— Ты мой модуль чувствуешь?

— Нет.

— А он есть и сейчас тоже отслеживает официанта. Вот тебе и ответ на вопрос.

Ответил я и только тут задумался. Хм, а ведь наврал я, получается. Я-то дедовскую поделку четко вижу. А почему, спрашивается?

«Филин, почему ты засек модуль Семеновича?»

«Может, потому что я умный, папаша?»

«Ты не выпендривайся, малой, ты по существу дела отвечай».

«А сам не догадываешься?»

«Малой!»

«Да от этого модуля твоим дедом фонит изрядно, вот и всё. Мог бы и не дергать меня по таким пустякам».

«Экие мы важные стали», — хмыкнул я, отметив, что давненько Филин в таком тоне со мной не общался.

Интересно, с чего бы его на вредность потянуло? Похоже, развитие его виртуальной личности в последнее время резко ускорилось. Количество перешло в качество? Накопилась некая критическая масса опыта, которая подстегнула конструкт в сторону большей осознанности? В целом я знал, что рано или поздно это случится, просто не мог даже примерно предположить, когда именно это произойдет.

— Да, еще одно. Подумал, раз уж мы все равно встретимся, то вот тебе дополнение к списку Иных. В это раз прямо богатый улов, больше двадцати человек.

— И? Где дополнение-то обещанное?

— А ты сам на сайт министерства экономики зайди, вот там всех красавчиков и увидишь.

— То есть ты лично проверял, и там ни одного простого не указано? Все Иные как на подбор?

Дедуля кивнул.

— Удивительно даже, с чего вдруг такая беспечность? Они ведь, как я понимаю, всячески стараются избежать лишнего внимания. А тут весь свой рассадник раскрыли.

— Эх, чертяка, иногда думаю, в каком дремучем лесу ты жил, что таких вещей не знаешь, — вздохнул Игорь Семенович. — Вот уже лет десять как личным указом Императора велено имена и лица всего министерского генералитета на сайте их организаций указывать. Теперь-то понимаю, кстати, почему этот указ без особого восторга восприняли и всячески пытались его саботировать. Не вышло.

— Да ладно! — усомнился я. — Они Иные, но не самоубийцы же. Как можно саботировать распоряжение самого Императора?

— О, поверь мне, способов много, включая не самые очевидные. Но в данном случае не прокатило. И это несколько облегчает нам жизнь. Так что, если вдруг обнаружишь, что тебе нечем заняться, можешь на досуге поизучать эти личности.

— Ты вот сейчас издеваешься, да? — вздохнул я. — Напоминаю, у меня первый курс. Загрузка выше крыши и немного больше. В первую очередь надо магию воздуха осваивать, благо что хотя бы одного нормального преподавателя я себе уже нашел. А может, даже и двух. За четыре месяца надо подготовиться к зачетам, чтобы не попасть в список на перевод или того пуще отчисление. А ты мне говоришь — нечем заняться. Да тут банально свободного времени хватает только на зарядку и перекус! Ну и на встречи с тобой.

— Потому что они приравниваются к перекусу? — усмехнулся Игорь Семенович. — Ладно, можешь не отвечать, чертяка. Чем сейчас заняться планируешь?

— Почитать учебники. Мне сегодня одну тонкость подсказали по работе с источником, хочу теперь её на практике закрепить.

— Дело нужное, дело важное. А Машу навестить не хочешь?

Я уставился на деда во все глаза. Он что, серьезно? Я только-только от ее притязаний отбился, да воссияет солнце над головой Карпа Матвеевича и будут благословенны его дни. И тут снова по тем же граблям прыгать?

— Всё-всё, я тебя понял, — замахал руками дед. — Ладно, сам схожу. Заодно и привет от Карпуши передам.

— Думаю, уже неактуально, — хмыкнул я, поскольку Филин услужливо показал мне картинку, как Василькова и Давыдов воркуют в больничном коридоре, и лица у обоих такие довольные…

Дед насупился и, видимо, попытался повторить мой трюк. Но судя по его расстроенной физиономии, поисковый модуль Марию не обнаружил.

— Не расстраивайся. Со временем тоже сможешь на такие расстояния видеть, как я. Просто практикуйся почаще, — решил я его поддержать, благо что это и впрямь был вопрос отработанности навыка и не более того.

Расстались мы с дедом на вполне дружеской ноте. Я еще некоторое время подумал-подумал, да и отправился по магазинам. «Пижоны» — это замечательно, но открывались они только в одиннадцать утра, так что на доставку завтрака оттуда можно было не рассчитывать. Купил хлеба, нарезок мясных и сырных, чищенных кедровых орешков и кефир. Забурился к себе в комнату, разложил еду по полкам в холодильнике, как услышал звонок дальфона и машинально ответил, даже не удосужившись позвонить, кто это мне названивает.

— Алло?

— Валерьян, как думаешь, уместно ли принять предложение князя Асатиани? Леван пригласил нас с Емельяном погостить в его поместье. Но… с момента гибели твоего отца ведь даже сорока дней не прошло. Не испорчу ли я тем самым свою репутацию? — голос Глафиры звучал взволнованно, и я уже собирался заверить её, что всё в порядке, широкая общественность вообще не отслеживает, где находится сейчас вдова с малолетним сыном, на богомолье или у близких друзей, как раздался громкий и настойчивый стук в дверь.

Как же донельзя своевременно, итить!..

— Соглашайся, — я закрыл динамик дальфона ладонью, чтобы не так было слышно, что в мою дверь колотится какой-то неандерталец. — Думаю, ты заслужила этот отдых. И твоей репутации рядом с князем Асатиани ничего не грозит. Мне он показался человеком чести. Просто не афишируй перед журналистами, что ты больше не на богомолье. Вообще не отвечай на вопросы со стороны. Чем меньше о тебе сейчас знают, чем реже вспоминают, тем тебе и Емельяну лучше.

— Ты правда так думаешь? Значит, стоит ответить да? — в голосе Глафиры мне почудилась какая-то мечтательность, похоже, Леван таки нашел к ней верный подход.

— Сука, открывай! Я видел, что ты зашел в общагу! Считаю до трех, потом выбью дверь! — меж тем истошно заорал мой незваный гость.

— Что там у тебя такое? — как я ни старался, но мачеха таки расслышала посторонний шум.

— Ничего особого, соседи мебель таскают и меня на помощь зовут. Так что прости, мне надо бежать. Если что, пиши, я на связи! — скороговоркой сообщил я и закончил разговор. Потом подумал еще пару секунд, включил его на запись и положил на стол.

На что угодно могу сам спорить, это приперся разобиженный Шафиров. Он хочет разборок? Что ж, он их получит. Я повернул ключ и резко открыл дверь, после чего злющий как лесной кот Григорий ворвался в мою комнату.

Убогий даже не задался вопросом, с чего это я сразу же захлопнул дверь. А всё предельно просто. В комнатах камер нет. В коридорах — есть. Если бы я выяснял отношения с второкурсником в коридоре, это стало бы достоянием общественности и поводом для созыва дисциплинарной комиссии. А так, подумаешь: один студент заглянул в гости к другому. А у себя в комнате я волен вести себя как угодно.

— Ты чо со мной сделал, нна? Какого лешего от меня теперь друзья шарахаются и обзывают всячески? Да я тебя урою, слышишь?

Понятно. Деда он просто не запомнил. Может, это с какой-то стороны и неплохо…

Я не стал ничего отвечать, а вместо этого резко ударил Шафирова в солнечное сплетение. А потом еще раз, дождавшись, пока он согнется, приложил локтем по спине, вынудив его упасть. Затем взял его руку на болевой прием и навалился сверху, прижав коленом второе плечо. Не самая удачная позиция, но пациент надежно зафиксирован, и это главное.

— Больно, падла!

— Тебе и так два раза тебе от Кутайсова и Головкина досталось, так что не привыкать уже. А достал ты меня просто нереально. Совсем с головой поссорился?

— Да ты хоть понимаешь, на кого ты гонишь?

Вместо ответа я еще немного довернул захваченную руку противника так, что он взвыл от боли.

— Слушай, запоминай и потом не говори, что тебя не предупреждали. Еще хоть раз обратишься ко мне со словами «эй, ты!» — рискуешь нарваться на полный игнор. Будешь орать у меня под дверью — разобью тебе физиономию и скажу, что ты споткнулся. Мне наплевать на тебя и твоих дружков. Я человек мирный. Но когда ко мне лезут и отвлекают от действительно важных дел, я раздражаюсь. Вот сейчас я как раз раздражен. И не приведи Всесоздатель узнать тебе, что такое, когда я злюсь. Уяснил?