Мое лицо заливает жар. Я ненавижу тот факт, что она, похоже, знает обо мне все. Я обыскал всю свою квартиру в поисках камер или микрофонов, но не нашла ничего. И все же и она, и Джон, кажется, знают каждый мой шаг. Мне это не нравится. Я не понимаю, как это возможно. Это не имеет смысла, сколько бы я ни ломала над этим голову.

Когда я не отвечаю ей, она добавляет:

— Не волнуйся, Зара. Неважно, кого ты выберешь, так что перестань мучить себя этим. Кем бы ни оказался твой выбор, он будет правильным.

У меня по коже пробегает холодок.

— Почему?

Она медленно пролистывает папку, так, чтобы я увидела каждого мужчину, а затем захлопывает ее и пронзает меня испытующим взглядом.

— Они должны сначала выбрать тебя, прежде чем ты выберешь их. Так что тот, кому ты скажешь «да», будет правильным.

Сказать «да».

Мой желудок сжимается

— Выбрать меня для чего, — требую я ответа, но боюсь его. Этот вопрос не дает мне покоя по ночам. Я могу придумать слишком много ужасных вариантов того, что означает их выбор.

Она не отвечает.

— Пожалуйста, скажи мне. Ответь на мой вопрос.

Сильвия наклоняется ближе, ее губы дергаются в полуулыбке.

Напряжение между нами растет, сердце бешено колотится.

Ее самодовольное выражение становится еще более вызывающим.

— Говори, — требую я.

Уверенным тоном она произносит:

— Ты выйдешь замуж за одного из них.

Я начинаю смеяться. Это нервный смех. Затем я заявляю:

— Нет, я не выйду.

Ее лицо становится жестким, голос тоже.

— Выйдешь. Выбор останется за тобой, но свадьба состоится.

— И почему же? — спрашиваю я, злясь и не желая ничего подобного.

— Ты хочешь знать правду, — утверждает она.

Я упираюсь и повторяю:

— Я не выйду замуж ни за одного из них.

Сильвия ухмыляется.

— Ты сделаешь это. Правда перед тобой, и когда придет время, я на сто процентов уверена, что ты скажешь «дa». И знай клятвы в Преисподней это не то же самое, что в обычной жизни.

У меня пересыхает во рту. Я резко спрашиваю:

— Что ты имеешь в виду?

Ее улыбка становится холодной. В глазах вспыхивает нечто, что пугает меня еще сильнее.

Меня накрывает волна тошноты, и я с трудом сглатываю.

Она отвечает:

— Разводов не существует. Отмена невозможна. Это твоя кровь, их кровь и пожизненный союз, который нельзя разорвать.

Шон

Мои лёгкие с трудом расширяются, хватая застоявшийся воздух. Это случилось, как только я заметил Зару в ресторане. А потом она подошла ко мне, заполнив всё вокруг своим цветочным парфюмом и умоляющим взглядом.

Но я не поддамся. У неё есть информация, которая мне нужна. И если она её не раскроет, она ничем не лучше моего врага.

Я проталкиваюсь сквозь толпу и выхожу на крышу террасы, но даже тёплый, ранний летний воздух кажется удушающим. Здесь всего несколько человек, но я их игнорирую, беру пиво у бармена и ухожу в угол. Я смотрю на мерцающие огни города, желая, чтобы мой отец был жив и мог ответить на все мои вопросы.

Я чувствую присутствие Брэкса рядом с собой, но не смотрю на него.

— Когда ты мне расскажешь, почему зол на Зару? — спрашивает он.

— Я не зол, — заявляю я и делаю большой глоток пива.

— Зол, — настаивает он.

— Нет, — повторяю я, отворачиваясь от него.

Его голос становится раздражённым.

— Шон, мне уже надоело оставаться в неведении.

Я снова смотрю на него и сквозь зубы произношу:

— Если уж кто-то должен быть зол, так это я, на тебя.

Он стискивает челюсти. Всё пошло наперекосяк после того, как он появился на том бое. Он пытался защитить меня, но в итоге втянул нас обоих в ситуацию, где я даже не знаю, кто все эти люди и какие у нас есть варианты.

Но кое-что я знаю точно. Опасные люди держат все козыри. Мы не знаем их правил. И, к тому же, Брэкс чуть не угробил нас обоих.

— Это был не просто подпольный бой, Шон, и ты это знаешь, — добавляет он.

Кровь пульсирует у меня в ушах. Все что он говорит, правда. Мне потребовался месяц, чтобы восстановиться после того, как я убил всех тех мужчин. Иногда я просыпаюсь в холодном поту, слыша, как ломаются их кости.

Я допиваю бутылку пива и ставлю ее на стол. Киваю бармену, чтобы принёс ещё.

Тот быстро открывает две и протягивает одну Брэксу, другую мне.

— Спасибо, — говорю я.

Он кивает и уходит.

— Ну, не молчи. Скажи хоть что-то, — требует Брэкс.

Я выпиваю треть бутылки, потом отступаю назад, опираясь на перила. Я бы хотел рассказать Брэксу хотя бы немногое, что знаю о Преисподней, но не могу.

Прежде чем я покинул то здание, женщина в маске шепнула мне на ухо:

— Ты ничего ему не расскажешь.

— Ладно, хорошо. Тогда скажи хоть это: если ты не злишься на Зару, почему избегаешь её? Каждый раз, когда она рядом, видно, что ты бесишься. Вы двое, наконец-то, потрахались или что-то в этом роде?

— Перестань говорить о вещах, в которых ты ничего не смыслишь, — резко обрываю я и делаю ещё один большой глоток.

Он пристально смотрит на меня.

Я качаю головой. Я злюсь на многое. Но больше всего меня бесит, что из-за моего отказа убить Брэкса нас обоих могли прикончить. Мы не должны были оказаться в таком положении. Нас учили не лезть в не просчитанные риски. Но, справедливости ради, я никогда не попадал в нечто подобное.

Выражение лица Брэкса становится кислым. Он скрещивает руки на груди, хмурится, его гнев соответствует моему.

— Когда ты вспомнишь, что я твой лучший друг, и ты можешь мне доверять? — спрашивает он.

Я молчу.

— Я хочу знать, во что мы вляпались, — продолжает он.

— Я же сказал тебе, это просто подпольный бой. Перестань раздувать из мухи слона. И напомню, ты сам в это влез, не имея на это никакого права! — огрызаюсь я.

Его глаза темнеют, и он рычит:

— Что она имела в виду, когда сказала «посвящение кольцами»?

Мои внутренности сжимаются, но я небрежно пожимаю плечами. Этот вопрос преследует меня с той ночи. Я не знаю, что он означает. Чем больше Брэкс меня допрашивает, тем сильнее накатывает тревога.

— Расскажи мне, что ты знаешь, — настаивает Брэкс.

Я не выдерживаю. Хватаю его за рубашку и дёргаю на себя, застигнув врасплох.

Его глаза расширяются.

— Забудь об этом, — кипя от злости шиплю я.

Выражение его лица становится жестче, и он толкает меня в грудь.

Я отпускаю его.

— Я не могу, мужик. Ты в чем-то замешан, и я это знаю, — кипит он.

— Да? Ну, похоже, ты теперь тоже, — выпалил я.

— Что это значит? Думаю, я имею право знать, — рявкает он.

Я ворчу.

— В этом мире нет никаких «прав», и ты это знаешь не хуже меня. Это всего лишь подпольный бой. Вот и всё. Забудь и двигайся дальше.

Он игнорирует меня.

— Они сказали, что ты выиграл ставку. Что это значит?

Я тру лицо руками и стону.

— Отвали, Брэкс.

— Не могу. Мы оба в это влезли, и ты это знаешь.

— Да, и чья это вина? — срываюсь я, чуть громче, чем следовало.

Остальные на крыше поворачиваются к нам.

Я раздражённо выдыхаю, и мой телефон вибрирует. Отхожу в угол и вытаскиваю его.

Я читаю текст, и мой пульс ускоряется.

Неизвестный: Езжай в спортзал Ивановых. Без водителя.

Мое горло пересыхает. Я сглатываю, и чувствую боль. Я смотрю на город и раздумываю: а что если просто остаться и забыть, что я когда-либо видел этот череп или слышал о Преисподней.

— Что там? — спрашивает Брэкс.

Я убираю телефон в карман, соврав:

— Ничего. Мне пора идти.

— Куда? — настаивает он.

Я поворачиваюсь к нему и твёрдо заявляю:

— Никуда. Развлекайся, Брэкс.

Я ухожу, проталкиваюсь сквозь толпу, спускаюсь по улице и нахожу свой припаркованный внедорожник.

Конан выходит, волнуясь:

— Я не получил от тебя сообщение. Я его пропустил?