ты была идеально гладкой.

Ренцо и Мила?

Массаж?

Помогут мне принять душ?

Идеально гладкой?

У меня перехватывает дыхание, сердце колотится. Я оглядываюсь вокруг.

В комнату входит высокий мужчина с итальянской внешностью, за ним — красивая женщина с ближневосточными чертами. Ее длинные тёмные волосы напоминают мне шелк. У обоих тёплые карие глаза и идеальная кожа. Ее макияж безупречен, а улыбка кажется доброжелательной.

Я застываю. Мой взгляд мечется между ними и Сильвией, все еще не понимая, что происходит.

Она проводит рукой по моим волосам и ухмыляется.