— Это очень щедро с вашей стороны, господин Оврей. Я поговорю с мистером Эдвардсом и подтвержу это завтра?

          Зная Чарли, если речь не идет о детях, то она сразу же соглашается. Не желая предполагать, что Лекс будет свободен, я проявляю осторожность и делаю пометку спросить его об этом сегодня вечером. 

          Мы прощаемся, планируя обсудить дальнейшее, когда Лекс приедет. 

          Субботний вечер в Париже, и на улицах повсюду шумно. Многие идут группами, вполне возможно, собираясь принять участие в не менее интересной ночной жизни Парижа. В ресторанах многолюдно, несколько человек ужинают, смех вырывается из круга, в котором они сидят. 

          Я улыбаюсь про себя, но под этой улыбкой, как ночной вор, прокрадывается усталость. С каждым шагом боль в суставах дает о себе знать, напоминая о предыдущем свидании с Домиником. 

          Мой взгляд лениво падает на местный рынок, расположенный на углу моей улицы. Зайдя в магазин, я набираю несколько необходимых вещей, включая свежие фрукты и букет желтых роз для дома. Продавец снова пытается заигрывать со мной по-французски, что он делает при каждом моем посещении. Я улыбаюсь и киваю, не желая его обидеть и в то же время признавая, что он достаточно молод, чтобы быть моим сыном. 

         С каждым шагом, приближающимся к моей квартире, ноги словно подкашиваются. Королевская синяя дверь с золотой ручкой перед носом приносит облегчение, мои руки почти превращаются в желе от балансирования купленных в магазине вещей.

          Знакомый запах клубники и арбуза из воскоплава, который я купила на рынке несколько месяцев назад. Тишина приветлива, очищает мои разрозненные мысли, хотя бы на короткое время.

          Как только я увидела эту квартиру, я поняла, что она должна быть моей. Это произошло во время одной из случайных прогулок в воскресенье, когда это здание привлекло мое внимание. Квартира расположена на верхнем этаже в здании середины 1920-х годов, из окон открывается исключительный вид на Эйфелеву башню, Сену и Понт д'Альма — именно поэтому она стала эмоциональной покупкой. 

          Живя в съемной квартире, я всегда планировала приобрести недвижимость здесь, так как очень полюбила Париж. Квартира просторная, с выходящими на юг гостиной и приемной, выходящими на балкон, откуда открывается потрясающий вид. Кухня полностью функциональна, но я не собираюсь проводить на ней часы, поскольку чаще всего питаюсь вне дома. 

          Кроме того, здесь есть главная спальня с большой гардеробной и ванной комнатой, подходящей для королевы. 

          Квартира была «чистым холстом», что делало ее еще более привлекательной. Я продала одну из своих квартир в Лондоне, но все еще держала ее на случай, если когда-нибудь решу вернуться. Между акциями, которые я продала с большой прибылью, и щедрой «зарплатой» руководителя, включая бонусы, которые Лекс начисляет мне в зависимости от результатов работы компании, деньги стали тем, о чем мне не нужно беспокоиться, и эта квартира вскоре стала полностью моей. 

          Я обставила ее мебелью и оформила по своему вкусу. В общем, она стала моим убежищем, и притом прекрасным.

          Убрав купленные вещи, я принимаю ванну со свечами и включаю музыку в режиме shuffle. Погружаюсь в ванну, и горячая вода нежится в моих ноющих мышцах. Я сыплю соли и добавляю роскошное средство для ванны, подаренное мне на Рождество в прошлом году одним из наших клиентов. 

          По мере того как мое тело расслабляется, мои веки начинают закрываться, а мысли, занимавшие меня раньше, становятся далеким воспоминанием. В замкнутом пространстве негромко звучат звуки Джона Ледженда. В его голосе всегда есть что-то такое, что вызывает эмоции или переносит меня в тот период жизни, когда мое сердце покорилось, и часть меня оказалась в приливной волне увлеченности мужчиной. 

          Я вижу Доминика, лежащего на кровати рядом со мной, его отяжелевший взгляд, вытравленный желанием. Ласковое прикосновение его рук к моей коже разжигает во мне страсть, которую может пробудить только он. Когда мы наедине, ничто не может быть недоступно.  

          И я была бы глупой, если бы не обратила внимания на то, что его слова не действуют на меня.

          Когда-то давно я фантазировала о том, что мы можем быть больше, чем мы есть, но фантазии — это всего лишь фантазии. Иногда нам везет, и они воплощаются в жизнь. В других случаях они приносят душевную боль, причем большую, чем мы хотели бы признать. 

          Я позволяю себе на мгновение задуматься, представляя Доминика не просто любовником. Но что-то мешает мечтам, что-то неизвестное, не имеющее для меня смысла.  

          Мои глаза открываются, пар застилает зрение. Глубоко вздохнув, я погружаюсь в воду и избавляюсь от чувства вины. Как он посмел заставить меня чувствовать что-то, кроме того, что я должна чувствовать. 

          Я выхожу из ванны, досадуя на себя за то, что слишком много думала об этом. Схватив свою шелковую пижаму, я надеваю ее и усаживаюсь на диван с открытым ноутбуком. 

          Знакомое пиканье не прекращается, письмо за письмом, все требуют моего внимания. Работа всегда была моим утешением, и в этот раз все будет по-другому. Время идет, голова начинает проясняться, и когда я начинаю чувствовать себя немного лучше со своими мыслями, я включаю телевизор и начинаю смотреть «Охотников за привидениями» — идеальное отвлечение в этот ленивый субботний вечер. 

          Где-то во время эпизода о месте с привидениями в Шотландии у меня начинает звонить телефон, заставляя меня подпрыгнуть от страха. Глубоко вздохнув, я поднимаю трубку и вижу на экране Доминика. 

          — Привет, — отвечаю я относительно коротко. — Уже скучно в Париже?

          — Мы можем поговорить сейчас?

          Я на мгновение зажмуриваю глаза и со вздохом отпускаю их: — Если тебе это нужно.

          — Ничего не получается.

          — Я знаю, я слышала тебя.

          — Ну, у тебя, наверное, есть мысли?

          — Конечно, у меня есть мысли. Но неважно, что я думаю, — говорю я ему, слегка повысив голос. — Это ваш брак. Принимай решение, исходя из того, что ты хочешь.

          Между нами воцаряется тишина, заставляющая меня проверить свой телефон, чтобы убедиться, что звонок все еще идет. 

          — Я хочу того, что у нас есть, — пробормотал он. — Я не хочу, чтобы это менялось.

          — Когда-нибудь все изменится, хочешь ты этого или нет, Доминик, — напоминаю я ему с досадой.  

          — Почему... почему они должны измениться?

          — Ну, во-первых, такие отношения, как у нас, никогда не длятся долго. Рано или поздно Аллегра поймет это, — правда наконец-то открылась, и, возможно, это стало той соломинкой, которая окончательно сломала спину верблюду. — А что, если я встречу кого-то и захочу отношений? Будет нечестно, если мы продолжим отношения с другим мужчиной.

          — А разве есть другой мужчина? — грубо спрашивает он, повышая тон. 

          — Нет. Не то чтобы это тебя касалось.

          — Это мое дело, — проворчал он. 

          — Э-э... как это? — сажусь, выпрямляя осанку и скрещивая руки в разочаровании. — Мы договорились жить отдельно. Мы договорились заниматься сексом, когда ты приедешь в Париж. Вот и все. Не жди ничего большего, чем то, о чем мы договорились.

          — Это не деловая сделка, Кейт.

          Злость пульсирует во мне, я прикусываю губу, пытаясь сдержать свои мысли. Какая наглость с его стороны — бросаться неосторожными словами и перечеркивать наше соглашение. 

          — Мы договорились, — повторяю я, больше для себя, чем для него. — Мы оба этого хотели.

          — Кейт... — он задыхается, его тон хриплый и едва контролируемый. — Я думаю о нас, просто чтобы ты знала.

          Мое дыхание замирает, а я в кататоническом состоянии смотрю прямо на стену. Его слова можно истолковать по-разному, и, будучи женщиной, я знаю, что у нас есть привычка прокручивать в голове все гораздо больше, чем нам кажется на самом деле. Я не знала, как ему ответить, не желая вмешивать свое сердце, поскольку я намеренно оставила его за бортом этого уравнения.