Шон

С каждым днем я все больше начинаю нервничать. Мне снится отец. Я вижу его лицо и его руку с черепом. Он никогда ничего не говорит, и я всегда просыпаюсь в холодном поту.

Я почти не разговаривал с Зарой, да и вообще с кем-либо после вечеринки Шэннон.

Я игнорировал сообщения от дядей, кузенов и друзей. Отвечал только на рабочие вопросы, и особенно избегал дяди Финна. Он хочет поговорить о том, что случилось между мной и матерью на той вечеринке.

Данте тоже не отстает от меня. Продолжает слать сообщения и оставлять голосовые. Но он с мамой сейчас в Нью-Йорке, так что больше всего меня беспокоит дядя Финн.

Я не уверен, но внутреннее чутьё подсказывает мне, что история с черепом должна оставаться между мной и Зарой. Мне не стоило впутывать в это мать, но я отчаянно искал ответы.

И всё ещё ищу.

С каждым новым сообщением тревога растёт.

Почему они больше не выходили на связь?

Где и когда этот бой? С кем мне предстоит драться?

Кто эти люди и что за всемогущая Омнипотенция?

О чём вообще идёт речь, когда говорят про ставку на меня?

Я ищу ответы снова и снова, но нигде ничего не нахожу. И того сообщения, о котором меня предупреждали, так и не получаю.

Я тренируюсь каждое утро в спортзале своего дома, избегая семейного зала, где обычно занимаюсь боксом. Днём выполняю работу, которую запрашивают у меня дядя Нолан и Деклан в O'Malley Cybersecurity. Всё остальное время: копаюсь в Даркнете. Ищу хоть что-то про Преисподнюю или метках в виде черепов. Перелопачиваю фотографии, обсуждения, любую информацию про Омнипотенцию.

Я даже искал Джона Смита, хотя знаю, что это пустая трата времени. Таких в сети тысячи.

Сегодня я пошёл дальше, хотя и не стоило. Я искала свое имя, имя Зары и остальных членов нашей семьи. Ничего, кроме типичной болтовни о нашей криминальной семейной деятельности. Это тупик, и это сводит меня с ума.

Сейчас пятничный вечер, и я должен был бы куда-то пойти. Но я одержим поиском чего-нибудь, так что независимо от дня недели, я настроен решительно.

Я встаю, чтобы сделать чашку кофе. Вставляю капсулу, нажимаю кнопку, и в этот момент раздаётся звонок в дверь.

Я раздражённо вздыхаю.

Лишь немногие могут подняться ко мне без уведомления охраны. Думаю прикинуться, что меня нет дома, но мои родственники всё равно найдут способ проникнуть. Так что я открываю дверь.

Мой лучший друг Брэкс говорит:

— Чувак, где, нахрен, ты пропадал?

— Оу, это ты.

— Ого, спасибо за тёплый приём, — поддразнивает он.

— Ладно, заходи, — приглашаю я, открывая дверь шире.

Он заходит внутрь и хмурит брови.

— А кого ты ожидал?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Кого-то из семьи.

— С учётом того, что ты спрятался, и мы уже собирались печатать твои фото для объявлений о пропаже? — предлагает он.

— Я не пропадал.

— Да ну? Ты как будто испарился. Почему не появляешься в зале? Мне неинтересно боксировать со старыми чудаками, знаешь ли, — ворчит он.

Я фыркаю.

Дни, когда мои дяди управляли спортзалом O'Mэлли, прошли. Теперь они больше наставники и помогают тренироваться мне и моим кузенам.

Дядя Лиам, Финн, Киллиан, Нолан и Деклан все еще тренируются. Уже не так жёстко, как раньше, но спокойно могут уложить любого парня на двадцать лет младше. Так что я впитываю от них всё, что можно, в плане боёв.

Но я понимаю, почему Брэкс раздражен, поэтому говорю:

— Извини, я был занят.

Он изучает меня.

— Чем?

— Ничем, — вру я.

— Раз ты засел в квартире, значит, что-то происходит. И, Господи, — он морщится, втягивая носом воздух, — здесь воняет. Почему бы тебе не проветрить помещение и не убраться немного?

Я окидываю взглядом свой дом. На столе пустая коробка из-под пиццы, но это все. Я заявляю:

— Тут не так уж и грязно.

— Будет, если ты продолжишь сидеть взаперти и дрочить целыми днями. А теперь иди переоденься.

— Нет, я сегодня никуда не пойду, — говорю я, взглянув на его наряд: спортивные штаны, толстовка, кроссовки. И добавляю: — И ты, судя по всему, тоже не на охоту за девушками собрался.

Он скрещивает руки на груди.

— Прости, но сегодня не по этой части. Во всяком случае, пока. Нас вызвали

— Вызвали? — Я напрягаюсь.

Выражение его лица становится серьезным.

— Да. Лиам велел лично сопроводить тебя в зал. Так что переодевайся, иначе опоздаем.

Я стону и тру лицо руками.

— Да ладно. Не втягивай меня в неприятности, мужик. Ты же знаешь, что бывает, когда мы заставляем Лиама ждать. Я не хочу снова всю неделю торчать на кладбище, — добавляет Брэкс.

Я усмехаюсь, но спорить бессмысленно. Поэтому ухожу в спальню, надеваю спортивную форму и хватаю ключи.

Когда выхожу, Брэкс кивает на них.

— Убери. Я же сказал, Лиам велел мне тебя сопровождать.

Я снова стону.

— Иногда моя семья просто невыносима.

— Ну, по крайней мере, она у тебя есть.

На мгновение мне становится неловко. Брэкс сирота. Я напоминаю ему:

— Ты, О'Мэлли до мозга костей. Ты это знаешь.

У него сильная связь с Финном и тетей Бренной. Может быть, это потому, что у них никогда не было детей, и Брэксу нужны были родители. Он даже жил у них какое-то время.

В его глазах что-то мелькает, но тут же исчезает.

— Да, черт возьми. Вам, ребята, повезло, что я у вас есть.

Я усмехаюсь и хлопаю его по спине.

— Ага. Давай покончим с этим.

Мы выходим из моего дома и садимся в его восстановленный Мустанг 1982 года.

Финн и Брэкс постоянно скупают старые машины и реставрируют их. А потом Брэкс разъезжает на них даже в паршивую чикагскую погоду. Будто проверяя, выдержит ли машина ужасные погодные условия.

Падает снег, и я сажусь в Мустанг, предлагаю:

— Может, пора уже пересесть на внедорожник? Хотя бы на зиму.

Он фыркает.

— Не думаю, чувак.

— Как знаешь.

Он заводит двигатель, и на полной громкости начинает греметь Led Zeppelin. Это еще одна вещь, которую он перенял у Финна. Они слушают одну и ту же музыку. Иногда мне кажется, что Финн его родной отец, хотя я знаю, что это невозможно.

Я убавляю громкость и спрашиваю:

— Лиам сказал, зачем собирает встречу в пятницу вечером?

Брэкс быстро взглянул на меня, прежде чем снова обратить внимание на дорогу, и ответил:

— А он вообще когда-нибудь объясняет?

— Ну да. Хороший вопрос, — говорю я и откидываюсь на спинку сиденья, глядя в окно на освещенные здания.

— Я думал, снег уже растает, — бормочу я.

— Я тоже. Мне он уже осточертел. Нам нужно собрать несколько девушек и слетать на Карибы на неделю. Мы давно это заслужили, как думаешь? — предлагает Брэкс.

Я киваю.

— Море, песок и секс. Мне нравится.

Брэкс протягивает кулак, и я стукаюсь о него своим. Мы поворачиваем за угол, и он подъезжает к обочине.

— Давай покончим с этим. А потом домой, в душ, ты наряжаешься, и мы идем охотиться.

Я качаю головой.

— У меня есть дела, мужик.

— Господи. Шон, что бы там ни происходило, тебе нужно мне сказать.

— Все в порядке, — лгу я.

Он фыркает.

— Чушь собачья. С каких это пор ты отказываешься от девчонок?

— Я просто занят, — отмахиваюсь я и вылезаю из машины.

Он следует за мной, и, когда я тянусь к двери спортзала, он упирается в нее рукой, не давая мне открыть.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

Его глаза превращаются в щелки. Он смотрит на меня сверху вниз. Мало кто из мужчин выше меня, и Брэкс один из них.

— Ты что-то скрываешь, Шон. Я знаю это. И они это знают. Чем дольше ты избегал всех, тем больше старики перешептывались, как сплетницы на рынке. Даже Финн спрашивал у меня, что я знаю, — утверждает он.

— Совсем размякли, да? — поддразниваю я.

Он усмехается, но затем его выражение лица становится серьезным.