А она? Ни морщинки на лбу, ни блеска в глазах. Может, реально случайно ответила? Нет… скорее всего, просто осторожничает.

Он решил начать издалека, прощупывая почву:

- Ну… и что привело тебя в тюрьму? – спросил он так, словно речь шла о простом приключении.

В её голове два голоса отозвались почти одновременно. Один – резкий, с нервным смешком:

"Что за вопрос, а? Такая красота тратится на такой тупой рот!"

Другой – холодный, как лёд на зимней реке, обрезал слова напополам:

- Нелегальная иммиграция, – бросила она, не удосужившись даже поднять глаза.

Голос её был сух, как потрескавшаяся глина, и так же безжизненен.

Илья Синицын нахмурился. Нелегальная иммиграция… ничего особенного – в Новоалтайске едва ли не треть жителей были приезжими. Но в её исполнении даже привычные слова звучали так, будто их вытащили из ледяной воды и положили на голый металл.

Он усмехнулся краем губ, вытащил руку из кармана и незаметно нажал кнопку светового шокера на пульте отслеживающего ошейника.

- Ах! – выдохнула она, дернувшись всем телом. Пальцы судорожно сжались в кулаки, ноги вжались друг в друга, словно она пыталась удержаться на качнувшемся полу.

Её глаза – миндалевидные, с острым блеском в глубине – метнули в него молнию злости.

Илья же изобразил панику, развёл руками и даже сделал шаг навстречу, будто готов был поддержать.

- Ох-ох! Прости, случайно… забыл, что пульт в кармане, – проговорил он с наигранным смущением.

В её голове два голоса взорвались почти одновременно:

Безумный: "Врёт, как дышит! Дай я ему глотку перегрызу!"

Холодный: "Тихо. Мы не в том положении, чтобы драться."

Безумный: "Только не говори, что тебя заводят такие "тренировки"!".

Холодный: "Закрой рот."

Илья наклонился ближе, так что она могла почувствовать лёгкий запах его дешёвого табака, и тихо спросил:

- Ну а теперь, думаю, ты ответишь честно. В твоём деле указан только номер. Как тебя на самом деле зовут?

Она замялась, и это было странно – будто этот простой вопрос ударил её сильнее, чем электричество. Лицо на мгновение потемнело от внутренней борьбы.

Думая, что она упрямо тянет время, Илья небрежно пошевелил рукой в кармане, пальцы замерли над кнопкой. И тут она схватила его за запястье – крепко, с силой, которой от неё не ожидалось.

- Подождите! Я… я Пепси Вишня, – выпалила она.

Пепси Вишня? Звучало так, словно имя было придумано на ходу, выбрано из названий на бутылках в ближайшем гастрономе. Ну да, нелегальная иммигрантка…. такие редко носят своё настоящее имя.

Он не стал её разоблачать, только хмыкнул:

- Пепси… Вишня. Тёмная, липкая, сладкая… жидкость…, – протянул он с насмешкой.

Она резко подняла голову, и взгляд её стал острым, как осколок стекла.

Безумная: "Извращенец!"

Холодная: "Негодяй!"

Поняв, что её выдуманное имя прозвучало нелепо и неуклюже, она быстро поправилась, словно пыталась сгладить смазанную мазком картину:

- Я… имела в виду Елена. Елена Тихая. Как… тихая, безветренная ночь.

Чуть не прыснул от её нового имени. Ага, что-то тихой она мне не казалась.

- Ну-ну, – Синицын хмыкнул, слегка прищурившись. – Смотри-ка, на этот раз ты смогла связать внятно больше двух слов.

Елена поняла, что её сухое, надменное поведение совсем не вязалось с ролью покорной кандидатки в ученики. И теперь стало ясно, почему Синицын так настойчиво поддевал её, словно проверял прочность тонкой проволоки.

Она промолчала.

- Ладно, Тихая, вернёмся к моему вопросу, – он медленно смаковал каждое слово, как вино. – Эта строчка… "Императорский шустовский коньяк"…. Как ты догадалась, что идёт дальше? Видела раньше где-то?

- Никогда, – отрезала она. – Просто… вырвалось. Словно на языке уже было.

Он вытащил из кармана пульт, положил большой палец прямо на красную кнопку электрошока, и воздух между ними будто сгустился.

- Хотелось бы услышать правду, – произнёс он негромко, но так, что каждое слово отдавало холодком по коже.

Но Елена даже бровью не повела. Она встретила его взгляд прямо, без тени страха.

Лицо, перемазанное пылью и въевшейся в кожу грязью, казалось чужим, расплывчатым, но алые губы и тонкие, чуть изогнутые брови лишь подчёркивали ясность её миндалевидных глаз – глубоких, спокойных, как тихий лесной пруд, в котором вдруг отражается луна.

- Я говорю правду! – в её голосе прозвучала твёрдость, от которой могло защемить в груди.

Он помедлил. Раз, два, три…. И убрал пульт обратно в карман.

То ли она и правда ничего не знала, то ли играла в простушку – у него ещё будет время, чтобы разобраться.

Холодный голос Елены:* «Хмф… Пожалуй, он едва…»

- Ах! – резкий, горячий укол пронзил её тело, перебив мысль на полуслове. Синицын снова ткнул кнопку.

Всё её тело дёрнулось, мышцы словно закаменели и напряглись, а по ногам растеклась предательская слабость, заставив снова свести их вместе.

Безумный голос Елены: "К чёрту это "едва"! Этот гад – законченный садист!"

- Просто напоминаю тебе, – его голос был почти насмешлив, – что с будущим хозяином надо говорить свободно. Поняла?

Елена нахмурилась, щеки надулись, словно у обиженного ребёнка, но она всё же кивнула. Илья хлопнул себя по лбу.

- Вот же память дырявая! Забыл спросить самое главное… Елена, ты вообще хочешь быть моей ученицей?

Он ухмыльнулся, делая шаг ближе:

- Расслабься. Твой будущий наставник верит в демократию. Не хочешь – прямо сейчас отправлю обратно в тюрьму. Ну?

Слово "тюрьма" прозвучало, как глухой удар ключом о решётку. Елена мгновенно затрясла головой и, чуть склонившись, проговорила:

- Нет, нет! Ученик Елена Тихая будет следовать наставлениям Учителя!

Безумный голос Елены: "Честно, тюрьма сейчас кажется надёжнее, чем этот тип…"

Холодный голос Елены: "Не болтай, чтобы просто выговориться. Он, может, и невыносим, но уж точно лучше, чем просто сгнить в камере".

Собрав достаточно обрывков нужной информации, Илья Синицын уже собирался везти Елену Тихую обратно в свой магазин на тихой окраине Новоалтайска.

И вдруг – словно из самой тени – из переулка впереди выплыла чёрная фигура. Она возникла бесшумно, без малейшего шороха подошв по асфальту, будто сама ночь сгустилась и шагнула вперёд.

Синицын поначалу решил, что это всего лишь вытянувшаяся тень фонарного столба. Но нет – фигура двигалась, и это движение было слишком целенаправленным, слишком опасным.

Весь силуэт был окрашен в матовый, поглощающий свет чёрный цвет. Лица не видно, сам черт не различит, даже намёка на пол – сплошная бесформенная оболочка. Только когда незнакомец подошёл ближе, на месте глаз вспыхнули два алых, как угли в печи, огонька.

Он замер на расстоянии трёх-четырёх шагов, и из-под маски вырвался скрипучий, металлический, будто пропущенный через ржавый динамик, голос:

- Цель подтверждена.

Пальцы незнакомца разжались, и в них, словно из воздуха, раскрылись два клинка, пульсирующие красным светом, как нагретый добела металл.

- Фантомный Клинок…, – выдохнул Синицын.

Он знал эту породу. Ещё в бытность на вольных хлебах ему доводилось пересекаться с "Клубом кукол" – тайным синдикатом наёмных убийц, что выполнял анонимные заказы. Их марионетки были не просто людьми – это были полумеханические машины смерти с вживлённым оружием и модулями, заточенными под клинковый бой.

Елена мгновенно развернулась боком, опустив центр тяжести и принимая боевую стойку. Пальцы сжались в кулаки, дыхание стало ровным, но глаза оставались настороженными, как у кошки, заметившей опасность.

- Оно пришло за тобой? - бросил Илья, не сводя взгляда с чёрной фигуры.

Безумный голос Елены: "Неужели… они нашли меня?"

Холодный голос Елены: "Сомневаюсь, что это те же, что охотились раньше…"